Аморизм (СИ)

США действуют по технологии анаконды, поймавшей крупную жертву. Змея не стремится ей все кости сразу переломать. Это хлопотно, затратно и не факт, что возможно. Она плотно обвивает ее, и когда та выдыхает, чуть сильнее сжимает объятия. Каждый следующий вздох требует больше усилий. Однажды жертве не хватает сил вздохнуть, и она умирает. Далее змея распускает объятия, обнюхивает добычу, примеряясь, откуда лучше начать, заглатывает и переваривает добычу.
Жертва и агрессор поменяются местами, если Россия сделает очень глубокий и резкий вздох. Он порвет анаконду, так как она не успеет разжать объятия. Единственный способ сделать такой вздох — это иметь идею религиозного масштаба. Пока у России нет идеи, у нее нет шансов. Лозунги еще какое-то время будут давать опору, но в стратегической перспективе это тупик.
 «Солдаты будут защищать свою страну, веря в то, что своим самопожертвованием они одновременно охраняют также и свои семьи. Но патриотизм, дисциплина и узы товарищества слабеют, когда семьям солдат угрожает опасность». (Лиддел Гарт, «Стратегия непрямых действий»).
  Язвы  
Проблемы конструкции явственнее всего обнажаются в экстремальных нагрузках. Проблемы России выпукло обозначились на фоне СВО. Стало явственно видно, что сознание оккупировано и никакой идеи у России нет, а это значит, идеей становится колбаса. Далее светит судьба СССР.
СССР, пусть неэффективно, но защищал сознание населения. После его падения никакой защиты нет. Идеологический фронт рухнул точно также, как во время 1-й мировой войны, когда солдаты десятками тысяч оставляли боевые позиции. Как немцы тогда беспрепятственно занимали территорию России, так теперь Запад беспрепятственно захватывал сознание российских граждан.
Если к двум последним советским десятилетиям, когда про коммунизм рассказывали только анекдоты, добавить более трех десятилетий демократии, получается, что на момент начала СВО сознание людей в России более полувека формировал тот, против кого она сегодня воюет.
Выросло два поколения, и растет третье, чье сознание с детства под завязку заполнялось западными образами. Закономерно, что таким людям подсознательно близки диснеевские мультяшные герои и западная музыка, западные стандарты крутости, красоты и успешности.
На кого хотят походить мужчины России? Кто постарше, те ориентируются на образ агента 007, на Джеймса Бонда: короткая прическа, солнцезащитные очки, строгий западный костюм. Второе поколение на Рэмбо. Самые младшие стригутся и одеваются, как герои компьютерных игр.
На кого хотят походить женщины России? Кто постарше, у тех в голове в роли эталона образ голливудских див. Сознание второй волны захвачено супермоделями 90-х. Третью волну заякорили образы из Сети, где четко прослеживается западное направление.
Какую песенку родители поют своему ребенку на день рождения? «Happy Birthday to You». Кто главный персонаж Нового года? Санта Клаус (святой Клаус), старичок в красном полушубке. Какая песенка ассоциируется у нас с Новым годом? Американская Jingle Bells («Звенят бубенчики»).
Насколько для мужчин Новой Гвинеи самоочевидно, что на пенис нужно надевать котеку, а для женщин Афганистана, что нужно закрывать все части тела, а на лицо одевать паранджу (трусы для головы, закрывающие верхние губы так же, как нижнее белье закрывает нижние губы), а для граждан США самоочевидно, что им нужно ориентироваться на американские стандарты, настолько для граждан России естественно и самоочевидно ориентироваться… нет, не на свое, российское, по причине его отсутствия или безнадежного устаревания, а на западное. Оно для них уже родное.
Невозможно помыслить, чтобы во время войны с Гитлером символом советской победы, патриотизма и всего такого, была немецкая буква. Немыслимо, чтобы советское оружие носило немецкие имена, например, реактивные минометы назывались бы не «Катюша», а «фрау Эльза».
Не получается серьезно представить фронтовую хронику времен второй мировой войны, где советские солдаты поднимаются в атаку под немецкие марши, а самолеты с красными звездами делают воздушные пируэты под музыку из немецких фильмов. Если бы кто сделал такой продукт, он бы однозначно был воспринят провокацией со стороны врага.
 
Чтобы увидеть катастрофичность сегодняшней ситуации, представьте, что в конце 1941 года, когда Вермахт стоял под Москвой, по русским окопам ходят немецкие пропагандисты и раздают агитационные материалы, а население имеет возможность читать немецкие газеты, освещающие происходящее в выгодном им свете. Именно в этом состоянии Россия.
Любой гражданин России, имеющий минимальную компьютерную грамоту, может читать антироссийскую информацию. Равно как и любой гражданин США может читать антиамериканскую информацию. Только эффект от такого равенства в доступности информации такой же, как во время культурного обмена СССР и США. Когда американцы смотрели советские фильмы, это их укрепляло в уверенности, что они все правильно делают. Когда советские граждане смотрели американские фильмы, они соглашались с Высоцким, певших «Эх, ребята, все не так/ Все не так ребята!».
Сегодняшняя реальность такова, что Россия воюет с коллективным Западом, но символом ее победы и патриотизма является западная буква Z. Патриотические ролики про атакующих солдат и самолеты России сопровождает западная музыка. Боевая машина называется «Терминатор», а готовящийся к выпуску истребитель пятого поколения выходит под названием Checkmate.
Объяснения, что на Руси в древности Терминатором называли Ивана-Царевича; что название самолета переводится как «Шах-и-Мат», а западные буквы для конспирации; что западная музыка не западная, а общечеловеческая; что буква Z случайно похожа на западную, а на самом деле она из малоизвестной версии древнеславянского алфавита, лишь жирнее подчеркивают проблему.
После таких объяснений в букве «Z» больше видится буква «S», трансформирующаяся в $, главный мотив и движущий стимул. Будете служить Богу или мамоне (под Богом понимается идея; под мамоной деньги и все, что за них можно купить). Если идеи нет, остается только мамона. Она сегодня не дополнительный стимул к основному, единственный движущий мотив. Уберите деньги, и конструкция мгновенно рухнет. Никакие лозунги не остановят разрушительный процесс.
Как так вышло, что символом русской победы над западной экспансией является западная буква? Откуда у патриотов взялась тенденция духоподъемную хронику оформляют западной музыкой и образами? Зачем русскому оружию дают нерусские названия?
Эти факты говорят о глубине проникновения в сознание того, против кого Россия воюет. Что вчера было невозможно помыслить, сегодня настолько норма, что ни обыватели, ни руководство не видят проблемы. Оккупация сознания, длящаяся несколько десятилетий, не могла пройти бесследно. Сознание, захваченное до подсознательных глубин, не может фиксировать захвата.
Если у человека в подсознании сидит, что этанол, один из сильнейших наркотиков, известных на сегодня, не является наркотиком, и он зависим от него, он никогда не признает себя наркоманом. Максимум, алкоголиком, но это же не наркоман, хотя он самый настоящий этаноловый наркоман.
У граждан России в подсознании сидит, что западное есть общечеловеческое, и потому нам кажется естественным делать западные образы символом победы над Западом. Но это не более естественно, как если бы американцы стали называть свои операции и оружие русскими словами.
Люди всегда подражают сильному. Сталин носил военный костюм и ему подражали все слои общества. Даже далекие от военного дела люди, от кладовщиков до писателей, считали за особый шик одежду «под военного». Носил бы Сталин арабскую одежду, шиком был бы арабский стиль.
Это стремление связано с инстинктом самосохранения: если я слабый, но выгляжу как сильный, мои шансы на выживание повышаются, чем если я выгляжу собой, слабым. Сегодня Запад самый сильный, и ему подражают во всем, от внешнего вида до целей и ценностей. Если бы самой сильной была Африка, мир подражал бы ей как в целях и ценностях, так в одежде и манерах.