Царь девяти драконов (СИ)

— Я увидел его первым! — вторил ему мальчишеский голос, более твердый и уверенный.
Лаоху свернул на другую тропинку и увидел невысокую длинную скамью. Мэйфан сидела в тени сливы и наблюдала за тем, как дети отчаянно спорят, кому из них должен принадлежать цветок розового пиона. Ван в очередной раз подметил, как много белил нанесла на кожу лица супруга. Она всегда считала, что чем светлее кожа, тем красивее она выглядит. Лаоху и забыл вовсе, когда видел на этих округлых щеках здоровый румянец. Черные глаза со скучающим взглядом аккуратно подведены. Темные, как смоль, волосы убраны в привлекательную прическу из нескольких пучков. Стройное тело прикрывало одеяние. Такое же белое, как и лицо Мэйфан. Повелитель невольно порадовался, что жена сидит в тени. В лучах солнца она слепила бы взор не меньше, чем снег в ясную погоду.
— О-о-о, — томно простонала она, наблюдая за перепалкой, — неужели вам заняться нечем, как устраивать шум из-за какого-то цветка?
— Если брат с сестрой не могут поделить даже пион, то быть беде в священном царстве, — вставил Лаоху.
Галдеж тут же прекратился. Дети забыли о ссоре и как по команде уставились на родителя. Мэйфан мгновенно вскочила и присела в церемониальном поклоне.
— Бо.
Ван улыбнулся уголками губ и сдержанно кивнул. Перевел взгляд на детей. Заметил, что пион сжимает в кулаке сын. Вэй пошел в отца — такое же гордое выражение лица, уверенный взгляд. Дочь же, Мэйгуай была копией матери — бледная и капризная. Только вполне обходилась и без белил. Вот и сейчас она стояла, надув полные губки и готовая закатить очередную истерику. Мысленно Лаоху уже приготовился к ней.
— В чем дело? — как можно суровее, поинтересовался ван.
— Она хочет забрать мой пион, отец, — спокойно ответил сын.
— Он не твой, я его первой увидела! — топнула ножкой в миниатюрной туфельке дочь.
Лаоху тихо вздохнул и обратился к Вэю:
— Это правда?
— Да, отец, — спокойно признал тот, чем слегка удивил Лаоху, — но полез в воду и достал его я. Смотри!
Вэй указал пальцем на мокрые сандалии, влажные ноги, с которых продолжала капать вода, и сырой подол широкой рубахи красного цвета.
— Хм, — хмыкнул Лаоху, — пион твой по праву силы.
Щеки Мэйгуай зарделись от досады. Отчасти этого ван и добивался. Хоть на щеках дочери он сможет увидеть румянец, так позабытый на лике супруги.
— Но, — продолжил Повелитель, — что может быть лучше, чем приподнести цветок в дар прекрасной деве?
Вэй замялся лишь на мгновение, а затем протянул пион сестре. Румянец медленно сошел с ее щек, и дочь трепетно приняла подарок из рук брата. В глазах девочки появился настоящий восторг и вожделение. Опомнившись, она отвесила легкий поклон.
— Благодарю.
Мальчик сдержанно улыбнулся и кивнул.
— Знаете мудрую поговорку, дети? — спросил Лаоху.
— Какую, отец? — хором поинтересовались они.
— Слива себя не хвалит, а дорожка к ней всегда протоптана, — улыбнулся ван, — поэтому пойдите и полакомитесь ее плодами. Но не здесь. Нам с вашей матерью надо поговорить.
— Да, отец.
Дети поклонились и послушно направились по тропинке вдоль пруда вглубь сада. Мэйгуай, бережно прижимавшая пион к груди, и Вэй, гордой походкой следовавший за ней.
Лаоху какое-то время молча и с любовью смотрел им вслед.
— Из него вырастет отличный правитель, — наконец вымолвил он.
— Не сомневаюсь в этом, муж мой, — тихо подтвердила Мэйфан.
— Отставим любезности, — он присел на скамью, вынуждая ее опуститься следом, — как ты?
— Ужасно, — тут же отбросила деловой тон она, — у меня белила заканчиваются, а эти слуги до сих пор не принесли шкатулку новых!
Лаоху усмехнулся:
— Мне бы твои проблемы, Мэйфан. Мне бы твои проблемы.
Та надула губки.
«Ну прям как дочь. Сейчас устроит очередную капризную выходку».
Так и случилось. С уст супруги сорвалась плаксивая тирада.
— Ну, конечно! Тебе-то что за дела до моих проблем? Это ж не тебе предстоит предстать перед почтенными господами с некрасивым лицом...
— Мэйфан, — простонал Лаоху, — тебе до моих проблем тоже нет никакого дела.
 
Та пропустила слова мужа мимо ушей:
— Вот представь только. Что они обо мне подумают? Что я неспособна поддерживать свою красоту? Достойна ли я тогда быть супругой самого светлейшего вана? Вот...
Повелитель прикрыл веки и терпеливо выжидал, когда же этот словесный водопад иссякнет. По прошлому опыту он знал, что жену обычно хватает ненадолго. Лишь в редких случаях она готова капать на мозги часами. И почему он до сих пор это терпит? Ведь в любой момент мог приструнить и поставить ее на место, но не делал этого. Возможно потому, что Мэйфан осмеливалась закатывать истерики исключительно наедине. А возможно просто потому, что несмотря на все ее капризы и странности, Лаоху продолжал испытывать нежные чувства к супруге. Как в первый раз...
Солнечные блики отражались от поверхности пруда и играли на слегка хмуром лице вана. Птицы щебетали в кронах деревьев, а до носа доносился запах цветов.
— Я достану белила, — внезапно прервал Лаоху, — но позже. Извини, но сейчас есть дела поважнее.
— Ну, конечно, — вновь завела свою любимую песнь Мэйфвн, — у тебя всегда найдутся дела поважнее, нежели мои...
— Сейчас все серьезно, — хмуро бросил ван и посмотрел супруге прямо в глаза.
Видимо, та нечто увидела в его взгляде, ибо прекратила причитать.
— Что-то случилось?
— Случилось. Возможно, нас ждут нелегкие времена.
— О, Шанди, что же произошло? — всплеснула руками Мэйфан.
— Тебе пока лучше об этом не знать.
— Ну, вот, опять! Опять ты не желаешь посвящать меня в свои дела, а между прочим я постоянно думаю и забочусь о твоем благополучии! Супруг мой, это несправедливо по отношению ко мне, неужели ты... — ее снова понесло.
Лаоху с трудом сдержал стон и ироничную ухмылку. Кажется, придется еще немного потерпеть. Но, как глупо это ни звучало, несмотря на женские капризы, он отдыхал здесь душой и телом. Возможно потому, что удавалось бывать в саду слишком редко. И от того сии моменты особенно ценны...
Громкий хруст камней под ногами заставил вынырнуть из приятной неги. Кто-то спешно приближался сюда, совсем не заботясь о манерах и придворном церемониале.
«Кто посмел?».
Нахмурившись, ван поднял голову. В этот момент на тропинке показался воин. Волчья шкура свалилась с плеч от бега и с трудом держалась. На лбу бойца выступила испарина, он тяжело дышал. Гневные слова, готовые сорваться с уст Повелителя за то, что кто-то посмел нарушить его уединение и покой, застыли на губах, когда он увидел страх и панику в глазах стражника. Тот, не доходя до правящей четы пары бу, рухнул на колени. Камешки громко хрустнули под ними.
— Повелитель! — прохрипел он. — Светлейший Лаоху! — воин задохнулся, не в силах совладать с дыханием.
Мэйфан резко замолчала и испуганно уставилась на новоприбывшего. Холеные ручки непроизвольно метнулись к лицу и прикрыли рот.
Лаоху медленно поднялся. Взгляд его посуровел, а лик стал мрачнее тучи.
— Что произошло? — тем не менее, ровным тоном потребовал ответа он.
С трудом отдышавшись и непроизвольным движением поправив волчью шкуру, воин прохрипел:
— Прибыл почтенный цзы Хэн... со страшной вестью с юга... он просит... чтобы ты принял его.
Нехорошее предчувствие закралось в душу вана.
«Час от часу не легче».
Стараясь не показывать свое волнение, Лаоху повелительно произнес:
— Передай, что я встречусь с ним в зале приемов через час.
— Слушаюсь... светлейший ван...
— Можешь идти, — махнул рукой он.
— Это... это... это не все, о, светлейший Лаоху.
Ван нахмурился сильнее:
— Что еще произошло?
Стражник громко сглотнул, перевел дыхание и молвил:
— Прибыл воин с севера... из отряда почтенного хоу Яня.
Лаоху напрягся:
— Он принес мне какую-то весть от моего телохранителя? И почему Янь не вернулся сам?