Аморизм (СИ)

Бракосочетание в СССР носит не сакральный, а деловой характер, что-то типа юридического акта, заверенного у нотариуса. На время действия договора определяются права и обязанности супругов и детей друг перед другом и перед государством, а также обязательства в случае развода (например, обязанность обоих супругов участвовать в судьбе детей до их совершеннолетия).
Царская власть была обязана требовать от супругов клятвы не иметь секса на стороне, так как это было требование религии. У советской власти нет оснований требовать от брачующихся клятвы не иметь интимных партнеров на стороне. Государство в тот период исходит из того, что женщина и мужчина равны, и все происходящее между ними есть сфера личной жизни. В частном порядке они могут обещать друг другу что угодно, но нарушение обещания не влечет правовых последствий.
Люди могут во избежание пищевых отравлений обещать друг питаться только дома, и только пищей, приготовленной руками супруга/супруги, и есть только в компании друг друга, а в одиночку нет. Или во избежание болезней обещать иметь секс только друг с другом. Не важно, в какой форме давалось обещание и кому, Богу или друг другу, прилюдно или наедине. Важно, что слово дано.
Если один держит слово, и испытывая голод, не важно какой, интимный или пищевой, честно ждет другого, а другой в это время кушает на стороне, нарушает слово, негативно тут оценивается не физический акт удовлетворения голода (не важно какого), а обман, измена своему слову.
Но если люди не договаривались есть только ту пищу, что приготовлена дома, или иметь секс только друг с другом, для обвинения в измене, не важно, гастрономической или интимной, тут нет места. Если нет обещания, не может быть и его нарушения, а значит, и измены не может быть.
Верующий видит в сексе таинство, заниматься которым можно только после принесения Богу соответствующих обещаний. Потому допускает он близость только с супругом/супругой. Атеист видит в этом физиологический акт, потребностью тела, но не души. Как пищу можно потреблять для утоления голода или получения гастрономического удовольствия, можно питаться в одиночку, а можно в приятной компании или в кругу незнакомых людей (общепит), так и заниматься любовью можно в разных форматах и с разными целями, для деторождения и/или удовольствия.
Нравственная оценка в категориях честно/подло неприменима ни к какой физиологии. Оценке подлежат поступки, связанные с физиологическим актом, но не сам акт. Если некто украл и съел чужую пищу, негативно оценивается тут не поедание пищи, а ее воровство. При сексуальном насилии не сам физиологический акт отрицательно оценивается, а насилие над человеком.
Эти аргументы натыкаются на подсознание, сформированное при старом режиме. Оно до мозга костей пропитано церковными установками. Даже если человек заявляет, что не верит в Бога, ориентир он держит не на доводы логики, а на церковные установки. Наиболее выпукло заметно это в интимной сфере. Тот или иной секс оценивается не потому, что оно несет практикующим его людям, радость или вред, а насколько интимная практика соответствует церковным нормам и табу.
Эта категория людей эмоционально не может принять, что секс кого-то из супругов на стороне не является изменой, если никто никому ничего не обещал. Секс и измена слились воедино. Они говорят, что секс на стороне считается изменой, вне зависимости от обещания, «по умолчанию».
Но как быть, если у разных людей разное «по умолчанию»? Например, мужчина вырос там, где взятие девушки за руку по умолчанию означает, что она теперь ему принадлежит, и ее секс с другим мужчиной считается изменой. А девушка, которую он взял за руку, выросла в мегаполисе, где взятие за руку по умолчанию ничего не значит. На чье «по умолчанию» ориентироваться?
Защитники старых истин затрудняются рационально ответить на этот вопрос, но это никак не влияет на их уверенность в своей правоте. Сделать тут ничего нельзя, это религиозная инерция. Ее не отменить указом. Надежда лишь на обнажение логической несостоятельности церковных норм.
 
  Десакрализация  
 Развивая тему освобождения народа от внушенных ему церковных установок, большевики говорят, что понятие естественного и противоестественного действия существует не само по себе, а определяется по цели. Естественно то действие, что ведет к цели, а противоестественно то, что бьет мимо цели. Например, если ваша цель разжечь костер, то естественны действия, ведущие к огню, например, зажигать спички. Противоестественным при такой цели будет поливать дрова водой.
В рамках этого определения есть два вида секса: для продолжения рода, и для удовольствия. Если целью является зачатие, то естественно, когда мужчина вводит пенис в вагину женщины и делает возвратно-поступательные движения, пока не наступит семяизвержения, в результате чего сперматозоид и яйцеклетка имеют шанс слиться в зиготу. Противоестественно введение пениса в анус или рот женщины, так как это не может дать желательного результата — потомства.
Если же сексом занимаются с целью получить эротическое удовольствие и избежать зачатия, то естественно ориентироваться на свой интимный вкус, как мы это делаем, когда хотим получить удовольствие от пищи, музыки, одежды и прочее. Кому приносит удовольствие репродуктивная техника, тот ее имитирует, используя контрацепцию. У кого иные вкусы, тот соответствует им.
Если у людей разные музыкальные вкусы, одному нравится Бах, а другому балалайка, нельзя сказать, что один из них получает правильную музыкальную радость, а другой нет. В музыкальном вкусе нет нормы. Соответственно, не от чего отклоняться, нет правильного и неправильного.
В интимной сфере у людей тоже разные сексуальные вкусы, и тут тоже нельзя сказать, что кто-то получает правильные эротические эмоции, а кто-то неправильные. В интиме с целью получения удовольствия нет эталона, как нет его в любом действии ради удовольствия. Тут рулит вкус.
Люди занимаются сексом ради продолжения рода два-три раза в жизни. Все остальные разы ищут удовольствие, их целью являются только эротические эмоции. Когда люди ориентированы на такую цель, естественно для них ориентироваться на свой вкус, и противоестественно на чужой.
Как одежду для красоты нельзя оценивать мерками одежды для работы, так действие ради удовольствия нельзя оценивать нормами функционала. Противоестественно праздничную еду оценивать мерками здорового питания, а отдых на курорте мерками материальной полезности.
Единственное ограничение — вред. Причем, настоящий, а не воображаемый. Если человек считает свой вкус эталоном, а отклонение от него психическим заболеванием, и на этом основании говорит, что люди с другим вкусом приносят ему психологический вред, а те в ответ говорят, что этот морализатор своей негативной оценкой их вкуса несет им психологический вред, единственным выходом из такой ситуации является кулак — у кого он больше, тот и навяжет свой вкус за эталон.
Оскар Уайльд говорил, что жить и думать, как вы хотите — это не эгоизм.  Эгоизм — когда вы хотите, чтобы другие думали и жили, как вы хотите. Считать свои «самоочевидные по умолчанию истины» абсолютными истинами для всех — высшее проявление эгоизма в плохом смысле.
Насколько тем, кто был пропитан церковными догмами, было психологически дискомфортно среди людей, не соблюдавших старые нормы, настолько атеистам было некомфортно среди людей, осуждавших нарушение церковных догм. Ситуация разрешалась в пользу большого кулака.
Так как самый больше кулак у большевиков, они утверждают право каждого ориентироваться в сексе на свой вкус. Вступая с критиками чужой морали в полемику, советская власть предлагает им ответить на вопрос, на что они рекомендуют ориентироваться при выборе одежды, пищи, секса, музыки, развлечений и прочее, на свой вкус или на чужой? Критики на этом садятся в лужу.
Как в борьбе за власть и ее удержание революционеры черпали вдохновение во французской революции, так теперь черпают его у творческих личностей той эпохи. Например, у французского аристократа маркиза Де Сада. Он писал, что Кант прав, нужно следовать моральному закону. Но не прав, что привязал свой категорический императив к христианским догмам. По мнению Де Сада, мораль должна быть привязана не к той или иной религии, а к природе, потому что религий много, и есть ли среди них истинная, открытый вопрос. А природа у человека одна, и она точно истинная.