Аморизм (СИ)

  Начало   
Чтобы увидеть контуры площадки, о которой я говорю, начну с того, что историю человечества можно поделить на два этапа. Первый этап, когда люди ориентировались только на то, что есть в реальности, что можно увидеть, потрогать, понюхать, услышать и так далее. Второй этап начинается, когда люди берут за ориентир то, чего нет в реальности, но что можно представить.
Первый этап относится ко времени, когда люди были животными из семейства гоминид, человекообразных обезьян. Их жизнь определяло то, что существует в реальности: холод, голод, угрозы и прочее. Вместе было намного больше шансов выжить. В одиночку их практически не было.
Следующая реальность: коллектив должен управляться. В роли управляющего выступал самый умный и сильный член племени. Он шел в первых рядах на охоту или на врага. Если враг сильнее, оценив ситуацию, подавал сигнал к отступлению, прикрывая отступающих. В награду вождь имел лучшие куски, лучшее место у костра, лучших самок и прочие земные ценности.
Размер племени определял такой технический момент, как единоличное правление. Лидер не делегировал свою власть. Вся полнота власти была сосредоточена в его руках. Второй момент: группа является единым целым, если все члены племени хорошо знают друг друга и потому доверяют. Чужим и незнакомым никто доверять не может. Чужой — это потенциальный враг.
Один человек может управлять группой и поддерживать в ней порядок, если она измеряется десятками. Человеческая память позволяет хорошо знать несколько десятков человек, но не сотен или тысяч. Все это определяло размер племени, он измерялся десятками человек, но не сотнями. Если племя становилось слишком большим, внутри него слабли социальные связи и оно кололось.
Ситуация меняется, когда возникает абстрактное мышление. Человек может представить то, чего нет в реальности. Харари в своей книге «Sapiens. Краткой истории человечества» пишет, что в Германии найдена статуэтка «человека-льва». Ее возраст составляет 30 тысяч лет. Это мифический персонаж. Человек его сделал, ориентируясь на образ в своей голове, а не глядя на реальность.
С абстрактного мышления начинается второй этап. Человек одухотворяет силы природы, ищет с ними коммуникации, представляет, как они выглядят. Возникают первые объекты, которых нет в реальности, но на которые человек начинает ориентироваться — боги.
Следующим шагом люди, занимающие верхние ступени социальной иерархии, приходят к выводу, что они являются тем, кем являются, благодаря богам. Далее эта мысль эволюционирует, что они происходят от богов, что они родственники Солнца или Луны. Кто эту теорию поддерживает, тому достается кусок побольше и место у костра поближе.
Появляются жрецы. Их профессиональной обязанностью становится поддержка теории, что вожди произошли от богов, а рядовые люди из чего-то земного. Несмотря на внешнее сходство, они фундаментально разные. У вождей особая природа, в них течет божественная кровь и они имеют особые таланты. Простые люди являются чем-то типа животных, которых божественные люди пасут.
Возникают новые принципы социальной организации. Божественные люди объединяются в отдельный класс. Вырастают управленческие возможности. Ограничение по памяти снимается через определение своего не по форме тела и лица, а по одежде, присущей членам нашей общины.
По мере роста общества к иерархии добавляется распределение труда. Следующим шагом является перекладывание труда на чужие плечи — возникает рабство. Появляется класс свободных людей, у которых есть свободное время. Большинство его тратит на обустройство быта. Но малая часть задается вопросами, далеко выходящими за линию бытового горизонта. С этого момента начинается стремительное развитие, которое в результате выливается в цивилизацию.
Мы все выросли в предубеждении, что рабство является чем-то плохим и ужасным. Но если уйти от навязанных стереотипов и объективно посмотреть на явление, мы увидим, что до рабства племена воевали друг с другом исключительно за материальные ценности: еду, одежду, орудия труда и прочие вещи. Людей из враждебного племени воспринимали не только не нужными, но и опасными. Поэтому в живых никого не оставляли. Победители вырезали побежденных под корень.
 
Однажды некий древний гений предложил не убивать побежденных, а оставлять их в живых в обмен на труд. На фоне убийства это акт человеколюбия. Насколько странно слышится фраза «рабство родилось из любви к людям», настолько она верна и логически, и по факту.
В древнем мире справедливость понималась в привязке к реальности, а не к оторванным от нее лозунгам, чья сила в том, что они привычные. Справедливости самой по себе, вне контекста, не существует. Древние считали, что справедливо, когда хорошее принадлежит сильному, а слабый подчиняется и платит ему дань. Несправедливо, когда хорошее принадлежит слабому, а сильный подчиняется и платит дань слабому. Справедливость и реальность были синонимы.
Под сильными «я имею в виду не сапожников и не поваров»… «Когда соберутся рабы и всякий прочий сброд, не годный ни на что, кроме как разве напрягать мышцы, соберутся и что-то там изрекут — это будет законным установлением?»… «У животных, и у людей, — если взглянуть на города и народы в целом, — видно, что признак справедливости таков: сильный повелевает слабым и стоит выше слабого». (Платон «Горгий»).
Самыми слабыми были животные. Они платили более сильным людям дань своим мясом, молоком, шкурами и прочее. Вторыми шли люди, они платили бесконечно сильным богам дань в виде регулярных жертвоприношений. Боги были самыми сильными и никому ничего не платили.
Отношения между животными и людьми, и между людьми и богами были стабильны, потому что животные всегда слабее людей, а люди всегда слабее богов. А отношения между народами были нестабильны. Любой слабый народ мог стать сильным, а любой сильный народ мог ослабнуть.
Побежденные народы добросовестно платили дань народам-победителям, потому что это справедливо. Но регулярно спрашивали богов: мы по-прежнему слабы или уже сильны? Если боги им говорили, что они слабы, те дальше платили, так как это было справедливо. Если же говорили, что уже достаточно сильны, тогда платить дань было несправедливо, и они восставали.
Если результат войны показывал, что восставшие сильны, выплата дани прекращалась. Далее они сами искали, кого бы обложить данью по праву сильного. Если же война показывала, что слабы, то продолжали платить. Свое поражение объясняли недостаточной жертвой богам или неверной трактовкой их воли. Места для мысли, что боги ошиблись, у них не было. Боги не могут ошибаться.
Ответить на вопрос, кто ты, сильный или слабый, могла только война. Ее результат показывал волю богов. Война понималась, как сказал Гераклит, отцом всего. «Война — отец всего, царь всего; одних она явила богами, других — людьми; одних она сделала рабами, других — свободными».
Источником беспокойства были боги покоренных народов, побуждавшие их восставать через жрецов. Но никому в древнем мире не приходила идея заставить побежденных отказаться от своих богов и принять веру победителей. Для этого нужно мировоззренческое основание, а у древних его не было. Вместо него был страх навлечь на себя гнев чужих богов. И потому эту сферу не трогали.
Наиболее полно это проявилось в древнеримской империи. Римская власть уважала чужих богов и никогда не заставляла побежденных отказаться от них. Рим построил Пантеон, храм всех богов, в существование которых верили и на чью помощь надеялись покоренные народы. На всякий случай, чтобы не обидеть неизвестного бога, в Пантеоне был алтарь неведомому богу.
Рим обязывал побежденных чтить верховных римских богов. Закон обязывал поклоняться им и приносить им жертву. Отказ сделать это квалифицировался богохульством. Непочтение к богам, публичная хула на них, отказ поклониться божеству, считались тяжким уголовным преступлением против государства. Почитание богов было основанием империи. Если основание рушилось, вслед за этим обрушалась стоящая на нем государственная конструкция, погребая невинных людей.