Однажды…

ЧТО ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ?
Будучи отличным математиком, выдающийся итальянский физик Энрико Ферми (1901–1954) считал, что в физике не может быть места путаным мыслям и что физический смысл любого вопроса может быть объяснен без сложных математических формул. Как-то раз, перед выступлением на семинаре, индийский физик С. Чандрасекар спросил у Ферми совета о том, как лучше выступить.
— На вашем месте, — ответил Ферми, — я бы не увлекался математическими выкладками.
— Что вы имеете в виду? — не понял Чандрасекар. — Если бы вы были таким, как я, или если бы я был таким, как вы?
А ЗАЧЕМ ЖЕ Я БЫЛ ПРЕЗИДЕНТОМ?
Фундаментальные исследования по нейтронной физике, выполненные группой Ферми в Риме в 1934 году, были обобщены в статье, отправленной в Кембридж основоположнику ядерной физики Э. Резерфорду. Согласно договоренности он должен был представить статью Лондонскому Королевскому обществу для публикации. Случившийся в это время в Англии сотрудник Ферми, Эмилио Сегре, зайдя к Резерфорду, спросил, нельзя ли как-нибудь ускорить публикацию.
— А зачем же, по-вашему, я был президентом Королевского общества? — удивился Резерфорд.
«НЕ ЗНАЮТ, А ВСЕ-ТАКИ ОПРЕДЕЛЯЮТ»
Как-то раз на одном из семинаров общетеоретической группы ЦАГИ академик С. Чаплыгин, скептически относившийся к понятию турбулентности, спросил у теоретика Г. Абрамовича, удалось ли его группе дать определение турбулентности.
— Да, удалось, — ответил тот.
— Значит, вы теперь знаете, что такое турбулентность?
— Нет, этого мы еще не знаем…
— Смотрите, пожалуйста! — удивился Чаплыгин. — Не знают, что такое турбулентность, а все-таки определяют. Молодцы!
КТО ТАКОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН?
Как-то раз в кругу друзей и знакомых известного английского философа и логика Б. Рассела (1872–1970) зашел разговор о том, кого можно считать джентльменом. После долгих споров обратились к самому Расселу.
— Джентльмен, — ответил философ, — это такой человек, общаясь с которым каждый невольно ощущает себя тоже джентльменом.
ЧТО-НИБУДЬ ОДНО…
Знаменитый американский президент Авраам Линкольн (1809–1865) был не чужд изобретательству и технике и нередко применял технические образы и понятия в полемике со своими политическими противниками. Как-то раз он очень едко высмеял своего оппонента сенатора Дугласа, сравнив его с пароходом, у которого весь пар из котла уходил на гудок.
— Дуглас очень похож на такой пароходик, — говорил Линкольн. — Он не может думать, когда говорит, и не может говорить, когда думает!
ТОЛЬКО НЕ ВДВОЕМ…
После избрания Линкольну пришлось столкнуться с той категорией непрошеных советчиков, которые считали себя знающими государственные дела лучше самого президента. И тут Линкольн напомнил им историю об одном всаднике, чья лошадь случайно попала копытом в собственное стремя:
— Стой, стой! — закричал всадник. — Если ты надумала сесть в седло, то позволь мне его покинуть!
…ДА ДЕЛО РАЗУМЕЙ!
У знаменитого генерала северян У. Гранта (1822–1885) было немало недоброжелателей. Будучи не в силах бросить тень на его замечательные боевые успехи в гражданской войне между Севером и Югом, они стали нашептывать Линкольну, что-де Грант — пьяница.
— Ах вот как! — воскликнул президент. — В таком случае скажите, какой сорт вина предпочитает Грант, чтобы я мог приказать послать по бочке такого вина всем моим генералам!
ДА ИЛИ НЕТ?
В истории человечества только трем ученым посчастливилось стать первооткрывателями новых планет. В 1781 году англичанин Гершель обнаружил Уран, в 1846 году немец Галле открыл Нептун. Третьим стал американец Клайд Томбо…
 
Коллеги подняли на смех 26-летнего любителя-астронома из Канзаса, когда он приехал в обсерваторию во Флагстаффе и объявил о своем намерении открыть новую планету, чего не удалось сделать самому Ловеллу — основателю обсерватории.
— Да если бы эта планета действительно была на небе, — говорили старые сотрудники обсерватории Томбо, — ее давным-давно открыли бы.
— Мне плевать, есть она на небе или нет, — отвечал упрямый канзасец. — Но я хочу точно знать: да или нет?
И 13 марта 1930 года он получил ответ — на сделанном им фотоснимке была обнаружена неведомая миру планета, названная позднее Плутоном.
ТОЛЬКО ОДИН НЕДОСТАТОК
Германский император Вильгельм II считал себя специалистом во многих вопросах, порой весьма далеких от дел государственного управления. Как-то раз он обратился к итальянскому морскому министру, известному кораблестроителю адмиралу Брину с просьбой дать заключение о проекте корабля, который разработал лично он, кайзер.
— Этот проект, — сказал Вильгельм, — плод моих многолетних исследований, долгих размышлений и тщательного, упорного труда…
Через несколько недель Брин прислал свой отзыв.
«Корабль, который Ваше величество собирается построить, будет самым могущественным, грозным и красивым кораблем, какой когда-либо существовал на земле. Он разовьет небывалую скорость, его вооружение будет самым сильным в мире, его мачты будут самыми высокими, а орудия самыми дальнобойными. Прекрасная внутренняя отделка будет доставлять настоящее удовольствие всей команде, от командира до юнги. У этого великолепного корабля только один недостаток: как только его спустят на воду, он пойдет ко дну, как свинцовая утка».
ЭТО БУДЕТ ОЧЕНЬ УДОБНО…
В 1944 году, когда на разработку атомной бомбы были истрачены сотни миллионов долларов, некоторых чиновников Белого дома стало разбирать беспокойство. Но их волновали отнюдь не последствия использования чудовищного оружия, а соображения совсем иного порядка. Ведь если бы проект не увенчался успехом, конгресс назначил бы расследование — куда, мол, девались деньги? В связи с этим один из советников президента, генерал Сомервелл, как-то сказал непосредственному руководителю проекта генералу Л. Гровсу:
— Я собираюсь купить дом неподалеку от Капитолия. Рядом с этим домом продается еще один. Так вот, советую вам приобрести его.
— Зачем? — удивился Гровс.
— Это будет очень удобно: ведь все равно весь остаток жизни нам с вами придется провести, давая показания в различных комиссиях конгресса…
РАЗВЕ ЛИНКОР НИСКОЛЬКО НЕ ПРИПОДНЯЛСЯ?
Как-то раз на спасательное судно, работавшее в Пирл-Харборе над подъемом полузатопленного японцами американского линкора «Вест Вирджиния», прибыла комиссия, состоявшая из высокопоставленных лиц.
— Почему водолазы не приступают к работе! — спросили они руководителя работ Карнеке.
— Мы ждем, чтобы вы объяснили, что должны сделать водолазы.
— Это и так ясно! Нужно поднять линкор!
Поняв, что спорить и объясняться бесполезно, Карнеке вызвал водолаза Ратледжа и сказал ему:
— Корабль сидит на грунте. Мы должны поднять его. Начинай работать.
Ратледж ушел под воду, и вскоре по всему судну стали разноситься его усиленные трансляцией стоны, кряхтенье и сопение.
— Что ты там делаешь? — с деланной тревогой крикнул Карнеке в телефонную трубку.
— Как что я делаю? — задыхаясь, ответил Ратледж. — Я забрался под днище этого проклятого линкора и поднимаю его. Неужели он нисколько не приподнялся?