Мечник

– Да брось! Всем ведь понятно, что сделал он это не из каких-то благородных побуждений, а из-за страха перед последствиями. Не так ли, Кейлор?
– Оставь его в покое и радуйся, что все обошлось! – сказав это, Кайя прошла между мной и Анхелем такой походкой, что мы оба были вынуждены молча проводить ее восхищенными взглядами. Вот чертовка! Знает свою силу и уже умеет ею пользоваться.
– Перестань на нее пялиться! – буркнул Молар, обнаружив, что я продолжаю смотреть вслед девушке.
– Анхель, ты прекрасно знаешь, – совершенно спокойно ответил я, – что в любой момент моя душа может отправиться к праотцам. Подумай об этом хорошенько и скажи: могут меня напугать какие-то там неприятности от твоего клана? Всего хорошего!
Я направился к своему месту, не дожидаясь ответа Молара. А он, может, и хотел оставить последнее слово за собой, да в этот момент в класс вошел преподаватель, заставив не успевших занять места за партами учеников поторопиться.
Появившийся вслед за профессором Нуро Аредисом слуга почему-то вызвал дружный вздох разочарования – он нес в руках клетку с крупным попугаем яркой зелено-красной расцветки.
– Не стоит так вздыхать, господа будущие волшебники, – повысил голос профессор, окидывая класс беглым взглядом, задержавшимся на мне чуть дольше, чем на других. – Настроиться на общение с попугаем гораздо проще, чем с животными из дикой природы. Но если вы сумеете сделать это, преодолеете, так сказать, первый барьер, то получите бесценный опыт по взятию следующих высот. Те же из вас, кто научится устанавливать мысленный контакт с животными, быть может, смогут когда-нибудь и проникать в мысли людей. Надеюсь, не нужно объяснять, насколько востребованным является такое умение?
– Ага, – прошептал сидящий рядом со мной Пайрус Крин, – по официальным данным, всего пять процентов магов способны общаться с животными, влезать же в людские головы – едва десятая часть от этого числа.
– Чего же Аредис хочет от нас? – так же шепотом поинтересовался я.
– Так всех проверить обязан, – пожал плечами Пайрус.
– Да я не о том. Что с попугаем-то сделать нужно?
– Слушай, сейчас расскажет.
Профессор действительно прочел нам получасовую лекцию по предмету, подкрепив ее практическим примером: ученики произносили любое произвольное слово, а Аредис тут же заставлял попугая повторить его.
– Как видите, Пиро очень восприимчив к чужим магическим потокам и мысленно договориться с ним очень легко. Кто сумеет разговорить птицу, может рассчитывать на годовой зачет по моему предмету.
При этом заявлении класс возбужденно загудел. Все были наслышаны о неудачах учеников прошлых лет – именно этим объяснялся тяжкий вздох при появлении попугая в классе, – но получить «шальной» зачет у строгого профессора все равно очень хотелось.
– Этот Пиро сам по себе чаще всего кричит: «Бездельники!» Несколько лет назад один ученик убедил Аредиса, что это он заставил птицу произнести это слово и получил зачет. Нужно твердить про себя «бездельники», «бездельники», авось тоже получится, – Пайрус заговорщически подмигнул мне и азартно потер руки.
– Пайрус, ну у тебя-то проблем с зачетом и так не будет! – я искренне удивился радости друга, не имевшего проблем с учебой.
– Ну так-то интереснее!
Конечно интереснее, кто ж спорит. Только вот мне этот зачет не светит ни при каких раскладах. Я вообще сомневаюсь, что те магические способности, которыми обладал Теодор, сохранились при моем появлении. Впрочем, память подсказывала, что и до этого он слыл одним из самых слабых волшебников курса. Так что перспектива отчисления маячила теперь передо мной во весь рост: обычные предметы я с большой долей вероятности сдам, а вот с магическими – ума не приложу, что делать.
Ладно, прочту еще посвященный сегодняшней теме параграф в учебнике да пойду становиться в очередь желающих попасть на прием к попугаю. Благо что профессор каждому дает три попытки.
Так, что тут у нас умные люди в книжке пишут? Сначала визуальный контакт… умственное напряжение… направление магического потока… настройка на волну оппонента. Ерунда какая-то. Нет, на словах-то все просто, только понятно ведь, что работать это не будет. Потому что, если бы можно было вот так, силой мысли, проворачивать такие дела, это бы было… волшебство.
 
В этом месте мне пришлось прервать размышления, чтобы озадаченно почесать затылок. Существование в условиях раздвоения личности никак не позволяет мне свести в одно целое знания Тео Кейлора и Ромы Иванова. Я сейчас живу и думаю как Иванов, поселившийся в теле Кейлора, при этом лишь время от времени выдергиваю из памяти предыдущего хозяина какие-то факты, воспоминания, чувства. Наверное, по-другому и быть не может, иначе можно было бы вовсе лишиться рассудка от такого потрясения. Но если уж я не могу вернуться обратно, в свой привычный мир, то нужно как можно скорее если не срастить личности воедино, то хотя бы освоить память Тео. Чтобы воспринимать эту реальность адекватно, как местному жителю, а не пришельцу откуда-то издалека. В общем, нужно стать этаким вариантом Теодора Кейлора, улучшенного до уровня Романа Иванова.
И для начала придется отбросить прочь мысли о невозможности волшебства. Если я не понимаю, как творить магию, это еще не означает, что ее не существует.
– Я пошел! – заявил Пайрус, захлопывая учебник.
Пришлось и мне пристроиться в самый конец совсем уже короткой очереди. Бдительный Нуро Аредис внимательно следил, чтобы никто не приступал ко второй попытке, пока каждый из учеников не завершит первую. Перед нами было всего три человека, и все они очень быстро пополнили список разочарованных соучеников – пока никому договориться с Пиро не удалось.
– Ну давай же, давай! – едва слышно шептал мой товарищ, склонившись перед клеткой. От умственного напряжения у него так смешно шевелились уши, что я не смог сдержать улыбку. Из-за этого весь мой и так не очень серьезный настрой окончательно пропал, и, занимая место раздосадованного неудачей Пайруса, я уже практически не переживал за результат.
«Что, Пиро, сидишь, развлекаешься, глядя на нас, дурачков? Ну еще бы – двадцать с лишним человек тебе поклоны отбивают, умоляют хоть словечко сказать, а ты знай из себя важную птицу строишь! Так сделал бы милость, поболтал с кем-нибудь. Еще веселее было бы», – мысленно произнес я, поймав взгляд попугая. Но пернатый мерзавец лишь безучастно таращился на меня своими темными глазками и молчал.
«Вот же глупая птица! – абсолютно беззлобно подумал я и тут же добавил: – А ну-ка давай, открывай дверцы своего разума!»
Последнюю мысль я сопроводил направлением воображаемого мысленного потока прямиком в голову Пиро. А после представил, как врываюсь вместе с этим потоком в мозг попугая и крепко сжимаю рукой единственную имеющуюся там извилину.
Профессорского пернатого помощника заметно тряхнуло. Он даже был вынужден несколько раз суетливо переступить лапками по своей жердочке, чтобы не свалиться. Но большего мне добиться не удалось, поскольку в этот момент меня толкнул в плечо товарищ Анхеля Адальк Гиверс:
– Кейлор, давай уже, освобождай место!
Пришлось снова переходить в конец очереди, но, возможно, так даже лучше: похоже, никто моего успеха не заметил, и у меня появилось немного времени на анализ ситуации. Хотя что там анализировать? Может, случайно получилось, а может, вообще показалось. Да, скорее всего, так и есть. Если уж у отличников не получается, то с чего у меня должно получиться? Вон Виста отходит прочь, хмуря брови, и Кайя разводит руками с досады, и Пайрус снова впустую пыжится и шевелит ушами.
На этот раз моя очередь подошла гораздо быстрее.
– Это снова я, – промолвил я тихонько, наклоняясь к клетке. Ответом мне была тишина. Значит, точно показалось. Ладно, попробуем еще раз.
Я мысленно протянул руку к разуму попугая и аккуратно толкнул воображаемые дверцы его разума, однако они на этот раз остались на месте.
– Не понял! – пробормотал я себе под нос и «толкнул» их еще раз, с тем же успехом.