Место полного исчезновения: Эндекит

— Не резал я их! — завопил Горбань. — Черт их зарезал!
— Черт так черт! — согласился Вася. — Но перед судом предстанешь все же ты, а не черт.
Он как-то сразу потерял интерес к Горбаню. Доказательств для суда было хоть отбавляй, даже для западного суда достаточно, не говоря о нашем, где уже одного присутствия подозреваемого было достаточно.
Вася достал из ящика стола, за которым сидели они с Игорем, наручники и, подойдя к Горбаню, приказал:
— Руки назад! Вставай, вставай!
Горбань нехотя повиновался, и Вася, нацепив «браслеты» на запястья Горбаня, увел его из комнаты, сказав Игорю:
— Я его в БУР оформлю и вернусь! Потом мы с тобой пообедаем и продолжим допросы остальных.
— А зачем? — удивился Игорь. — Признание, хоть и неполное, у нас есть. Зачем нам остальные?
— Ты, Васильев, человек здесь подневольный! — усмехнулся Вася. — Сказали тебе: будем допрашивать, значит, будем. Твое дело — грамотно все оформлять для суда. А «кентов» не боись, они тоже понимают твою невольничью обязанность. Резать тебя не будут.
И он увел Горбаня в БУР. Павел шел, не сопротивляясь, с выражением лица, все еще безумным, но что-то хитрое в нем проявлялось, как будто Павел знал не только как избежать «вышки», но и как отомстить всем остальным. Отчаявшимся его назвать было трудно.
«Горбань что-то знает! — решил про себя Игорь. — Но что он может такого знать? Только одно: он видел убийцу в лицо, и этот кто-то из нашего барака!»
Такое открытие не прибавляло оптимизма. Сочти убийца, что Игорю стало что-то известно, и его могли так же зарезать.
Игорь даже содрогнулся, опять представив себе страшную картину, которую он видел: отрезанные головы в отверстиях над выгребной ямой…
В дверь комнаты постучались, и вошел повар, лично руководивший доставкой пищи загруженным «следственной» работой Васе и Игорю.
Еда была явно не из зековского котла, это было не только видно, но и достаточно хорошо ощущалось обонянием.
Сразу захотелось есть, но садиться одному было неудобно, пришлось ждать прихода Васи.
Повар не уходил, ждал, когда его «поваренок» поставит все принесенные миски на стол, накрытый газетами исключительно патриотического содержания, и покинет административный корпус.
Когда он, наконец, это сделал, повар тихо зашептал Игорю:
— Студент! Баню повязали за дело или для отчета?
Игорь оказался в затруднительном положении. С одной стороны, он хорошо понимал, что дело Горбаня — это тайна Полишинеля, но с другой стороны, он хорошо помнил и предостережение Пана: не давать сведений уголовникам, станут требовать еще и еще, а откажешься, «спалят» тебя без зазрения совести.
— Есть тайна следствия! — заявил он дипломатично.
Но повар сразу же его перебил:
— Мне до твоей тайны дела нет! Ты мне только намекни, я — способный, пойму так.
Игорь не успел ответить, потому что в комнату уже вошел Вася. Оказывается, он решил по дороге задействовать дежурного и сдал ему на руки Горбаня.
— Ты Студента не подставляй, кок! — сразу заявил он повару. — Хочешь что узнать, спроси меня.
— Горбань виновен? — в лоб спросил повар.
— Здесь у нас с Васильевым есть расхождение! — усмехнулся Вася. — Я считаю, что виновен, а Васильев, что это неизвестно. Он же четыре года учился и пока все еще считает, что у нас виновным может назвать только суд. Наш — советский!
Он так нагло рассмеялся, что Игорь не удержался и добавил:
— Пока что мы сможем доказать лишь то, что Горбань трахнул мертвое тело Полковника. И это пока все!
Повар как-то странно передернулся и, не прощаясь, исчез.
— Поздравляю! — с иронией произнес Вася. — Ты только что вынес смертный приговор Горбаню.
— С чего это? — не поверил Игорь. — Некрофильство всегда считалось уделом идиотов. Уголовники презрительно относились к таким придуркам.
— Если бы Горбань убил всех пятерых, то это было бы для него значительно меньшим грехом, чем трахнуть мертвое тело Полковника. Мертвых трахать нельзя!
— А живых можно? — усмехнулся Игорь.
— Живых можно! — подтвердил свою точку зрения Вася. — Живые все вынесут!
 
Игорю стало не по себе. Непросто ощущать себя виновным в чьей-то смерти.
— В БУРе они его не достанут! — убежденно сказал он.
Вася ничего не ответил и сел обедать, жестом приглашая Игоря сделать то же самое.
Голод — не тетка! Два раза Игоря приглашать не надо было.
Пока они ели, Вася молчал, ел он так, что, как говорится, за ушами трещало. Но как только все было съедено, Вася вытер тыльной стороной ладони рот и решительно заявил:
— Достанут они Горбаня и в БУРе! Не простят ему Полковника.
— Я очень сомневаюсь, что Горбань убил пятерых здоровых мужиков, — сказал Игорь. — Ну не мог он с ними справиться со всеми сразу.
— Я тебе объяснил, как он это мог сделать! — ухмыльнулся Вася.
— Да сломали его! — возразил Игорь. — Он не скрывает, что хотел убить, но сам же признает, что пока не мог этого сделать.
— Он тебе все, что угодно, тут наговорит! — махнул рукой Вася. — Таким фраером и овечкой прикинется, что любо-дорого смотреть. А здесь овечек нет! Здесь только волки! Надо будет, и ты убьешь!
Такое убежденное заявление изумило Игоря настолько, что он застыл в раскрытым ртом и долго не мог ничего сказать.
Заявление Васи совпало с его мыслями о том, сумел ли бы он вот так, безжалостно расправиться с врагами, пусть тоже далеко не ангелами, скорее дьяволами во плоти. Он не смог дать себе никакого ответа: ни положительного, ни отрицательного. Преступление вызвало у него отвращение чисто физически, а морально он был с Васей согласен. И ему нисколько не было жаль убиенных.
«Собаке — собачья смерть!»
Только организм пока не выдерживал такого страшного вида смерти. Но ведь необязательно наблюдать за смертью вблизи, снайперская винтовка дает возможность посылать смерть на таком расстоянии, когда ее страшная работа почти и не видна. Упадет человек, и все. А от чего упал, кто был виновен в его смерти, об этом можно и не думать.
«Работа такая!» — и все тут.
Подручные Васи стали после обеда гнать одного за другим авторитетов и «шестерок» из кодлы Полковника. Естественно, на допрос. Естественно, никто из них ничего не знал, а если и знал, то умело скрывал это.
На Игоря не обращали внимания, все знали, что он «шустрит» в «крикушнике». Главное, что он ни в какие дела пока не вмешивался и ничем не интересовался.
Однако, при случае, они бы ему припомнили. Игорь это знал.
В беспрерывных допросах прошел весь вечер.
— Пора кончать! — заявил Вася. — Волну мы погнали, теперь можно и передохнуть.
— Я могу идти! — обрадовался возможности отдохнуть Игорь.
— Лучше тебе переспать здесь, — порекомендовал Вася. — На кровати Котова. Он пока в больничке, так что ты вполне можешь выспаться в приятном одиночестве. Придется спать не раздеваясь, да это и к лучшему.
Игорь был озадачен. Такого расклада он и не предвидел. Если он будет работать и спать в «крикушнике», то что могут подумать его собратья по несчастью?
Но Вася словно читал его мысли.
— Они подумают, что мы работаем всю ночь, — сказал он, усмехаясь. — Свет оставим гореть в комнате. Иосиф Виссарионович Сталин, говорят, так делал: оставит гореть свет в своем кабинете, а сам отправлялся спать, а все фраера в министерствах ночи напролет не спали, тоже делали вид, что работают, хотя, мне говорили, что оставляли дежурного, а сами в кабинетах дрыхли. Все только делают вид, что работают до пота, а сами сачкуют, козлы!
Последние слова он произнес с такой злобой, что Игорь содрогнулся.
«Надо же, какие африканские страсти бушуют в его груди! — подумал он. — Трудно себе было и представить. Он меня совершенно не стесняется. Кто я? Что ему меня бояться?»
Но по выражению лица Васи трудно было понять, что он думал, злость уже исчезла, и хитрое и лукавое выражение заняло привычное место.
— Надеюсь, Котов не заявится ночью! — улыбнулся Игорь. — Вдруг по мальчикам соскучился?