Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)
«Не стану», — твердо заявлял он высокопоставленным визитерам.
«Станешь, если должность дорога…», — ухмылялись те и вновь подсовывали бумаги.
«Нет, не стану»! — отрезал он с всегда присущей ему категоричностью.
«Пожалеешь»! — многозначительно, с затаенной угрозой в голосе обещали чины и укатывали к себе в «высокие» кабинеты.
Вскоре в отдел зачастили «контролеры» из вышестоящих структур со всевозможными проверками и разборками, особенно усердствовали представители тыловых и штабных служб. На всех собраниях и совещаниях, проводимых в УВД города, он стал чуть ли не штатным ответчиком и докладчиком, даже если позиции по данной линии работы в отделе были не только средними, но и лучшими среди 11 городских отделов милиции. Слом, стал притчей во языцах.
Первоначальный радостный настрой и азарт в работе пропал. Приходилось только честно тянуть лямку старого милицейского служаки, да скрупулезно актировать каждую копейку, каждый кирпич, каждый мешок цемента, каждый метр доски или линолеума, чтобы однажды с подачи милицейских же «друзей» не оказаться под следствием, а то и на скамье подсудимых. И в черных глазах его навечно застыла горькая усмешка.
Павлов, выяснив у оперативного дежурного об обстановке на территории обслуживания отдела, пройдя в кабинет, принялся изучать материалы, поступившие как от секретаря из канцелярии, так и от руководителей подразделений, которые вчера из-за загруженности так и не успел рассмотреть. Под руку попался отказной материал, подготовленный оперативным уполномоченным ОБЭП капитаном Сениным.
«Что-то знакомое», — увидев собственную резолюцию на фирменном бланке заявления, подумал он и решил внимательно изучить все материалы проверки, а не механически «подмахивать» постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Тем более что Сенин, прибывший из областного аппарата, профессионального удовлетворения не вызывал. Много болтал, пытался «отираться» возле руководства отдела, разглагольствуя о своих прежних заслугах, а толку в практических делах от него пока было мало. На «земле» «словесного поноса» не любили, тут надо было «укалывать» от темна и до темна. Причем ежедневно! А Сенин, обращавшийся в «высоких сферах», «укалывать» явно не любил, зато болтать, переливать из пустого в порожнее — пожалуйста!
«Скользкая личность, не вызывает доверия», — неприязненно подумал об исполнителе Павлов, принимаясь за изучение материала и углубился в чтение.
Руководство дочерней фирмы АО «Курскглавснабсбыта», сокращенно КГСС — «Слово и дело» просило органы милиции разыскать фирму «Дефис», получившую у них в феврале месяце 1995 года стройматериалы на сумму 45 млн. рублей и не оплатившей товар. К письму-заявлению прилагались экземпляр ТТН — товарно-транспортной накладной и ксерокопия оригинала бланка, так называемой «платёжки», о якобы состоявшемся перечислении денег в банк на счет ООО «Слово и дело».
«Жулик у жулика» дубину украл, — неприязненно подумал подполковник, вспомнив суть заявления. — И как же наш шустрый суперопер разобрался? — Задал он мысленно вопрос, хотя мог и не задавать, раз в материалах проверки имелось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. — Интересно, интересно… чем же он мотивировал отказ? — подумал Павлов в продолжении своего прежнего вопроса и бегло, по диагонали, просмотрев бланки объяснений опрошенных сотрудников фирмы «Слово и дело», стал изучать постановляющую часть постановления. — Ага, усмотрел наш опер в деянии неустановленных лиц наличие гражданско-правовых отношений, а не мошенничества. Вот так-то… — подумал с внутренней иронической усмешкой. — Ай да молодец! Наш пострел везде поспел… Чистейшее укрывательство преступления, или, во всяком случае, своей бездеятельности… Не стал утруждать себя наш опер лишней работой, собрал пару объяснений и — тяп-ляп постановление об отказе на основании пункта второго статьи пятой УПК РСФСР, за отсутствием состава преступления. Сразу видать — управленец… не с земли человек… А срок проверки весь угробил, все десять суток! Ладно, разберемся…».
Тут мысли Павлова радикально изменили свое течение и направление: «Не зря говорят, что Россия — страна парадоксов. И впрямь: живем вроде бы в одной стране — рыночно-капиталистической России, а законами пользуемся уже несуществующей республики — РСФСР, то есть Российской Советской Федеративной Социалистической Республики — одной из составляющих и образующих СССР. Да… — мысленно растягивая слово, подумал он, — есть у нас деятели и похлестче Сенина, куда как похлестче…».
Как и все честные и порядочные люди, Павлов не очень жаловал новый строй и «гаранта» этого строя, развалившего великую страну, действовавшего словно по указке ЦРУ. Ему как-то на досуге довелось полистать книгу Николая Яковлева «ЦРУ против СССР», в которой автор показывал не только методы работы американских спецслужб, но и рассказал о некоторых планах ЦРУ по развалу СССР, называемого там «империй зла». И вот теперь эти планы осуществлялись на практике, причем руками самих россиян во главе с правительством и президентом-царем; причем такими темпами, о которых даже прожженные цейрушники и думать не смели.
На Святой Руси были всякие правители: умные и не очень, тихие и грозные, правившие десятилетиями или только несколько лет, а то и месяцев… Были всякие, но среди них не было только откровенных разбазаривателей русских земель. Больше было собирателей.
Среди первых собирателей Земель Русских был легендарный князь Бус, живший в четвертом веке новой эры и княживший в Русколани, раскинувшейся на просторах степей и лесостепей от гор Кавказских и берегов Азовского и Черного морей на Юге, до Посемья и Подесенья на Севере в междуречье Волги и Днепра. Держал он тогда союз с аланами, предками современных осетин. Вместе с ними держал в повиновении ванов и адыгов, племена воинственных горцев, вклинившихся между колхами и русколанами на тех же самых территориях, на которых сейчас проживают чеченцы, ингуши и адыгейцы. Не зря же чеченцы и ингуши называют себя вайнахами, по-видимому, потомками тех ванов или вайнов. Но нахлынули готские и гуннские орды и пала Русколань, разделившись на мелкие княжества и родоплеменные союзы полян, древлян, северян, вятичей, радимичей и прочих русичей. К десятому веку отпали от Руси Северные Прикавказье и Причерноморье, отошли к иноплеменникам степные просторы в междуречье Волги и Дона, и сами эти реки в своих средних и нижних течениях перестали быть русскими, подпав под хазарскую зависимость. На исконно русских землях образовалась Дикая Степь, откуда волна за волной нака-тывали новые враги, степняки-кочевники, воинственные и вороватые, с которыми надо было ухо держать востро.
Но память народная и через века напоминала о том, что часть Земли Русской находится под пятой врагов, под копытами вражеских коней и призывает к освобождению. Не с того ли Олег Вещий, а также Игорь Старый и Святослав Игоревич из колена Рюриковичей походы в Степь учиняли, мечом раздвигая пределы Отечества, возвращая в родные пенаты отобранное врагами. Радели о родной земле и Владимир Креститель, более известный как Владимир Красное Солнышко, и его сын Ярослав, прозванный Мудрым.
К XI веку Киевская Русь, объединенная с Новгород-ской Русью, уже твердо стояла на юге на землях, ранее входивших в Русколань. И Дон-батюшка, и Волга-матушка вновь стали почти на всем своем течении русскими реками, как и Днепр Славутич.
Последовавшие затем княжеские смуты и распри не только разорвали единую Русь более чем на 50 удельных княжеств, но привели к тому, что Русь чуть ли не потеряла свою независимость и национальный суверенитет, подпав под власть монголо-татарских орд. Вновь русская степь стала не просто степью, а Дикой Степью и Диким Полем. И только Дмитрий Донской на Куликовом поле в 1380 году вновь напомнил всем, что Русь жива и что Руси быть единой.
Царь Иван Грозный, последний властелин из династии Рюриковичей, правил уже не Русью, а единой Россией, простершей свои владения далеко на восток, за Волгу и Урал, и к Балтийскому морю. Только Русское Поднепровье — колыбель Киевской Руси — вместе с Киевом все еще находилось вне лона Земли Русской, «прихваченное» во время монголо-татарского владычества Литвой и Польшей. Кстати, какое-то время под польско-литовской юрисдикцией находилось и Курское Посемье вместе с Курском, но в самом начале 16 века сначала Рыльск, а затем и Курск вновь вошли в лоно Русской земли, русского государства. Царь Иван Васильевич был жесток и деспотичен, кровушку люд-скую лил как водицу, но Землю Русскую не разбрасывал, а собирал. Правда, потом и кровью простого русского мужика, но собирал…