Укрепить престол (СИ)
Я изучил бумаги, которые изъял у Норбекова, и они меня не впечатлили. Это при условии свидетельства самого Филарета можно состряпать историю о том, что я грехом зачатый сын Грозного царя. Да и что за свидетельства — только лишь два листа, один из которых — свидетельства о крещении. Не доказательства вовсе, хотя концы нужно будет подчистить.
Теперь у меня есть железный сейф, но, главное, есть потайное место в новом столе, куда я и положил бумаги от Нобрекова.
Как по мне, так версия с тем, что я в теле сына Стефана Батория и Марии Ливонской-Старицкой более правдоподобна.
Когда состоялась встреча с женщиной, которая ранее была Марией Ливонской, а нынче инокиней Марфой, кстати, так и не пойму, почему это имя для монахинь столь популярно, я, сперва, улыбнулся и подумал, что женщине, что назвала меня своим сыном, нехорошо. Не то, чтобы она сумасшедшая, но некоторое нарушение психики у монашки я диагностировал. Однако в голову то и дело, но приходила мысль: «а что, если…». В начале января я посетил свою «матушку» Нагую-Марфу, где проживала и другая Марфа-Старицкая.
После протоколированных псевдонежностей с той, что признала во мне своего спасшегося сына Димитрия, я посетил и инокиню Марфу, но другу Марфу, не ту, что Нагая, и уж точно не ту, что Ксения Романова, а другую — королеву Ливонскую. Вот и как с этими «Марфами»? Запутаешься!
Болезненная женщина в этот раз показалась мне более вменяемой, и уже больной физически.
— Сын, я скоро оправлюсь на суд Божий и оттого… — говорила тогда Марфа-Мария Старицкая, королева Ливонская [четких сведений о смерти Марии Старицкой нет, но есть вероятность, что она дожила до 1612 года]. — Ко мне приезжал Стефан. Он не мог оставить Анну Ягелонку, тем более, когда еще не усилился на польском престоле. Я не устояла перед напористым трансильванцем… у него не было детей и он готовил тебя, чтобы ты взошел на русский престол… грешна я, так как через тебя Стефан хотел перекрестить Русь в католиков. Тебя учили иезуиты, и ты… хорошо они выучили, раз смог ты стать царем.
— Ты, Марфа говори, но не заговаривайся! — растеряно я тогда отвечал.
— Вот! — сказала Мария Старицкая и передала мне четыре бумаги.
Я не стал тогда читать, лишь положил листы в тайный, недавно пришитый, внутренний карман в кафтане. Но, когда я уже прибыл в Кремль, любопытство взяло верх, и я жадно впился в строки бумаг…
— С сыном нашим все хорошо! Он активный мальчик, непослушный, но те люди, что его обучают, умеют усмирить любой норов… Я переехал в Гродно и думаю посетить тебя при случае, как получится отправить Анну в Краков… — писалось в письме.
Там же было и другое письмо, где Баторий сообщает, что я порыжел. Раньше уже думали, что мальчик больше похож на польского короля, но начали проступать черты лица и, главное, волосы, схожие с Иваном Грозным. Ну так одна порода: что Старицкие, что правящие Рюриковичи.
Вот вам версия! Есть некоторые свидетельства и о том, что я — это Гришка Отрепьев, так как во мне его узнали, то тот же Шуйский приказал молчать, так как хотел использовать этот факт против меня.
Так что меня не особо затронула версия и Филарета. Мог быть не один мальчик. Кто-то умер, кто-то жив, то есть я, который ничего не знает о своем происхождении. И хватит на это обращать пристальное внимание. Я у власти, у народа, если и есть сомнения, кто есть такой Я, то молчат в тряпочку. Буду слабым, то и наличие железных доказательств того, что я сын Грозного, лишь отсрочит падение. Мало ли монарших особ травили? В России, не то, чтобы и много, но вероятность подобного решения проблем с заигравшимся монархом присутствовала всегда. Вон, у Грозного в будущем нашли и свинца в организме, словно он киборгом был и какие-то яды. Может папочку и отравили.
Возникает еще один вопрос — почему я не убил Михаила? Во-первых, и самый главный ответ — он наследник большого состояния. Я не могу забрать вотчинные земли Романовых, у них найдутся родственнички, путь опальные, до и у опальных я могу конфисковать лишь поместья, но не вотчины. А Мишка — наследник и под моим контролем. Я же казнил убийцу его отца. А что там было между Филаретом и мной… так мальчонке не обязательно знать. С учетом моих вотчин, да Романовых, да конфискованных поместий у казненных и опальных… Очень много земли. Если только на этих площадях навести порядок и ввести максимально возможное для периода прогрессивное сельское хозяйство, то половину Руси накормлю.
Во-вторых, Михаила Романова Норбеков засветил и умри мальчик, так я детоубийцей становлюсь. И так есть дети казненных, которых я отправил в Сибирь, но у тех, хотя бы есть шансы выжить, а у Михаила отсылать в ссылку, вроде бы и не за что. Не начинать же обвинять Филарета! Тем более, что многие обвинения голословны и мало доказуемые.
— Тебе нравится смотреть на казни? — спросила Ксения, подошедшая на стену Кремля, откуда я и наблюдал за тем, как палач, торжествующе, поднял голову Платона Норбекова и показывал всем собравшимся на «шоу».
— Нет, — сказал я, приобнимая правой рукой жену, но та резко отпрянула.
— Нас увидят! — игриво возмутилась Ксения.
У нас все в порядке, даже более того. Есть у меня опасение, что стал слабее — появилась существенная уязвимая точка, надавив на которую, я могу повести себя неадекватно. Когда я это понял, что еще более усилил охрану, пароноидально. Порой, поедая очередную порцию вареной курицы с тушеной капустой, я думал, сколько именно человек поковырялось в моей еде. Был бы чуть более брезгливый, так пришлось туго, но для меня еда была всегда лишь топливом для организма и редко наслаждением. Простая пища, но составлена на основе знаний из будущего о белках-жирах-углеводах, витаминов и клетчатки, — вот царский стол. И это не экономия, а здравый смысл и забота о здоровье.
Не вижу я смысла есть что-то этакое, дорогое, но при этом менее полезное, чем та же курица. Не хватало только морепродуктов. Некогда я любил креветки, кальмары и других гадов. Но тут, чтобы царь вкусил устриц, нужно отправить целый корабль к берегам той же Дании. Зачем? Исключение из правил составляли только цитрусовые — гранаты и апельсины, которые в небольшом количестве пришли из Персии и все венценосное семейство вкушает фрукты, чтобы избежать весеннего авитаминоза. Телохранители питаются схожим образом и уже выгодно отличаются и внешне и энергией от многих людей, даже военных. Мы то, что едим!
— Пошли!.. — сказал я и попытался как-то потрогать супругу за филейную часть.
Не удалось. Ладно — соболиный полушубок, он был длиной по аппетитную попу. Но одежды… тяжеленные юбки, не предполагали никакого тактильного контакта. Вообще, в этом времени с тактильными контактами сложно: при людях нельзя, возле церкви нельзя, а купола церковные видны практически отовсюду. То пост, то постные дни, то женские дни… Многие условности мы с Ксенией уже побороли и, помолясь, любим друг друга и в постные дни, но можно быть раскованным только наедине и в запертой горнице, да и жена все сдерживается, отказывает себе в удовольствии постонать, лишь одеяло погрызть может, в особые моменты нашего общения.
— Охальник! — проворковала Ксения, но ускорила шаг, чтобы побыстрее добраться до нашей новой спальни.
Кремлевские палаты преображались, и уже во многих комнатах-горницах появлялась новая мебель. Уже были три дивана, мягкие стулья, шкафы и шифоньеры. На удивление, причем и для меня, человека из будущего, работу с деревом хроноаборигены осваивали моментально. Лишь подай идею, коряво нарисуй, что нужно — через неделю уже притащат экземпляр. Конский волос взлетел в цене, ткани подорожали — мебельная фабрика скупала все или почти все.
При этом создалась такая тенденция, что, как только, я продемонстрирую, иногда исподволь, что-то новенькое в мебели, приказчики бояр, наперегонки бегут заказывать и себе такое же, при этом деньги имеют посредственное значение, боярство платит немало, от чего не возникает проблем с тем, где изыскать средства на покупку новых материалов.