Казаки на Кавказском фронте 1914–1917
Мистулов и его боевые награды
Старший адъютант штаба нашей дивизии есаул М. И. Удовенко в секретном порядке запросил меня как полкового адъютанта дать в штаб сведения: какие награды имеет командир 1-го Кавказского полка полковник Мистулов?
По положению все послужные списки офицеров и казаков полка хранятся в полковой канцелярии и адъютант по полковым приказам вносит в них все движение по службе каждого из них: полученные награды, производства в следующие чины, важные командировки — вообще все изменения, происходящие в службе каждого офицера, урядника и казака.
У полковника Мистулова послужной список был «целая книга». Разновременно он служил во всех четырех полках своего Терского войска. В русско-японскую войну в чинах сотника и подъесаула он награжден был всеми боевыми орденами до Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Золотого оружия (тогда так называлось официально Георгиевское оружие) и ордена Св. Георгия Победоносца 4-й степени. В Первой мировой войне на Западном фронте в должности командира 2-го Сунженско-Владикавказского полка своего Терского войска он был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами (шейный орден) и тремя монаршими благоволениями. По своему чину полковника он уже не имел права на другие высшие ордена.
До русско-японской войны он был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени «мирного времени», то есть без мечей и банта. Все это я изложил в своем ответе есаулу Удовенко. И каково же было и мое, и — в особенности — Мистулова удивление, когда осенью вышел приказ по Кавказской армии, что командир 1-го Кавказского полка полковник Мистулов «за боевые отличия награждается мечами и бантом к уже имеющемуся у него ордену Св. Станислава 3-й степени».
Прочитав это, я почувствовал неловкость и обиду за своего доблестного командира полка. Так он был награжден за две операции — Мемахатунскую и Эрзинджанскую.
Мистулов был смущен.
— Как это вышло, Федор Иванович? — спрашивает он меня. Я доложил, каков был секретный запрос мне из штаба дивизии.
Мистулов смеется и продолжает:
— Как это вы нашли этот мой Станислав «мирного времени», о котором я давно забыл… Хоть бы «один» его оставили мне на память, — шутит он.
Но я почувствовал, что он недоволен такой наградой, преподнесенной ему нашим штабом дивизии.
Получалось странное явление, а именно: в Русской императорской армии ордена, как боевые, так и мирного времени, распределялись «по чинам».
В данном случае полковник Мистулов проявил исключительную доблесть со своим полком в двух наступательных операциях. Он, давший возможность к щедрым наградам своим офицерам и казакам, сам фактически почти ничем не был награжден, так как уже имел все боевые ордена по своему чину и должности. Его чин полковника, да, кажется, и для генералов, ограничивался «тремя монаршими благоволениями», объявляемыми высочайшим приказом, которые вносились в послужной список, но не имели внешних отличий.
Новое перемещение казачьих частей
Потеряв Эрзинджан, турки сделали нажим в стыке 1-го и 4-го Кавказских корпусов в районе города Кига, что в ста верстах южнее города Мемахатун, имея целью дойти до Эрзерума.
«Ввиду серьезной обстановки, слагавшейся на этом участке фронта, командующий Кавказской армией направляет на поддержку 5-й Кавказской стрелковой дивизии в середине июля Сибирскую казачью бригаду, затем — 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду генерала Букретова. 4-я Кубанская пластунская бригада генерала Крутеня, снятая с Сиваского направления и брошенная в район Киги, форсированным маршем в 5–6 переходов прибывает к району с. Темран, что к юго-востоку от Киги», — пишет генерал Масловский.
Здесь я должен еще раз подчеркнуть, что ни одна из четырех Кубанских пластунских бригад не имела своей артиллерии, как не имела ее и Донская пластунская бригада. И эти бригады, не имея своего высшего войскового соединения — дивизии и корпуса, все время перебрасывались из одного корпуса в другой на боевые участки, являясь как бы вспомогательной силой, но, конечно, лучшего боевого качества.
В конце июля или начале августа нашу бригаду спешно оттягивают в район Эрзерума. Здесь сосредоточивается вся 5-я Кавказская казачья дивизия, расположившись широко полковыми биваками около сел северо-западнее Эрзерума. Роскошная широкая долина. Много травы для лошадей. Регулярный подвоз продуктов и зерна. Мы находимся в резерве корпуса Калитина и на отдыхе. Наш полк стоит в селе Кара-арз, вернее — около села с деревьями, что так редко в Турции. Все офицеры и казаки живут в палатках. В семи верстах от нас на юг, у самого шоссе, бьет горячий постоянный родник. Он огорожен, имеет крышу и является купальным бассейном, круглым, имеющим в поперечнике шагов двадцать. В нем могут одновременно купаться человек тридцать. И вот приказанием по полку повзводно казаки с величайшем удовольствием купаются в нем, словно в бане. Купались с казаками не раз и офицеры-молодежь. Лямку-то тянули и они, одинаковую с казаками. И об одном лишь казаки жалели — что в этом горячем бассейне нельзя стирать их замызганное белье…
По гигиеническим соображениям это было запрещено штабом корпуса, что и было нормально.
Пикник со штабом корпуса
Генерал от кавалерии Петр Петрович Калитин, долго командовавший казачьими частями, проникнутый любовью к казачеству, сделал сюрприз: он пригласил на пикник штаб нашей 5-й Кавказской казачьей дивизии, всех командиров полков и командиров сотен. На лужайке на окраине Эрзерума накрыт стол под открытым небом. Был яркий солнечный день, но не жаркий. Хор трубачей 1-го Кавказского полка, одетый в светло-серые черкески, черные бешметы и белые косматые папахи, с красными башлыками за плечами, играл прекрасные мелодии. Для них также был накрыт стол с закусками и напитками. Из-за присутствия высшего генералитета за столом соблюдалась чинность. После нескольких рюмок вина генерал Калитин встал и произнес первый тост. Он благодарил дивизию за боевые подвиги и труды в двух последних операциях, продолжавшихся ровно два месяца. Как всегда, тихо и бесцветно ему отвечал наш начальник дивизии Генерального штаба генерал-лейтенант Николаев. Третьим говорил начальник штаба нашей дивизии Генерального штаба генерал-майор Певнев, природный кубанский казак. Он говорил о задачах армии, о наших общих обязанностях и стремлениях. Его все слушали очень сосредоточенно. 40-летний генерал, красивый, лощеный, видимо знающий себе цену, производил на всех очень выгодное впечатление. О нем мы знали «по первым дням войны» в Алашкертской долине, где он командовал всей конницей Эриванского отряда генерала Абациева, и командовал энергично и удачно. О нем мы знали, что перед войной он командовал 1-м Линейным полком нашего войска в Киевском военном округе и поставил полк в образцовый порядок.
В конце ноября 1914 года под Дутахом, что на реке Евфрат, был разбит большим скопищем курдов 3-й Волгский полк Терского войска, входивший в состав его дивизии, потеряв два орудия и один пулемет. За это генерал Певнев был отозван в Тифлис, в штаб Кавказской армии, на фронт не вернулся и попал как бы «в небытие». Знали и мы об этом. И только летом этого, 1916 года, перед 2-й Мемахатунской операцией, он появился в нашей дивизии на должности начальника штаба.
Было заметно, что он огорчен и ему «тесно» в своей должности. Так, несчастный случай с 3-м Волгским полком «сломал» ему боевую карьеру, что могло быть и с любым высшим начальником.
Как-то случилось, что за общим столом я сидел почти против него и мог рассмотреть этого видного кубанского генерала очень близко. Он определенно скучал. Уже по тосту чувствовалось, что он обладает большой военной эрудицией и, как офицер Генерального штаба, стоит выше других.
Затем говорил наш командир бригады генерал-майор Иван Никифорович Колесников. В нем все было просто, по — казачьи типично, и тост его прост, короток и ясен. Так деловито говорят казаки-старики на своих станичных сборах. Его тост понравился всем.