Мой испорченный рай (ЛП)

— Это прозвище, — говорит Иисус-Джейк. — Все зовут меня Иисус. — Он поднимает подбородок в сторону Гранта. — Кроме этого ублюдка.
Грант, этот ублюдок, хихикает. Звук низкий и теплый. Мне он сразу же нравится. А потом я ненавижу то, что мне это нравится.
— Извини, что сорвал твое прикрытие.
— Люди называют меня Иисусом, с тех пор как я был подростком.
— Почему? — спрашиваю я очевидное.
— Потому что, когда он занимается серфингом, — отвечает Грант, — то как будто ходит по воде.
Я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбку.
— Умно. Мне это нравится.
— А как они тебя называют? — спрашивает Куинн, очаровательно наклонив голову. Я не знаю, как ей это удается, но она может включить сексуальность словно щелчком выключателя.
Грант проводит пальцем по верхней губе, пытаясь скрыть улыбку.
Иисус стонет.
— Тебе лучше не знать.
Грант покраснел?
— Дай угадаю, — говорит Куинн, когда брюнетка подходит и садится на бедро Гранта и обхватывает его за шею.
— Ты сказал, что скоро вернешься. — С короткими темными волосами, разделенными посередине и заправленными за уши, без малейшего намека на макияж, с загорелой на солнце кожей, большими темными глазами и пухлыми губы, я подумываю, не модель ли она. Если нет, то должна стать ею.
Рука Гранта лежит на ее талии и обхватывает расстояние от ребер до бедра. Он смотрит на нее с легкой ухмылкой.
— Я как раз заканчиваю.
— Хорошо, потому что я хочу вернуться к тебе и посмотреть фильм.
— Хорошо, мы так и сделаем. — Когда его взгляд ловит мой, я вижу, как что-то вспыхивает в голубых глазах. Что-то… непонятное. Если бы я знала его лучше, то подумала бы, что это извинение. Но я даже не знаю этого парня, так что это бессмысленно. — Вам, ребята, стоит как-нибудь прийти потусоваться. — Он поднимает девушку со своих колен и встает на ноги.
— Мы с удовольствием.
— Мы не можем, — говорю я в унисон с Куинн.
По какой-то причине это заставляет Гранта улыбнуться. Боже правый, у него есть ямочки?
— Они остановились в городе в мотеле. — Иисус не уточняет, но по выражению лица Гранта думаю, что ему это и не нужно.
Он морщит нос.
— Почему?
Забавно, но после сегодняшнего дня я спрашиваю себя о том же.
— Потому что это дешево. — Это правда.
— Ну, если твоя цель — сделать отличные фотографии, то вам стоит проводить больше времени на этой стороне острова.
Девушка тянет Гранта за руку.
— Может, уже пойдем?
— Может быть, еще увидимся, — говорит Грант и позволяет увести себя.
Когда он оказывается вне зоны слышимости, Иисус бормочет:
— Чертов псих.
— Какая у него история? — спрашиваю я и продолжаю есть свою подаренную пиццу. Если подумать… Я смотрю на место на скамейке, которое Грант оставил пустым. Это он купил мне пиццу?
— Да. — Куинн опирается подбородком на ладонь, наклоняясь к Джейку. — Пожалуйста, расскажи нам его историю. — Она шевелит бровями.
— У меня есть идея получше. — Глаза Иисуса блестят озорством. — Хотите сделать что-то безумное?
— Да, черт возьми! — говорит Куинн.
— Нет, — добавляю я, но Куинн и Джейк уже поднимаются на ноги.
Отлично. Я собираюсь умереть.
  
ГЛАВА 5
 
«Характер, как и фотография, проявляется в темноте».
— Юсуф Карш
— Уверен, что это безопасно? — спрашиваю я, пока Иисус-Джейк пристегивает меня ремнем безопасности. — Или законно?
— Хватит быть такой слабачкой! — визжит Куинн от предвкушения.
Джейк привез нас в зиплайн-парк17, который явно уже закрыт.
— Мой дядя владеет этим местом. Ночью здесь не менее безопасно, чем днем.
— Почему это не успокаивает? — Я дергаю ремни, чтобы убедиться, что они надежно закреплены.
Я не решалась согласиться на это приключение, пока Куинн не напомнила мне о «Списке желаний». Мне нужно больше рисковать, бросать осторожность на ветер. И я не могу придумать ничего более рискованного, чем быть привязанной к тросу, подвешенной в небе укурком с налобным фонариком.
— Поверь мне. Тебе понравится. Кататься на зиплайне ночью — это охренительно круто. — Он проверяет ремешки наших шлемов.
 
— Охренительно круто, — повторяю я, сверяя слова со своим жизненным опытом до этого момента. — Не могу сказать, что я с таким сталкивалась.
Куинн визжит от предвкушения.
— Хочешь, чтобы я тебя подтолкнул? — Он в последний раз дергает за веревку, на которой держится моя жизнь.
— Боже, пожалуйста, не надо. — Я судорожно втягиваю воздух.
Куинн дает обратный отсчет, и оказывается, что мне действительно нужен толчок. С помощью Джейка меня спихивают с платформы, мои ноги взлетают в воздух, и мы летим. Взрыв смеха вырывается из моих легких, когда в животе все сжимается от трепета. Куинн откидывает голову назад, раскинув руки, и скользит рядом со мной.
Теплый островной воздух развевает мои волосы по плечам. Луна отбрасывает серебристый отблеск на темную воду, а джунгли под нами — лишь зияющая черная дыра. Запах спелой растительности заполняет мой нос, и как только мой мозг осознает, что я не собираюсь умирать, я улюлюкаю от восторга.
— Внимание! — кричит Джейк с большого расстояния позади нас.
Вдалеке вырисовывается высокое строение. Слишком скоро линия выравнивается, и мы замедляемся. Затем останавливаемся. Я отцепляюсь, как объяснил Джейк, и помогаю истеричной Куинн сделать то же самое, как раз, когда Джейк приземляется на платформу.
— Весело, правда? — Он широко ухмыляется, наблюдая, как мы растворяемся в адреналиновом смехе. — Давай следующий.
Теперь, когда знаю, что выживу, я с нетерпением жду следующей поездки.
Мы с Куинн хихикаем, когда проходим последний из пяти зиплайнов. Мы находимся на таком адреналиновом подъеме, который можно получить, только прыгнув вслепую с деревянной платформы и пролетев по воздуху.
Мы помогаем Джейку убрать оборудование, и он предлагает нам косяк, чтобы успокоить бурлящее безумие. Я отказываюсь и предлагаю отвезти нас обратно в мотель, чтобы Куинн могла покурить. Они с Джейком флиртовали весь вечер, и я вижу, что она не решается закончить разговор.
Я беру фотоаппарат и делаю несколько снимков, на которых они запечатлены с дымом на губах и широкими улыбками на лицах. Они смеются и игриво прикасаются друг к другу, и через объектив я запечатлеваю первые зачатки отношений.
В последний раз я так веселилась на двадцать первом дне рождения Куинн. Это было много лет назад. Мы пили красное вино из бутылки и завывали на луну. Моя бабушка была еще жива, но становилась все более слабой. Я работала полный рабочий день в фотостудии, а рано утром, поздно вечером и по выходным в прачечной. Помню, как, потягивая вино, я думала о том, что чувствую себя свободной, пусть даже только на одну ночь.
Джейк высадил нас у нашей машины, все еще припаркованной возле темного и пустынного Сансет Бич.
— Завтра я работаю. — Он говорит не со мной. Его взгляд не покидает Куинн. — Ты должна спуститься и потусоваться со мной.
Я направляюсь к стороне водителя, чтобы оставить их наедине. Стрелка на указателе уровня топлива на приборной панели не поднимается выше «E». Мне не пришло в голову спросить о бензине, когда мы ехали по острову сегодня, но мы, должно быть, сожгли много. Когда забирали машину топлива было полбака.
Куинн под кайфом, забирается на пассажирское сиденье и почти сразу засыпает.
Джейк наклоняется к моему открытому окну.
— Знаешь, как вернуться?
— Думаю, что да. Где ближайшая заправка? — Я постукиваю пальцем по приборной панели над мертвой стрелкой.
Он усмехается и качает головой.
— Сейчас не открыта ни одна заправка.
— Что ты имеешь в виду? Разве заправки не всегда открыты? — Я смотрю на Куинн в поисках разъяснений, но единственный звук, который она издает, это тихий храп. — Просто вставляешь свою карточку.
— Материковые жители. — Джейк вздыхает. — У нас есть только одна станция, и она старой школы. Сегодня вы никуда не поедите.