Моя простая курортная жизнь 3 (СИ)

Да понравилось ей, понравилось. Ценить просто не умеет то, что ей нравится.
Однако уже на следующем уроке кому-то, кто с утра не желала даже здороваться, явно очень захотелось пообщаться со мной поближе.
Влада: «Надо поговорить.»
Да неужели?
Я: «Вроде обо всем уже поговорили.»
Влада: «Жду тебя на перемене в подсобке.»
Я: «В какой именно? В школе их много.»
Влада: «В той самой, где ты трешься со всеми своими сосками!»
И о чем же ты хочешь поговорить? В очередной раз сообщить, что больше ничего никогда не будет? Я уже догадывался, чем закончится такой разговор — собственно, только поэтому и пошел.
— Что, всю школу тут пересосал? — с ходу пробурчала эта звезда, прислоняясь спиной к шершавой стене подсобки. — Даже не думай! Я не такая, как они, — и сурово сцепила руки на груди.
— Позвала сказать, что ничего не будет? — уточнил я, глядя на ее сочно подведенные губы, видимо, специально для разговора о том, как она меня не хочет. — Опять?
— А ты прям такой непонятливый, да? — буркнула она и, вскинув голову, дерзко уставилась на меня блестящими черными глазами.
Такое ощущение, у меня уже какой-то магнит начал срабатывать на ее колючки. По крайней мере, когда она смотрела так, к ней хотелось притянуться. Что я и сделал, взяв этого ежа за талию и прижав к себе. Горячее дыхание тут же обожгло мои губы. Влада, миг назад заявившая, что не будет со мной сосаться, прильнула ко мне, обвила мою шею и начала жарко меня сосать.
Определенно, надо поучить ее как-то получше выражать свои желания.
 Ep. 63. Укрощение строптивой 
— Ни за что и никогда, — заявила Влада, откидываясь обратно на подушку, — я не буду тебе сосать!
Вообще-то, это было невежливо с учетом того, что от своей части прелюдии я не отказывался. Но наша звезда была как всегда в своем репертуаре, обделяя не только меня, но, в принципе, и себя. Хотя когда, нацеловавшись в подсобке, она нетерпеливо потащила меня к себе домой — для чего нам обоим даже пришлось сбежать с последнего урока — я, честно говоря, рассчитывал на большую отдачу.
— Вообще-то, это удовольствие, — я ущипнул ее за вредную голую задницу. — Сама не понимаешь, в чем себе отказываешь. Всем девчонкам нравится.
— Всех так разводишь? — фыркнула она. — Я не соски твои, чтоб на такое купиться! И ни за что не буду трогать твой член губами, — и прям даже с какой-то гордостью добавила: — Ничей не трогала — и твой не буду!
Из чего я сделал логичный вывод, что ее бывший парень, точнее, почему-то все еще текущий, ее сексуальным воспитанием не занимался и с работой парня не справлялся вообще. Кроме того, на что ее толкали инстинкты — но тут, надо сказать, они не подводили — Влада не умела ни хрена. Так что теперь мне пришлось ей доступно и, главное, наглядно объяснять, что в человеческом теле нет органов, которые не созданы для любви. Словом, задача научить ее стонать легла на мои плечи — вернее, уселась на мой член.
— Да и зачем мне тебе соса-а-а-ать? — жарко постанывая, скакала она на мне. — Да ты мне даже не нра-а-а-авишься…
Да у меня весь пах от тебя мокрый — вот как сильно я тебе не нра-а-а-авлюсь.
— Тогда на этом и остановимся, — сказал я и, взявшись за девичьи бедра, потянул их вверх, как бы собираясь снять с себя одну трудновоспитуемую ученицу.
— Нет, нет, не остана-а-а-а-вливайся, не остана-а-а… — простонала она, сжимая меня еще напористее. — Да нравишься, нравишься! А то сам не видишь…
— Если люди тебе нужны, учись так и говорить.
— Да с чего ты взял, что ты мне нуж… Ай!..
На этом моменте я смачно шлепнул ее по заднице.
— Ну нужен, нужен, — закатила глаза колючка и, продолжая заезд, страстно припала к моим губам.
Ну а я охотно занял еще одну ее дырочку собой, и она тут же не менее охотно начала сосать мой язык. Вот, можешь же, когда хочешь. Однако от такого же трюка с членом строптивица до сих пор отказывалась — даже в качестве благодарности за полученный оргазм, а ведь до меня ей никто таких шикарных подарков не дарил.
 
— Нет, я не возьму это в рот, — упорствовала она, дразняще постукивая по этому пальчиками. — Брать в рот — это просто «фу»! Как-то даже унизительно…
То есть звездой ты планировала стать только благодаря таланту? Не, ну похвально.
— И вообще, — изрекла упрямица, — ты не вправе требовать. Я не сосу своему парню, и он все понимает.
— Видимо, именно поэтому его и хватает всего на две минуты.
— Да что ты понимаешь, — буркнула она, — да ты меня не знаешь…
Миг — и черные глаза внезапно загорелись, будто в самой их глубине кто-то зажег лампочку.
— Да что ты понимаешь, — вдохновенно пробормотала наша звездочка, — дуду-дуду-дуду…
И как есть — голышом — потянулась за гитарой, которая предусмотрительно стояла у нее рядышком с кроватью.
— Да что ты понимаешь… дуду-дуду-дуду… — начала она наигрывать, подбирая аккорд. — Да ты меня не знаешь… ду-ду-ду-ду… да ты меня не знаешь… ду-ду-дуду-ду…
— Попробуй другой аккорд, — предложил я.
— Да ты-то что понимаешь? — сразу полетели в меня колючки.
— Дай сюда, — я забрал у ежа гитару. — Здесь лучше другой.
— А ты будешь меня учить, как петь мои песни? — Влада сцепила руки на груди.
Я наиграл.
— Лучше же?
Она медленно кивнула и расцепила руки, изумленно глядя на меня. А ты что думала, что я только трахаться умею?
Как-то после одного случайного тестирования в моей модной московской школе маме сказали, что у меня абсолютный слух и что в моем лице она может получить нового Рахманинова, а то и Чайковского. И она решила его получить, отправив меня в музыкалку. Но тут батя заявил, что Чайковский был педиком, а его сын педиком не будет — его сын будет рок-звездой, которой в свое время не стал он, так что он сам меня всему научит на своей старой, давно пылившейся гитаре. Я же больше хотел рубиться в игрушки и бегать по улице, чем разучивать ноты. На что отец сказал, что в первый раз ему дали именно за гитару, и это резко повысило привлекательность инструмента в моих глазах.
— Гитара — это ключ к женским кискам, сынок, — говорил он.
Правда, хватило батю ненадолго — он легко терял интерес к тому, что начинало нормально получаться. Поэтому, едва научив меня подбирать аккорды, он это дело забросил. Я же, еще немного побренчав и не увидев особой реакции, тоже забил. Так что не стал я ни Чайковским, ни новой рок-звездой, но кое-какие навыки все же остались. И судя по сияющему взгляду Влады, смотревшей, как я перебираю струны, все-таки в чем-то отец был прав.
— А что еще можешь? — аж с придыханием спросила она.
— Да практически любую твою песню могу наиграть.
По крайней мере из тех, что слышал в отеле почти каждый день.
— Даже «Брошенку» твою могу.
— Серьезно? — изумилась колючка.
— Серьезно, мне даже ноты не нужны.
И начал брать первые аккорды, любуясь, как с каждым моим ударом по струнам ее глаза загорались все ярче. А когда я добрался до припева, Влада и вовсе смотрела на меня как группиз на своего кумира. Ну а дальше, видимо, сработал инстинкт, присущий всем группиз: выразить почтение кумиру, не отрывая его от основного занятия. Теплые губки неумело, но очень усердно обхватили мой член.
— А говорила, не будешь, — заметил я, наигрывая.
— Не отрыфайся… — пробурчала хозяйка этих губок с набитым ртом.
Сама не отрывайся. Тем более тебе еще столькому надо научиться.
Ученица, надо сказать, оказалась удивительно обучаемой, подстраивая напор и скорость прямо под ритм мелодии — и в те моменты, когда музыка ускорялась, ласки становились еще активнее. Кончил я аккурат под финальные аккорды, чуть сфальшивив от оргазма, зато Влада свою партию выполнила чисто.
— А сыграй что-нибудь еще, — едва переведя дыхания, попросила она.
Только мои пальцы коснулись струн, как преданная фанатка снова набросилась на мой пах. Что и требовалось доказать: едва попробовав вкус моей спермы, Влада сразу же подсела на нее. Оставалось только выбрать мелодию пободрее.