Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ)

Француз сдвинул ветки, маскирующие вход.
Маккеррен протянул руку, и Майкл пожал ее.
— Ты береги себя, парень, — сказал шотландец. — Но задай этим сволочам перцу, передай привет от гвардейцев «черной стражи», а?
— Яволь. [6] — Майкл расположился на заднем сиденье, роскошном, покрытом черной кожей; водитель отпустил ручной тормоз и выехал из ворот.
Кусты были поставлены на место. Теперь все это выглядело как склон холма. «Мерседес» развернулся среди деревьев и выехал на проселок.
Майкл принюхался: кожа, свежая краска, едва ощутимый запах пороховой гари, смазка и тонкий аромат яблочного вина. «Ну и ну!» — подумал он и улыбнулся. В голубом небе плыли кружевные облака.
— Слушай, а Маккеррен знает? — спросил он Габи.
Она глянула на него в зеркало заднего вида. Ее черные волосы упрятаны под пилотку водителя штабной машины, поверх мундира надета бесформенная накидка. Пронзительный взгляд его зеленых глаз встретился с ее глазами.
— Нет, — сказала она. — Он думает, что я вчера вернулась в деревню.
— А почему ты не вернулась?
Она подумала минуту, осторожно ведя машину на ухабистом участке дороги.
— У меня было задание доставить тебя до места, — ответила она.
— Твое задание было выполнено, когда ты передала меня Маккеррену.
— Это ты так считаешь. А я думаю по-другому.
— У Маккеррена был для меня водитель. Что с ним?
Габи пожала плечами.
— Он решил… что работа там для него слишком опасна.
— Ты знаешь Париж?
— Достаточно хорошо. А то, чего я не знала, изучила вчера по карте. — Она снова взглянула в зеркало заднего вида; его глаза смотрели на нее не отрываясь. — Я же не всегда жила в деревне.
— А что подумают немцы, если мы наткнемся на дорожный патруль? — спросил он. — Наверное, красивые девушки не часто водят штабные машины.
— У многих офицеров водители — женщины. — Она внимательно следила за дорогой. — Секретарши или любовницы. И конечно, француженки тоже. Здесь престижно иметь водителем женщину.
Он задумался: что же сподвигло ее на это? От нее этого не требовалось. Ее часть задания была выполнена. Может быть, сказалась ночь их купания в римском бассейне? Или позднее, когда они с Габи делили черствую булку, запивая густым красным вином? Ну да ладно, она — профессионал. Она знает опасности, которые ее поджидают, знает и то, что с ней будет, если ее схватят. Он посмотрел в окно на зеленеющие поля, и вдруг ему подумалось: есть ли у нее капсула с цианидом?
Габи доехала до перекрестка, где проселок пересекал шоссе, покрытое гравием, — дорогу к Городу Мира. Она повернула направо и пересекла поле. Крестьяне ворошили сено. Французы отвлеклись от работы и стояли, опершись на свои грабли и глядя на проезжавшую мимо черную немецкую автомашину. Габи была хорошим водителем. Она держала постоянную скорость; ее взгляд был устремлен на дорогу и время от времени — на зеркало заднего вида. Она вела машину так, будто немецкий офицер имел определенную цель поездки, но не торопился.
— Я некрасивая, — сказала она тихо, через шесть или семь минут после их разговора.
Майкл улыбнулся, прикрыв рот рукой в перчатке, и разместился поудобнее на сиденье, чтобы в полной мере насладиться дорогой.
Они ехали в молчании. Мотор мягко урчал. Габи все пыталась понять, почему ей вдруг так захотелось быть вместе с ним. Да, это было просто необходимо, от этого никуда не денешься. Но дело не в нем, а в той тайне, которая с ним связана. Скорее всего, думала она, эта схватка с танком разожгла страсть в ее крови, а ведь этого уже не было так давно. Случались только искры, а здесь — целый костер. Вот что значит быть рядом с человеком, который создан для действия, думала она. С человеком, который хорошо знает свое дело. И вообще по-настоящему… хорош. Она прожила достаточно, чтобы суметь оценить характер; человек на заднем сиденье был особенным. Возможно, в нем много жестокого, даже… звериного. Ну что ж, такая у него работа. Да, когда она стояла голая в холодной воде, в его глазах светилась доброта. Ему присуща какая-то грация, он целеустремлен, и конечно же он джентльмен, подумала она, если такие еще живут на земле. Что бы там ни было, он нуждается в ее помощи. И она сделает все для того, чтобы он попал в Париж и выбрался из него. И это самое важное.
 
Она взглянула в зеркало, и сердце ее екнуло.
Их догонял «БМВ» с коляской.
Ее руки плотно обхватили руль, машина слегка вильнула. Майкл услышал знакомый звук, в последний раз он слышал такой в Северной Африке.
— Это за нами, — жестко сказала Габи, но Майкл уже посмотрел назад и оценил ситуацию.
Его рука потянулась к «люгеру». «Нет, еще не время, — решил он. — Спокойно».
Габи поддерживала постоянную скорость; это нелегко, когда у водителя сердце прыгает в груди. Водитель в шлеме и его спутник были в очках. Ей казалось, что они пристально смотрят на нее, со значением, как говорится. Рядом на полу лежал «люгер»; при необходимости она тотчас же могла выстрелить в окно.
— Не останавливайся, — сказал Майкл.
Он откинулся на спинку сиденья и ждал. Мотоцикл с коляской был в двух метрах от бампера, Габи посмотрела в зеркало и увидела, что водитель мотоцикла делает им сигнал остановиться.
— Они требуют, чтобы мы остановились. Что мне делать?
Майкл долго не раздумывал.
— Остановись.
Если он принял неверное решение, об этом они узнают сразу же.
Габи притормозила, свернула на обочину, и мотоцикл оказался перед ними.
— Не вмешивайся в разговор, — сказал Майкл и опустил стекло.
Сидевший в коляске, лейтенант — судя по знакам отличия на его пыльном мундире, уже вытягивал из нее свои длинные ноги. Майкл высунулся в открытое окно и заорал по-немецки:
— Что вам нужно, идиот? Ради чего вы нас остановили?
Лейтенант замер.
— Извините, герр, виноват, герр, — забормотал он, увидев, что имеет дело с полковником.
— Ну, не стойте столбом! Что вам нужно?
Ладонь Майкла крепко сжимала рукоятку «люгера».
— Извините, герр. Хайль Гитлер! — Лейтенант отдал нацистский салют, на который Майкл не ответил. — Куда вы направляетесь, герр?
— Идиотское любопытство, лейтенант. Я вижу, вам не терпится попробовать свои силы в рытье окопов.
— Нет, герр! — Лицо лейтенанта стало белым как мел. В черных очках он был похож на какое-то гигантское насекомое. — Простите, что я задержал вас, но я считаю своим долгом…
— Вашим долгом? В чем состоит ваш долг? Делать глупости?
«Вооружен ли лейтенант? — думал Майкл. — Кобуры у него нет. Наверное, оружие в коляске, водитель мотоцикла также без оружия. Ну что ж, тем лучше».
— Нет, герр. Я просто хотел сказать вам, что перед закатом дорога обстреливается с воздуха, Я не знаю, предупреждали ли вас об этом.
— Меня предупреждали, — сказал Майкл.
— Несколько грузовых машин разбиты. Ничего страшного не произошло, — продолжал лейтенант. — Но нам сообщили, что при ясном небе возможны новые атаки с воздуха. Ваша машина… красивая, прекрасная мишень, понимаете?
— Так что ж, измазать ее грязью? Или поросячьим дерьмом? — Майкл продолжал говорить холодным тоном.
— Нет, герр. Я не собирался нарушать правила, но… вы знаете… эти американские самолеты… пикируют со страшной скоростью…
Майкл смотрел на него несколько секунд. Лейтенант стоял перед ним навытяжку, как солдат перед фельдмаршалом. Совсем мальчик, ему не более двадцати, решил Майкл. Эти мерзавцы уже выгребают пушечное мясо с самого дна запасника. Он снял руку с рукоятки «люгера».
— Да, вы и в самом деле правы. Я благодарен вам за участие, лейтенант…
— Меня зовут Крабель, герр, — гордо ответил юноша, не зная, что был на полшага от гибели.
— Спасибо, лейтенант Крабель. Я запомню ваше имя.
«Скорее всего, это имя будет начертано на деревянном кресте, воткнутом в грязь на французской земле, после нашего вторжения», — подумал он.