Ковен (ЛП)

Он отшатнулся от меня, обернувшись ко мне с перекошенным от злости лицом.
— Почему? Почему ты не говоришь мне, куда идешь?
Я опустила глаза, понимая, что тайна, которую поклялась хранить моя мать, была для его же защиты. Мне хотелось, чтобы он понял, чтобы он увидел, как мало я забочусь о долге, который они мне дали.
Если бы я хотела по-своему, судьба могла бы поцеловать меня в задницу.
— Я расскажу тебе, когда ты подрастешь. Обещаю, — объяснила я, направляясь к лестнице.
Я положила руку на старые перила из орехового дерева и, сделав первый шаг, посмотрела в сторону своей спальни. Желание зарыться под одеяло было всепоглощающим, хотелось спрятаться от всего мира, от обязанностей и ожиданий, давящих на меня.
— Ты говоришь это уже много лет! Когда?
Я провела руками по лицу, спустилась со ступеньки и присела на корточки перед Эшем.
— Когда тебе исполнится шестнадцать, я расскажу тебе все. Обещаю.
— Почему не сейчас? — спросил он, его нижняя губа дрожала.
Наша мать никогда не хотела иметь еще одного ребенка, не после того, как она узнала, кем я была, и что это означало для самых близких мне людей. Самое меньшее, что мы могли сделать, это защитить его всем, что у нас было, даже если для этого пришлось бы бросить его на произвол судьбы людям, которых он едва знал.
Жить с семьей его отца было гораздо лучше, чем умереть рядом со мной, выполняя этот глупый, дурацкий долг, от которого я никак не мог избавиться.
— Я бы не оставила тебя, если бы у меня был выбор. Пожалуйста, поверь в это, — сказала я, взяв его руки в свои. Я крепко сжала их, и по слезам, наворачивающимся на глаза, поняла, что он верит. Всю свою жизнь он был для меня всем миром. Именно с его помощью мама побуждала меня заниматься магией, которая поначалу казалась мне такой далекой.
Обещание защитить его — это все, что мне нужно было знать, чтобы поверить, что это того стоит.
— Пойдем со мной, — сказал он, впиваясь зубами в нижнюю губу. — Мой отец позаботится о тебе, пока ты не найдешь новую работу. Ты же знаешь, он позаботится.
Так и будет. Отец Эша не был похож на моего. Он был добрым и терпеливым, любящим и теплым. Он был всем, чем должен быть отец, и только из-за потребности нашей матери в секретности он не мог проводить больше времени со своим сыном.
Но он не мог защитить меня от того, что должно произойти, и, что еще хуже, он не мог защитить Эша от опасности быть рядом со мной, когда это произойдет.
— Не все так просто, Жучок, — сказала я, и с языка сорвалось ласковое слово, которое я не использовала уже несколько месяцев. Так его называла мама, но болезнь в конце концов лишила ее способности говорить.
Без нее это имя казалось неправильным.
Мамино пальто колыхалось на вешалке, как будто по дому пронесся призрачный ветерок, и по позвоночнику пробежал холодок. Напоминание о том, что я не смогу поехать с ним.
— Может быть. Просто пообещай мне. Обещай, что куда бы мы ни пошли, мы пойдем вместе, — сказал он, еще глубже зарываясь в мою грудь. Я притянула его к себе покрепче, сглатывая жжение в горле и сопротивляясь желанию шмыгнуть носом.
Я сделала то, что поклялась никогда не делать.
— Я обещаю, Жучок, — сказала я, прижимаясь к нему еще крепче.
Я солгала.
2
Грэй
Войдя в Трибунал, я повернул шею набок, окидывая взглядом круг. По обе стороны от помоста, на котором ждал Ковенант, сидели шесть ведьм в своих цветных церемониальных мантиях.
— Два вызова за последние месяцы. Чем же мне так повезло, что меня сочли достойным вашего присутствия на этот раз, Ковенант? — спросил я, насмешливо взмахнув рукой и согнувшись в талии.
— Осторожно, Аларик. Хотя мы и находим тебя забавным большую часть дня, но даже наше терпение истощается, — предупредила Сюзанна.
 
Я пожал плечами и посмотрел на ведьм, которые неодобрительно наблюдали за мной.
— Я не знал, что ты вообще можешь чувствовать.
Сюзанна подняла костлявую руку и провела ею по своему лицу, откинув капюшон, чтобы показать всю глубину своего раздражения. Так трудно было определить настроение существа, когда у него даже нет кожи.
Не было ни закатившихся глаз, ни подергивания щек, ни сжатых губ. Расшифровка настроения Ковенанта стала для меня чем-то вроде игры за те столетия, что я провел в этой полусмертной плоти рядом с ними.
— Нам нужно привести последнего студента, прежде чем через два дня начнутся занятия, — сказал Джордж, помогая отвлечься от моего удовольствия мучить тех, кто избавил бы мир от меня, если бы мог. К счастью для меня, они не обладали необходимой силой и застряли бы в этом вечном страдании вместе со мной.
Я предпочитал адское пламя, а не тесные рамки тела, созданного для того, чтобы заманить меня сюда.
— У меня сложилось впечатление, что мы уже собрали по два новых ученика для каждого из Домов. Не ошибаюсь ли я в этом предположении? — спросил я, нахмурив брови.
Мои люди успешно собрали двух белых, фиолетовых, серых, синих, красных и желтых учеников за пределами магического барьера, окружающего Кристальную Лощину.
— Новая ведьма дала о себе знать, — пояснила Сюзанна, усаживаясь на помост. Она посмотрела на симметричные линии, расположенные по бокам от нее, на двенадцать ведьм, возглавлявших каждый из домов в городе. Это были представители шестнадцати семей, основавших Кристальную Лощину, все, что осталось от тех благородных родов за прошедшие века.
— Тогда, конечно, она может просто участвовать в следующем году? Если ей шестнадцать, то она еще слишком молода, чтобы учиться в Холлоу Гроув еще четыре года, — сказал я, медленно вращаясь по кругу в ожидании, что кто-нибудь из собравшихся поддержит меня.
В Холлоу Гроув всем ученикам должно было быть не менее двадцати лет, учитывая, что раз в неделю, когда наступала Жатва, в стенах школы происходило нечто подобное.
Одна из Белых ведьм поднялась со своего места, в ткань ее сверкающей мантии были вшиты крошечные кристаллы, и протянула мне папку. Я взял ее и, перевернув страницу, взглянул на фотографию, лежащую поверх пачки информации.
На меня смотрели шокирующие несовпадающие глаза: левый — тускло-бледно-лиловый, правый — сверкающий, как жидкое золото. Глубоко посаженные, вздернутые к внешним уголкам, они были окружены глубокой оливковой кожей. Ее волосы спадали волнами по плечам, глубокого красного дерева, почти черного, блестящего на фоне кожаной куртки эбенового дерева, которой она прикрывала первый намек на очаровательные изгибы.
Я опустил фотографию ниже, имя в верхней части файла заставило меня вопросительно приподнять бровь.
— Уиллоу Мадизза? — спросил я, глядя на то, что осталось от Сюзанны.
Она была последней из рода Мадизза, и я не был уверен, что она имеет какое-то существенное значение. Не тогда, когда она не была по-настоящему жива и существовала рядом с остальными ведьмами, но отдельно от них.
— Ей не шестнадцать лет, она просто скрыта от наших глаз в течение четырех лет после пробуждения. Она — последняя из рода основателей, Аларик. Конечно, даже ты понимаешь, что крайне важно немедленно доставить ее в Холлоу Гроув, — пояснила Сюзанна.
— Как же она все это время оставалась в тайне? Почему вы не знали о ее существовании раньше? — я оглядел комнату.
Для ведьм было кощунством задавать вопросы Ковенанту. Я не делал вид, что меня волнуют подобные формальности, не тогда, когда моя душа была намного старше, чем они могли мечтать. Я существовал с начала времен, с момента сотворения самой Земли.
Несколько веков были всего лишь мгновением.
— Надо полагать, ее мать закрыла ее от посторонних глаз вместе с собой, после того как она инсценировала свою смерть более двух десятилетий назад. Она действительно умерла на прошлой неделе, — сказала Сюзанна.