Мой испорченный рай (ЛП)

— Да? — Она смотрит на Джейка.
Джейк прочищает горло и смотрит в пространство у своих ног.
Кайя прищуривается на него.
— Кто ее вытащил?
— Хм? — Джейк делает круглые глаза, явно притворяясь, что не понял ее вопроса.
— Большой парень, — отвечает за него Куинн. — Черноволосый и весь в татуировках.
Лицо Кайи бледнеет. Она сглатывает.
— Это был Шон?
Джейк качает головой.
От его молчания Кайя сжимает челюсти.
— Тогда кто?
Джейк вздрагивает, затем тихо бормочет:
— Матео.
Ножницы с грохотом падают на пол. От испуга Кайя вскакивает на ноги, кажется, совершенно не понимая, что это произошло из-за нее. Она не делает никакого движения, чтобы поднять их, только быстро моргает, как будто кто-то насыпал песок ей в глаза.
Джейк снова смотрит на свои ноги. Кайя безучастно смотрит в пустоту. Я замечаю, что Куинн смотрит между ними так же растерянно, как и я.
В конце концов, Кайя откашливается, чтобы прочистить горло.
— Хорошо, с тобой все будет в порядке. — Она не смотрит мне в глаза. Трясущимися руками убирает марлю и обертки. — Тебе следует зайти в аптеку за дополнительной марлей и пластырем и менять повязку пару раз в день. — Наконец-то она встречается взглядом с Джейком. — Мне нужно возвращаться.
— Да, — говорит он с грустью в голосе. — Спасибо.
— Спасибо, — говорю я. — Я могу заплатить тебе.
Когда ее взгляд переходит на меня, я готова поклясться, что в ее глазах стоят слезы.
— Нет. Мы здесь заботимся друг о друге. — И с этим девушка поворачивается и уходит.
— Что это было? — спрашивает Куинн.
Джейк качает головой.
— Долго рассказывать. Пойдем.
Мы вернулись в наш номер в мотеле двадцать минут назад. Куинн побежала за едой и перевязочными материалами. Джейк сказал мне, что раны нужно держать сухими, но серферы редко, если вообще когда-либо, следуют инструкциям по уходу за ранами. Я сразу же приняла горячий душ и смыла кровь с волос.
Я забралась под одеяло, чтобы поспать, но когда закрыла глаза, у меня были видения хаотичной воды и горящих легких. Я до сих пор чувствую вкус соленой воды в горле.
Сегодня я могла бы умереть.
И умерла бы, если бы не Матео. Я вздрагиваю, вспоминая ненависть в его холодных, темных глазах.
Если снова столкнусь с ним, нужно будет поблагодарить его за то, что спас мне жизнь. И все же от одной мысли о встрече с ним мой желудок превращается в камень.
Кто он? И почему Кайя и Джейк так странно себя повели, когда прозвучало его имя?
Голова пульсирует, плечо горит, я не могу найти удобное положение и наконец сдаюсь. Хватаю фотоаппарат и ноутбук, чтобы загрузить свои фотографии и отсортировать их, чтобы посмотреть, есть ли среди них достойные.
Пейзажные фотографии великолепны, но ничего уникального. Любой человек с фотоаппаратом в таких условиях мог бы сделать такие снимки. Разочарование заставляет меня склониться над экраном. Я действительно верила, что смена обстановки улучшит мои фотографии, но все, что я вижу, это множество одинаковых неинтересных снимков потрясающего места.
Креативный директор итальянской стажировки сказал, что мое портфолио недостаточно эмоционально-провокационно. Тогда я этого не замечала, но теперь понимаю, что она имела в виду. Хотя снимки красивые, они не вызывают у меня никаких чувств.
У меня есть одна фотография Куинн, ее раздуваемые ветром волосы в великолепном беспорядке вокруг лица, она смеется, выдыхая дым. Я сделала снимок после зиплайнинга, она прислонилась спиной к машине и была совершенно спокойна. Редактирую фотографию до черно-белого цвета, и она становится еще интереснее. Куинн выглядит как девушка в стиле пин-ап, взятая со страниц фотоальбома 50-х годов.
Дверь открывается как раз в тот момент, когда я перетаскиваю фотографию в специальную папку, отведенную для моего портфолио. Входит Куинн с бумажным продуктовым пакетом в руках.
— Прости. Я встретила Джейка в холле. Он спросил, как у тебя дела. — Она достает из пакета обезболивающие, коробки с бинтами и завернутый в бумагу сэндвич, а также две диетические колы и маленькую бутылку рома. — Я сказала, что тебе уже лучше и что единственное, от чего ты действительно страдаешь, это унижение.
 
Я стону и закрываю лицо подушкой. Хотела бы я сказать ей, что она ошибается, но это не так.
— Я чувствую себя такой идиоткой. Мы не можем туда вернуться.
Подруга убирает подушку с моего лица и протягивает мне две таблетки обезболивающего и колу.
— Именно поэтому мы должны вернуться.
Я проглатываю таблетки.
— На острове еще столько всего интересного. Мы можем вернуться на пляж Сансет через неделю или две. — Надеюсь, к тому времени все обо мне забудут.
Куинн смотрит на меня, как бы говоря, что я так просто не отделаюсь. Налив себе ром с колой, она передает мне половину сэндвича и опускается на кровать рядом со мной.
— Джейк пригласил нас на вечеринку у него дома завтра вечером.
— Я не хочу идти…
— Мы пойдем. Ты сможешь показать свое лицо, доказать, что с тобой все в порядке, и увидеть, что никто не винит тебя в твоей ошибке. Ты двигаешься дальше. — Она залпом выпивает свой напиток. — Но сегодня вечером мы возьмем напрокат фильм и отдохнем.
Я прислоняю свою разбитую голову к ее плечу, морщась от боли.
— Спасибо.
Она втягивает воздух сквозь зубы.
— Хотя я пригласила Джейка к нам в номер, когда он закончит работу, чтобы мы могли покурить.
Я улыбаюсь.
— Отлично. — Я не говорю ей, но планирую заснуть к тому времени.
— Ненавижу это. — Куинн стоит рядом со мной, пока мы ждем сигнала светофора, чтобы пересечь четырехполосную улицу с плотным движением бампер к бамперу. — Это как центр Рапид-Сити, только без всех этих мертвых президентов18.
После знакомства с Северным побережьем с его культурой серфинга, фургонами с едой, одним светофором и заправкой, которая не открывается до десяти, мы согласились, что Вайкики — это не совсем тот опыт, на который мы рассчитывали.
По крайней мере, я могу сказать, что мы приложили усилия и дали городу еще один шанс. Мы встали рано, прогулялись и позавтракали на пляже, кишащем людьми в гавайских одеждах и с цветами в волосах. Мы провели на пляже весь день, и, учитывая наличие спасателей и небольшие волны, я могла бы спокойно купаться, если бы не свежий страх, который все еще кипит в моих жилах. Я даже не доставала фотоаппарат из сумки. Но весь опыт был не вдохновляющим.
Когда устали от того, что семья из семи человек швыряла песок нам в лицо, находясь в нескольких шагах от наших полотенец, мы решили вернуться в мотель.
Наши шлепанцы шлепают по горячему асфальту, когда мы быстро идем в надежде добраться до тротуара до того, как загорится зеленый свет. Не могу поверить, что пролетела весь этот путь, чтобы попасть в пробку.
Джейка сегодня нет в мотеле. Он действительно заходил вчера вечером и, как и обещал, они с Куинн покурили. Они были достаточно любезны, чтобы перенести вечеринку на крышу, чтобы я могла поспать. И Куинн сегодня несколько раз напоминала мне, что сегодня вечером мы едем на Северное побережье на вечеринку Джейка.
Я только что вышла из душа, когда замечаю Куинн у зеркала, накладывающую макияж. На ней облегающий джинсовый топ-халтер, в котором меня бы точно не застали живой. Ее волосы ниспадают на спину естественными волнами, а глаза сексуально подведены карандашом. Эта женщина выделяется в любой толпе, но в таком наряде она — сияющий секс-маяк.
Я достаю из сумки несколько вариантов. Рваные джинсы-бойфренды, винтажная рубашка с Джимми Хендриксом, шлепанцы.
— Ни за что. — Куинн качает головой. — Нет. — Она отпихивает мою одежду в сторону и бросает мне в руки два крошечных клочка ткани. — Надень это.
Придерживая полотенце, я умудряюсь вытряхнуть микро-мини юбку и кружевной бюстгальтер.