Укрепить престол (СИ)

В отряде не было дураков, и все прикинули, какое дело они сделали. Оказывалось, что… спасли Москву. Именно так хотелось всем думать. Так что скоро отношения внутри отряда наладились. Кроме того, появилась некоторая лихость сделать еще что-нибудь этакое.
— Браты! — раздалось сзади. — Нешта смотрю на вас… с какого куреня будете?
Рядом с ряженными казаками появились истинные запорожцы.
— С куреня Ющенко мы! — ответил Егор.
— Ни бачив я вас! — сказал еще один казак.
— Так и я тебя не бачив, — Егор держался уверенно.
— Ну так и добре! — сказал любопытный казак и медленно пошел прочь.
— Заподозрили! — понял Егор. — По коням! Плевать будешь с коня. Богом кляну, не промахнись!
Трое диверсантов подошли к своим коням, лихо запрыгнули в седла и направились в сторону, куда поехал Радзивилл. Зверь достал не менее, чем метровую трубку, и закинул туда дротик с ядом.
Такое оружие показывал сам государь, утверждая, что для тайного, ну или подлого, воина, может пригодиться. И Егор считал, что он вполне освоил технику использования такого оружия, но… Зверь оказался способнее. И теперь именно на него отряд возлагал надежды.
Трое всадника медленно приближались шатру Радзивилла.
— Стой, нельзя дальше! — остановили диверсантов.
— Срочное послание от короля! — закричал Зверь и припустил коня, бережно держа в руке трубку.
Никто не мог бы догадаться, что сейчас в руках казака оружие. Скорее трость, чтобы подгонять коня.
Радзивилл еще не успел зайти в шатер, остановился.
— В-в-фу, — резко выдохнул в трубку Зверь и стал разворачивать коня.
Прозвучали два выстрела. Охрана магната среагировала быстро, двое бойцов схватились за сабли, но Егор и Рысь разрядили в них свои пистоли. Трое диверсантов устремились прочь. А им вслед мчались пять казаков, которые, как и предположил Егор, сильно засомневались в подлинности слов трех, якобы побратимов, что и говорят, как московиты. Тем более, что один из запорожцев лично знал Панаса Ющенко и был осведомлен о том, что нет такого десятника, пропал в лесу. Ну и Панас еще не дорос до того, чтобы возглавлять целый курень.
— Получилось? — на ходу выкрикнул Егор.
— Нет! — ответил Зверь. — Не попал!
У опушки леса все трое диверсантов резко повернули в стороны, а из-за кустов раздался вначале один выстрел, а после и второй. Два заранее заряженных мушкета, каждый с двумя пулями, убили троих из пятерки запорожцев. Оставшиеся двое решили не испытывать судьбу и развернули коней. Между тем, из лагеря поляков пока и не было видно никакой больше погони, там просто недоумевали, что произошло, да и произошло ли что-то вообще.
*…………*…………*
Янош Радзивилл прибыл к себе в расположение от короля. Был сложный разговор, даже с переходом на повышенный тон. Янош не мог сдерживаться. После того, как русские начали распускать слухи, Радзивиллу кажется, что с него смеются все вокруг. Пленные, освобождение которых вначале сочли за слабость и страх русских, принесли бумаги, в которых было написано о том, что Радзивиллы… Самый знатный род! Создавали свое имя на воровстве и лжи. Кто иной просто отмахнулся бы и все, но не гонорливый Янош.
И вот он возвращается в нервозном состоянии, а к шатру прорываются казаки и… Глупо же. Хотели бы убить, так и убили, но прилетает только большая иголка, ударяется в шлем… и все, падает на землю.
— Что это такое? — сам себя спрашивает Янош, подымая дротик. — Ай!
Неловкое движение и острие чуть кольнуло палец магната, обрекая того на мучительную смерть.
*………….*…………*
Атака поляков затягивалась и все, включая и меня, начали нервничать. Ожидание боя, порой психологически намного болезненней, чем само сражение. Если тебя учили воевать, вдалбливали движения, реакцию на события, то остается только действовать в соответствии с вложенными алгоритмами. А когда ждешь, в голову могут лезть многие страхи, фантазии. И прогнать наваждение крайне сложно. Этому нужно учиться. И в моем войске, как я думал, мало, кто умеет отринуть все и просто ждать. У меня это почти получалось. Но как у других?
 
Удивительное «могучее, лихое племя, богатыри» — воины улыбались, шутили, разговаривали. Я не видел уныния и мрачной настороженности, воины, как будто пришли на масленицу морды в свое удовольствие друг другу набить, чтобы после принять водки и, обнявшись, песни горланить. И ведь многие умрут уже сегодня.
Сегодня ли? Что-то ляхи слишком затягивают с атакой.
— Разведка узнала… — растерянно говорил Пожарский.
— Что? — я повысил голос.
— Взяли двоих поляков… говорят, что колдовство было от тебя… государь. Ты проклял Радзивилла и тот отходит в муках, — Пожарский смотрел на меня с ужасом.
Прилетел бумеранг. Я обвинял тварь Радзивилла, что меня оскорбил, а тут прилетает от него. Колдун… такого имиджа мне не надо, это, как билет на прыжок с Ниагарского водопада.
— Умирает? Так это Господь его покарал за то, что русского природного государя облаял. И Бог шлет нам знак, что он сегодня с нами, и что Россия была и остается Богом любимой державой, — сказал я и посмотрел на Пожарского, который силился что-то во мне рассмотреть. — Иди Дмитрий Михайлович и пусть именно так и расскажут воинам!
Пожарский не успел далеко уйти. Затрубил рог, и все подобрались. Начинался штурм.
Поляки подвели свои пушки к реке и стали стрелять. Этого хода противника я не мог понять. Десять пушек стреляют и ядра долетают только до подошвы земляного вала крепости. При этом, после двух выстрелов, артиллерия противника замолчала. И это было очень странным. Показали, что у них есть пушки? Типа, смотри, у меня есть нож, но я буду бить тебя кулаком!
— У Дмитровца ляхи пошли на приступ, — услышал я сообщение вестового.
Пожарский посмотрел в мою сторону, но я оставался безэмоциональным. Внешне, внутри же закипал адреналин. Не линейно действуют наши противники? Отчасти. Дмитровец готов встречать врага. Да и у нас, как я видел, так же начинается жара.
Первыми шла пехота противника, за спинами которой по сторонам растекалась двумя ручейками польская конница. Звездную крепость брали в окружение. На что был расчет? Может поляки знают, что я здесь и не хотят дать сбежать? Весьма вероятно, я же особо и не скрывался. Иначе, конница при приступе крепости бесполезна.
— Государь! — чуть ли не взмолился Пожарский.
— Нет! — припечатал я. — Никуда не побегу!
Князь пилил меня взглядом, тяжело дышал. Было видно, что он хочет настаивать на моем уходе, пока еще это возможно, но Пожарский уже понял, что я уперся.
— Шлите весть на дамбу! — не отводя от меня взгляд, приказывает Пожарский.
Как по мне, так рановато, но пока это еще вода дойдет, да еще и сообщить нужно, разрушить — это все время. В лучшем случае, для врага, полчаса у противника есть, чтобы захватить крепость.
Вдали загрохотали пушки, это было со стороны Дмитровца. Отчего-то я понял, что это наша артиллерия. И это хорошо. Пока будут бить пушки, можно точно знать, что крепость держится. Хотя какая там крепость… ров, вал, да деревянные стены в два наката. При наличии пушек такие укрепления разбираются за пару дней. Но никто их не разбирал. Почему Сигизмунд не применяет пушки?
Тем временем, в метрах семистах выстраивались польские пехотинцы. Это не были стройные линии солдат. Скорее, шло накопление воинов. Вот уже вражеской пехоты не меньше тысячи человек, за их спинами, через реку, собираются другие пехотные полки.
— Что? Что происходит? — выкрикнул я, наблюдая за странными событиями в толпе противника.
Там началась свалка, казалось, всех со всеми. Вражеские воины начали биться друг с другом. И такие события меня ввергли в растерянность. Нужно делать вылазку? Помочь тем, кто сейчас умирает за меня?
— Я открою ворота, но выстрою стрельцов! — сказал мне Пожарский.