Принадлежащая грешнику (ЛП)

 — Ах… Мне двадцать четыре. — Боже, у меня это плохо получается.  — Родилась и выросла в Чикаго.
 Приподняв бровь, он говорит:
 — Я уже читал это в твоем досье.
 Комок нервов, который раньше был моим желудком, сжимается еще сильнее.
 — В чем твоя слабость?
 — Пончики, — честно отвечаю я, затем издаю неловкий смешок. — Я могу съесть дюжину, если кто-нибудь меня не остановит.
 Я могла бы съесть дюжину прямо сейчас. 
 Губы Финна изгибаются в довольной улыбке.
 — А твоя самая сильная сторона?
 — Выносливость. Я не боюсь усердно работать.
 Так лучше. Это я могу сделать. 
 — Почему ты хочешь здесь работать?
 Скованность покидает мою улыбку, и мои нервы немного расслабляются.
 — Здесь много возможностей для роста. Я чувствую, что могу многого достичь и внести свой вклад в Byrne Enterprises.
 Финн кивает и, наклонив голову, его улыбка становится шире:
 — Теперь расскажи мне о себе.
 Чувствуя себя намного лучше, чем когда я вошла в его офис, ответ приходит сам собой:
 — Я люблю помогать другим. Во время каникул я работаю волонтером везде, где это необходимо, будь то в бесплатной столовой или приюте для животных. Я люблю бывать на свежем воздухе. Я могу часами сидеть в парке и просто кормить голубей.
 Финн смотрит на меня очень долго, затем спрашивает:
 — Ты не против поработать в нерабочее время?
 Я быстро качаю головой.
 — Нет. Как я уже сказала, я усердный работник. Все, что нужно компании.
 Он медленно кивает.
 — Приятно слышать. — Он указывает на дверь. — Ты можешь вернуться к работе.
 Поднимаясь на ноги, я улучаю секунду, чтобы сказать:
 — Спасибо за предоставленную возможность. Я действительно ценю это.
 Когда я разворачиваюсь и выхожу из офиса, я чувствую, как его взгляд обжигает мне спину.
 Ты хорошо справилась. 
 Я думаю. 
 Глава 3
 ЛИАМ
 Последний месяц был таким чертовски напряженным, что я устал. Сойдя с борта моего частного самолета, я устало улыбаюсь уголком рта, направляясь к дяде.
 Может быть, Киллиан и младший брат моего отца, но они совсем не похожи. Было много раз, когда я хотел, чтобы Киллиан был моим отцом. Мой собственный интересуется только прибылью, а в последнее время – путешествует по миру.
 Киллиан криво усмехается мне.
 — Ты дерьмово выглядишь.
 Усмехнувшись, я быстро обнимаю его. Я ненавижу, когда ко мне прикасаются. Для этого нет причин. Просто я всегда презирал любую форму физического контакта.
 — Я чувствую себя дерьмово, — признаю я. Это еще одна особенность Киллиана: рядом с ним я могу просто быть собой.
 Я оглядываю остров, который принадлежит Дэмиену и Уинтер Ветров. Они торгуют кровавыми алмазами, и Киллиан был главой их охраны столько, сколько я себя помню.
 Поскольку он не ладит с моим отцом, он выбрал для себя другой путь вместо того, чтобы присоединиться к ирландской мафии.
 — Дэмиен и Уинтер все еще в отъезде по работе? — Я спрашиваю, чтобы убедиться. Я никогда не навещаю Киллиана, когда они дома.
 — Да, они вернутся через две недели. Ты можешь расслабиться, — успокаивает меня мой дядя. Кивнув головой в сторону дома, мы начинаем отходить от частного самолета. — На работе все сложно?
 — Ты понятия не имеешь. — Я вздыхаю, разминая плечи, чтобы снять напряжение. — Мы позаботились о сицилийцах. — Господи, они слишком долго были занозой в моей заднице. Когда я наконец выгнал их из Чикаго, они мигрировали в Ванкувер только для того, чтобы устроить ад Николасу Статулису. Он часть Священства, к которому я принадлежу.
 Мы состоим из пяти глав самых известных преступных семей, которые правят миром. Есть я, глава ирландской мафии, и Габриэль Демир, глава турецкой мафии. Николас руководит греческим организованным преступным синдикатом, а Лука Котрони – глава итальянской мафии. Лука очень близок с Виктором Ветровым, который отвечает за Братву.
 Чтобы избежать войны, было создано Священство, и, честно говоря, присоединиться к ним было лучшим, что я когда-либо делал. Благодаря нашей объединенной силе это сделало нас всех непобедимыми.
 
 — Давно пора, — усмехается Киллиан. — Это заняло у тебя достаточно времени.
 Я бросаю на дядю игривый хмурый взгляд, но он быстро исчезает, когда я говорю:
 — Теперь нужно позаботиться о Финне.
 Брови Киллиан взлетают вверх.
 — Он все еще доставляет тебе неприятности?
 — Больше, чем когда-либо. — Когда мой отец женился на матери Финна, этот ублюдок каким-то образом стал моей проблемой. Прошло пятнадцать лет, и я все еще не понимаю, почему мой отец законно усыновил Финна. Я имею в виду, блять, Финн был практически взрослым мужчиной в семнадцать.
 Ты знаешь почему.  
 Это должно было создать конкуренцию между нами, и это дало Финну ложное чувство уверенности, что он может править ирландской мафией вместо меня.
 Чего никогда не случится.  
 Я убью его задолго до того, как он наложит свои жадные гребаные лапы на мой город и моих людей.
 — Чем сейчас занимается этот маленький засранец?
 — Неподчинением. — Встречаясь с дядей взглядом, я признаю. — Думаю, он пристрастился к сексуальному рабству.
 Глаза Киллиана расширяются, затем он качает головой.
 — Что ты собираешься делать?
 — Поймать его с поличным, чтобы, когда я убью ублюдка, мой отец ни хрена не мог сказать. — Если есть что-то, чего не одобряет Священство, так это торговля плотью. Все остальное – честная игра.
 Прежде чем продолжить разговор, Дана выходит на крыльцо, и я готовлюсь к объятиям, которые неминуемо последуют в мою сторону.
 — Лиам, прошло слишком много времени. Как у тебя дела? — Как только я ступаю на крыльцо, она наклоняется, чтобы обнять меня.
 Дана и Киллиан поженились поздно, и они идеальная пара. Несмотря на то, что я люблю ее, мое тело напрягается, когда ее руки обвиваются вокруг меня. Мгновенно отвращение пробегает по моей коже, и я стискиваю зубы от ошеломляющего ощущения. Моя грудь сжимается, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы сосчитать до трех, прежде чем отстраниться.
 — У меня все хорошо. Как твои? — Вежливо спрашиваю я.
 — Киллиан не дает мне скучать, — отвечает она с дразнящей интонацией в голосе, в то время как ее глаза с любовью смотрят на мужа.
 Мы все направляемся внутрь, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, Дана усаживает меня за кухонный стол и накладывает еду в тарелку.
 — Ты, должно быть, проголодался после долгого перелета. После того, как поешь, Киллиан проводит тебя в твою комнату, чтобы ты мог отдохнуть.
 — Все еще имеешь привычку кормить людей? — Я шучу с ней, когда передо мной ставят тарелку с мясом и овощами.
 — Желудок – это путь к сердцу. Вот почему все меня любят, — смеется она.
 — Умно.
 Киллиан садится напротив меня, и, откусив кусочек еды, смотрит мне в глаза.
 — Как Оуэн?
 — Отец путешествует по миру с Джеммой. Я не разговаривал с ним уже несколько месяцев. Честно говоря, я больше общаюсь с тобой, чем с ним.
 Не то чтобы я возражал. Я никогда не был близок со своим отцом.
 Киллиан качает головой, явно недовольный моим ответом.
 — Для него всегда были важны лишь деньги.
 — У меня есть ты, так что это действительно не имеет значения. — Киллиан больше, чем просто мой дядя. Кроме Уилла, моего заместителя, Киллиан – мой единственный друг.
 Быть на вершине пищевой цепочки было бы чертовски одиноко без этих двух мужчин в моей жизни.
 Они также единственные люди, рядом с которыми мне не нужно притворяться. Будучи главой мафии, я должен всегда быть доминирующим и угрожающим, но когда я наедине с одним из них, я действительно могу ослабить бдительность.
 Не помогает и то, что люди, в целом, чертовски меня раздражают. Излишне говорить, что я не экстраверт по натуре, и люди находят меня сварливым и холодным. Не то чтобы меня это волновало, поскольку это облегчает мою работу, если мои сотрудники слишком напуганы, чтобы напортачить.