Уроки любви для повесы

Ева поджала губы:
– Меня не волнует, даже если бы его соткали десять тысяч шелкопрядов, я бы не обратила на него внимания. Я не ношу платья, в которых выгляжу как проститутка и охотница за миллионами. А учитывая состояние наших финансов, я бы не бросала деньги на ветер. – Она не понимала, почему Софи и отец так беспечно игнорируют их проблемы с деньгами.
Софи разбушевалась:
– Это платье сшито в единственном экземпляре! Твой будущий муж любит такие смелые наряды. В любом случае ты будешь носить его всего четыре часа, пока тебя фотографируют и пока не закончится вечеринка.
Ева стиснула зубы:
– Перестань мной манипулировать, Софи. Ты забываешь, кто выручил тебя и отца из беды. Если бы я не договорилась с Гарри, мы остались бы на мели уже через неделю. Что касается его предпочтений в женской одежде, то, если бы ты удосужилась поговорить со мной, не тратила бы деньги зря. Я сама выбираю себе одежду и никто другой.
– Поговорить с тобой? Между прочим, вы с папочкой втайне от меня вынашивали этот план, – проворчала Софи.
Сердце Евы заныло: она услышала нескрываемую ревность в голосе сестры.
В течение двух недель Ева должна была принять важное решение, но она не находила в себе сил. И не важно, что мужчина, за которого она согласилась выйти замуж, был ее другом и она помогала ему так же, как он помогал ей.
Однако ее сестра относилась к этой ситуации совершенно иначе. Софи ревновала отца к сестре, и именно поэтому Ева переехала из особняка Пеннингтонов. Хотя у их отца был непростой характер и с ним было нелегко уживаться.
Сколько Ева себя помнила, Софи ревностно требовала внимания отца. При жизни матери было проще признавать, что Софи – любимица отца, а Ева – мамина дочка, хотя ей всегда хотелось быть одинаково любимой обоими родителями.
После смерти матери каждая попытка Евы пообщаться с отцом сталкивалась с сопротивлением Софи и безразличием отца.
– Мы ничего не хотели от тебя скрывать, – сказала Ева. – Ты была в командировке.
– И я работала по специальности, но, кажется, мой диплом уже не понадобится. Ведь теперь появилась ты, после трех лет выступлений в захудалых пабах, – резко прервала ее Софи.
Ева сохраняла спокойствие, хотя слова сестры ее обидели.
– Ты знаешь, почему я уволилась из компании Пеннингтонов. Отец нанял меня на работу только для того, чтобы я нашла себе подходящего мужа. И только потому, что мои мечты не совпадают с твоими.
– Вот именно. Тебе двадцать четыре года, и ты до сих пор мечтаешь. У остальных нет такой роскоши. Не все надеятся, что вдруг явится некий миллионер и решит все проблемы.
– Гарри спасает всех нас. По-твоему, мне приятно играть помолвку уже второй раз за прошедшие два года? – спросила Ева.
Софи положила платье на кровать Евы:
– Все наши близкие считают, что ты будешь помолвлена в первый раз. Твоя прежняя помолвка не продлилась и пяти минут. Вряд ли кто-нибудь знает, что она вообще состоялась.
Ева пришла в ярость.
– Я знаю, что она состоялась, – сказала она.
– Если мое мнение все еще имеет значение, я бы посоветовала тебе забыть о ней. Эту тему лучше оставить в прошлом.
Ева не скрывала обиды.
– Я не могу притворяться, будто помолвки не было только потому, что после произошли неприятные события.
– Скандал нам сейчас нужен меньше всего. И я не знаю, почему ты обвиняешь отца в том, что произошло. Ты обязана благодарить его за то, что он освободил тебя от того человека, хотя и слишком поздно, – ответила Софи с азартом.
Софи говорила о Заккео Джордано.
Ева не понимала, отчего у нее заныло сердце: то ли от мысли о Заккео, то ли от напоминания о том, какой доверчивой она была, думая, будто он не похож на других мужчин.
Она разжала пальцы, потом снова сжала их в кулаки.
Именно поэтому она предпочла жить вдали от своей семьи в Суррее. Именно поэтому ее коллеги-официантки знали ее как Еву Пенна – официантку и певицу из лондонского ночного клуба «Сирена», а не леди Еву Пеннингтон – дочь лорда Пеннингтона.
Отношения с отцом всегда были непростыми, но Ева не предполагала, что их взаимопониманию с сестрой тоже придет конец.
Она откашлялась:
– Софи, моя помолвка с Гарри никак не повлияет на то, что вы делали с отцом ради спасения состояния Пеннингтонов. Тебе не нужно расстраиваться или ревновать. Я вовсе не пытаюсь занять твое место.
– Ревность? Не будь дурой, – глумилась Софи, хотя в ее голосе слышались нотки паники, отчего у Евы защемило сердце. – Ты никогда не займешь моего места. Я правая рука отца, а ты всего лишь… – Она вздернула нос, помолчала несколько секунд, потом прибавила: – Скоро приедут гости. Пожалуйста, не опаздывай на собственную помолвку.
Печальная, Ева сглотнула:
– Я не собираюсь опаздывать. Но я не надену это вызывающе открытое платье.
Она подошла к гигантскому гардеробу эпохи Георга III напротив кровати, хотя уже просматривала его содержимое и не нашла подходящего наряда.
В эти дни Ева довольствовалась униформой официантки, когда работала, а на отдыхе носила джинсы и свитера, сочиняя музыку в выходные дни. Высокая мода и спа-салоны остались для нее в прошлом.
К сожалению, на этот раз Еве не удастся избежать вечеринки. Однако ей предстоит спасти собственную семью.
Она тщетно пыталась остановить воспоминания, которые нахлынули на нее после возвращения в особняк Пеннингтонов.
Заккео был для нее ошибкой прошлого. Напоминанием о том, что игнорирование прежних уроков приведет только к страданиям.
Ева облегченно вздохнула, когда ее рука коснулась шелковой шали. Красное платье было слишком откровенным для спектакля, на который ее отец пригласил триста гостей. Но по крайней мере, Ева сможет отгородиться от излишнего внимания шалью.
Снова взглянув на платье, она вздрогнула.
Ей очень не хотелось участвовать в этом мероприятии, насквозь пропитанном ложью. Но ведь вся ее жизнь – сплошное притворство. Начиная с родителей, которые считались завидной парой, а за закрытыми дверями жутко ссорились, пока мать Евы не заболела раком. И заканчивая роскошными вечеринками и дорогими праздниками, на которые ее отец тайком занимал деньги.
С появлением Заккео отец Евы стал тратить еще больше денег.
Нет, она не хотела думать о Заккео. Сегодня она с Гарри Фэрфилдом – спасителем ее семьи и будущим мужем. Кроме того, у отца плохо со здоровьем.
Только по этой причине Ева снова попыталась наладить отношения с Софи.
– Я хочу, чтобы сегодняшний вечер прошел без проблем. Хотя бы ради отца, – сказала Ева. – Мы с тобой можем не ссориться?
Софи застыла:
– Если ты намекаешь на его госпитализацию две недели назад, то я о ней не забыла.
Наблюдая, как отец едва дышит во время сердечного приступа, Ева пришла в ужас. Из-за его болезни ей пришлось так быстро согласиться на предложение Гарри.
– Сегодня он хорошо себя чувствует, да?
– Он будет в порядке, как только мы избавимся от кредиторов, которые угрожают нас разорить, – ответила Софи.
Ева выдохнула. Пути назад нет. Никто, кроме нее, не поможет семье Пеннингтон.
Ева провела целый день с бухгалтерами компании Пеннингтонов и убедилась, что предприятие находится в отчаянном положении. Гарри Фэрфилд – их последняя надежда.
Она расстегнула красное платье, поборов желание его смять.
– Тебе помочь? – поинтересовалась Софи, и в ее голосе слышалось фальшивое участие.
– Нет, я справлюсь.
Ева пережила в одиночку и смерть матери, и отторжение отца, и неразумное поведение Софи, и предательство Заккео.
Софи бодро кивнула:
– Тогда встретимся внизу.
Ева надела платье, стараясь не смотреться в зеркало. Дрожащими пальцами она взяла помаду и накрасила губы, а потом надела красные туфли.
Завернувшись в красную с золотом шаль, она наконец посмотрела на свое отражение.
«Выше голову, детка! Пора показать себя во всей красе».
Так говорила Еве перед выходом на сцену менеджер ночного клуба «Сирена».