Азовская альтернатива : Черный археолог из будущего. Флибустьеры Черного моря. Казак из будущего

Собственно, основное для этого было уже сделано. Все жертвы погибли от стрел. Причём не подобранные нападавшими стрелы были только татарскими или черкесскими [22]. Зато характерных при казачьих атаках огнестрельных ран у погибших не обнаружат. След убийц поведёт расследователей по направлению к Перекопу, пропав, растворившись в степи. Способов запутать следы татары – и казаки – знали множество.
Ночью этого дня к стене Азака поскакал всадник. Приближаться вплотную он не стал, несмотря на ночь. Весть, которую он прокричал, объяснила такое поведение. Прокричал, кстати, на чистейшем татарском, точнее, с ярко выраженным ногайским акцентом этого языка.
Сообщение, ради которого немедленно разбудили азовских пашу и мухафиза [23], было неожиданным и очень неприятным. Всадник известил стражей Азака, что посольство султана в Москву уничтожено и ограблено по приказу крымского хана. После чего ускакал прочь.
Такое его поведение никого не удивило. Быть не только подозреваемым, но и свидетелем по такому делу – крайне вредно для здоровья и очень опасно для жизни.
Уже через сутки, азовское начальство считало, что сообщение было правдивым. Посланные с рассветом люди нашли убитых из каравана. Отсутствие огнестрельных ран, найденные ногайские и черкесские стрелы подтверждали сообщение всадника. Сердар в который уже раз, пожалел, что не имеет возможности подробнее расспросить его. Знал-то наверняка больше, чем прокричал тогда, ночью.
«Подвесить бы его на дыбу, да порасспрашивать… проклятое отродье ишака и блудливой суки. Чуял, негодяй, чем такие дела пахнут. Нельзя тянуть расследование, сейчас любое промедление может нам с пашой жизни стоить. Совсем обнаглел Инайет-Гирей. Видно, голова на плечах мешать стала. Ничего, повелитель правоверных быстро избавит его от такой обузы».
Утром 4 зуль-ка’да 1046 хиджры облегчённая до пределов каторга отплыла в Истамбул с дурной вестью.
  
Приступ лени с положительным итогом
 
29 березня 1637 года от Р. Х.
После отбытия сотни с Васюринским на юг Аркадия хватило ненадолго. Ехать лёжа, к сожалению, оказалось ещё менее удобно, чем сидя. По крайней мере, в импровизированных конных носилках. Снижение нагрузки на капитальнейшим образом стёртые ноги «компенсировалось» болью в локтях, плечах и прочих сбитых частях организма. К тому же кобылы, имевшие честь тащить исключительное для семнадцатого века существо – попаданца из века двадцать первого – никак не показывали понимания важности своего нынешнего занятия. Тряска при езде на двух лошадях показалась ему в десять раз более сильной, соответственно езда – менее комфортной.
На психику это также действовало не лучшим образом. Терпеть боль, вылупившись в небо – удовольствие очень сомнительное. Мысли нехорошие в голову лезут. Да и расставание с Иваном, вроде бы доставшим его своей казацкой простотой по самое не хочу, неожиданно (что, интересно, в последние дни со мной случилось ожидаемого?) подействовало угнетающе. Успел привязаться, несмотря на его разбойничью рожу и повадки бандитского атамана. Которым, в общем-то, он и был.
«Не случайно меня в таком срочном порядке с лошади ссадили. Видимо, совсем хреновые дела с ногами. Собственно, с чего им быть хорошими? Как содрал в первый день кожу с мясом, так и продолжал ежедневно усугублять рану. Странно, что до костей не стёр. Чёрт меня дёрнул в этот рейд. Татарином, что ли, себя тогда вообразил? Теперь сдохну от сепсиса и привет всем планам и мечтам вместе с молодой ещё, в общем, жизнью. Обидно до слёз».
На днёвке Аркадий взбунтовался.
– Сегодня больше никуда не поедем! – заявил он сопровождающим.
На робкие (слава богу, не успели научиться плохому у Васюринского, побаиваются пришельца из будущего, полны ко мне уважения и, даже, пожалуй, почтения) возражения славных полковников и знаменитых характерников, что в Диком поле едем, опасно задерживаться, Аркадий нагло ответил: «Вот поэтому и надо задержаться».
 
Впрочем, близкая татарская опасность вовремя напомнила ему, как он попал на носилки, и Аркадий предложил костры не зажигать. Мол, денёк-другой вполне можно обойтись без горячего. Но тут встали на дыбы характерники. Им было обязательно нужно что-то там заваривать для лечения самого попаданца. Сошлись на маленьком бездымном костёрчике только для приготовления отваров.
От боли в этом путешествии Аркадий мучился меньше, чем в предыдущие дни. Посоветовавшись, характерники напоили его на днёвке болеутоляющим. Оно не было одновременно и снотворным, так что он вволю смог наобщаться с историческими личностями. Правда, расспрашивать их о РЕАЛЬНО произошедших событиях (попаданец не сомневался, что они, эти события, существенно, порой кардинально, отличались от изложенного в учебниках) ему не довелось. Аркадию пришлось рассказывать самому. Опять возник, хоть и не так остро, как в первый день, языковой вопрос.
Беседа, хоть и двигавшаяся через пень-колоду, затянулась до глубокой ночи. Аркадия глубоко волновали беды, свалившиеся на русских (к которым он, как и его собеседники, причислял и украинцев с белорусами), ему с детства мечталось изменить историю. Ну, раз уж не повезло стать царевичем, приходилось думать, как изменить в пользу русских ход истории собственными скромными силами. С помощью заинтересованных в этом казаков, естественно. Здесь, на юге, потому как в Москву его категорически не тянуло.
Удастся ли там пробиться к царевичу Алексею, убедить его в необходимости коренных реформ в государстве – большой вопрос. И огромный риск. Боярские клики, боровшиеся между собой за влияние на Алексея, постороннего встретили бы как минимум неприветливо. Приглашённые атаманы-патриоты, в реальной истории в предательствах не замеченные, могли помочь изменить историю юга Руси, основать здесь новое государство с более справедливым обществом. А существование такого государства наверняка многое изменит и в Великороссии. При наличии вольной земли на юге превращать в рабов миллионы, подобно Катьке, вряд ли у кого получится.
Всех его собеседников интересовали события в будущем, прежде всего в Русских землях Речи Посполитой, и военное дело. В этот раз Аркадий постарался поменьше говорить о штурмовой авиации и танках, побольше об изобретениях, способных в ближайшем времени помочь в грядущих войнах. Все единодушно одобрили его мысль о необходимости завоевания Азова и ещё нескольких прибрежных городов. Со строительством мощного флота, способного загнать турок в Босфор. Закрепить их боязнь жить на побережье Черного моря, возникшую ещё во времена Сагайдачного.
Не менее, пожалуй, даже и более важно было уничтожить Речь Посполитую, паразитическую олигархию, исторически всё равно обречённую. Казаков известие о конце государства пыхатых панов сильно порадовало, хотя всем им приходилось воевать под его знамёнами. Предстояло ещё не раз прикинуть, возможно ли уничтожение Речи Посполитой за три года. Потому как воевать сразу и с панами, и с Османской империей – риск запредельный.
Единодушно все одобрили его идею о создании мощного промышленного центра в междуречье Днепра и Дона, основываясь на приднепровской руде и угле Придонья. Аркадий припомнил, что уже в это время в Швеции началось бурное развитие металлургии. Выяснилось, что двух-трёх шведов в войске запорожском найти можно. Тут же решили послать их на родину для тайной вербовки металлургов и инженеров. Оставалось найти для этого деньги. Останавливаться на деталях вроде того, что о крекинге [24] имеет очень смутное знание, а о том, где расположены коксующиеся угли, никакого, Аркадий не стал. Давно понял, что неприятности лучше переживать по мере поступления.
Много ещё о чём успели поговорить за это время казаки. Учитывая обстоятельства, к ним уже можно было причислить и Аркадия, хотя обычному человеку нужно было пройти стадию ученичества. Несколько раз беседу прерывали характерники, продолжавшие беспокоиться о ранах на ногах Аркадия. Каждый раз ему приходилось отгонять тревогу по поводу долговременности своего пребывания в этом мире. Однако интересная беседа с выдающимися личностями помогала быстро загнать беспокойство в самый далёкий уголок сознания.