Ковен (ЛП)

— Вы не ребенок, — сказал он, его челюсть напряглась, когда я с вызовом посмотрела на него. — Мне не следовало использовать этот термин. Я лишь имел в виду, что вы внезапно оказались одна в этом мире. Наличие места, где можно начать все сначала, может быть, и к лучшему…
— Я скажу очень просто, чтобы мы не тратили время друг друга, — сказала я, прервав его. — Я не хочу учиться в университете, который отправит на порог моего дома какого-то сомнительного типа. Любой солидный университет позволит мне проявить себя. Если вы хотите оставить мне заявление и сэкономить на марке, мой почтовый ящик находится вон там, — я указала ему на конец подъездной дорожки вдалеке на маленький красный почтовый ящик, стоявший там.
— В Университет Холлоу Гроув заявки не принимаются. Только по приглашениям, — сказал мужчина, делая шаг назад. Он протянул мне руку для пожатия, пристально глядя на меня, чтобы я взяла ее. Я подняла подбородок, не обращая на него внимания, пока он продолжал. — Мне следовало бы представиться. Я — Директор школы Холлоу Гроув, Аларик Торн. Это ваше официальное приглашение…
— Тогда оставьте мое приглашение в моем почтовом ящике, — поправила я.
— Я и есть приглашение, — сказал он, стиснув задние зубы и глядя на меня сверху вниз.
Он отдернул руку и сунул ее в карман брюк. Костюм-тройка, который он носил, на мой вкус, слишком отвлекал внимание, совершенно отвлекал. Мне показалось, что в этом и был смысл, как будто сама его сущность была грехом, завернутым в самый лучший костюм.
Я потянулась за ручку двери, чтобы приоткрыть ее настолько, чтобы втиснуть в нее свое тело. Он не мог войти без приглашения, и я буду проклята на девяти кругах Ада, прежде чем дам ему такое приглашение.
Я улыбнулась, маневрируя в доме, и посмотрела на него, когда он наблюдал за мной, как волк.
— Тогда мне это точно не интересно.
4
Грэй
Я быстро преодолел расстояние между нами и просунул ботинок в щель двери, прежде чем ведьма успела ее закрыть. Дверь ударилась о мою ногу и слегка отворилась, когда ее пальцы судорожно пытались удержать ручку. Ее глаза слегка расширились от скорости, она моргнула, когда я неожиданно появился перед ней.
Потянувшись вверх, я уперся предплечьем в обшивку рядом с дверью и наклонился к ее лицу, оттянув верхнюю губу, обнажив слабый намек на клык. Сердцебиение участилось, пульсируя быстрее, несмотря на все тренировки, которыми она пыталась скрыть свои нервы.
— Почему бы тебе не выйти наружу и не соврать мне еще раз, любимая? — спросил я, улыбаясь ей, глядя в эти странные, несовпадающие глаза. Они были подведены длинными черными ресницами. Круги под ними отражали, насколько она устала, и я на мгновение задумался, было ли это ее нормой или следствием недавней потери.
— Удивительно, что вы можете поместиться на этом крыльце с таким размером вашего эго, — сказала она, улыбаясь той фальшивой, сахарной ухмылкой, из-за которой она казалась старше, чем я ее представлял. Это был взгляд циничной женщины, прожившей достаточно долго, чтобы испытать на себе все уродства, которые может предложить мир.
Из-за этого она казалась нестареющей.
Движение за спиной отвлекло меня от того, как ее губы изогнулись в такт следующему слову, готовясь выдать мне несомненно умную, приятную реплику, которая одновременно и разъярит, и развлечет меня. Прошло столько времени с тех пор, как кто-то с готовностью бросил мне вызов. Ее отказ напомнил мне о том, какой азарт когда-то вызывала погоня между хищником и жертвой.
В коридоре за ее спиной стоял мальчик лет шести и смотрел на меня, сжимая в руке кочергу. Он неловко держал ее, показывая, что не знает, что с ней делать.
Уиллоу резко изменилась по сравнению с тем, как она держалась, с ее непоколебимостью и неподвижностью. Каждое движение имело определенную цель, каждое движение ее пальцев было намеренным.
 
Она тренировалась, с уверенностью понял я. В то время как мальчик не тренировался.
Уиллоу повернула голову, чтобы посмотреть на мальчика через плечо, и в тот же момент вытянула свободную руку и закрыла ею мне рот. Все мои сомнения улетучились: ее рука прервала команду разрешить мне войти в их дом.
У него не было амулета, защищающего его от внушения.
Я усмехнулся, коснувшись ее ладони своими клыками, и с наслаждением ощутил, как по ее телу прошла дрожь.
— Вернись на кухню. Сейчас же, — приказала она. Мальчик бросил на нее взгляд, но сделал то, что ему было сказано, и, размахивая огненной кочергой, скрылся из виду.
То, что он хотел защитить ее, было очень мило. Я представил себе, как она не согласилась, когда он раскрыл обман, который она пыталась создать. Она отпустила мой рот, когда убедилась, что я не буду говорить, не буду использовать свое внушение против мальчика, который, как я предполагал, был ее братом.
— Ну и секрет ты хранишь, Ведьмочка, — сказал я, глядя на ее лицо, когда она смотрела, как он исчезает из виду. Тщательно созданная маска, которую она надела для меня, медленно сползала, слабый намек на приятную, но пустую улыбку исчез. Ее лицо ожесточилось, скулы казались более резкими, взгляд заблестел, и она медленно подняла его, чтобы посмотреть на меня сквозь длинные ресницы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказала она, сжав губы в ровную линию. Ее свитер разошелся, чтобы показать слабое свечение, пульсирующее вокруг ее турмалинового амулета, мерцающего на фоне ее оливковой кожи.
— Если ты пойдешь со мной тихо, я не расскажу Ковену о мужчине-ведьмаке в твоем доме, — сказал я, сделав предложение, которое она не получила бы ни от кого из остальных. Я был единственным, кого так мало волновали законы ведьм, что я так легкомысленно отмахнулся от них.
— Ты думаешь, я поверю кровососущему паразиту? — спросила она, вызывающе сверкнув глазами. Когда между нами опустились стены, вся глубина ее ненависти к моему роду стала очевидной в бесконечном взгляде, которым она смотрела на меня.
— Ты не можешь вечно прятаться в этом доме. Я предлагаю тебе способ спасти твоего брата от выбора. Позови кого-нибудь за ним и пойдем со мной, никто ничего не должен знать, — сказал я, успокаивающе подняв руки. Я не отступил, не дал ей возможности закрыть дверь, так как моя нога, так и осталась зажатой на ее пути.
Она оторвала взгляд от моих глаз и в последний раз посмотрела в ту сторону, куда ушел ее брат, прежде чем сделать выбор, который, как мы оба знали, был для нее наилучшим.
Но когда она снова обратила на меня свой взор, ее хмурый взгляд сменился довольной ухмылкой.
— Смотри на меня, — прорычала она, сморщив нос от почти звериного оскала, которым было наполнено ее лицо. Она полностью отпустила дверь, наступив сапогом на мою ногу в тот же момент, когда она нанесла удар кончиком ладони в переднюю часть моего горла.
Дыхание прервалось. Резкая боль пронзила мое горло, когда она сдавила его. Второй удар она нанесла по моим яйцам, а я все еще не мог прийти в себя от того, что эта злобная тварь напала на меня. Я прикрыл пах обеими руками, чтобы защититься от ее ноги, и оставил грудь открытой, когда она использовала ее, чтобы отбросить меня на шаг назад.
Далеко я не отошел, но этого было достаточно.
Она отступила с быстротой, которую я редко встречал даже у самых хорошо обученных ведьм, схватилась за дверь и потянула ее на себя, пока я смотрел ей вслед. Мое горло сжалось и зажило, когда я повернул голову из одной стороны в другую.
Долбаные ведьмы.
Шторы на окнах закрылись, хотя ее нигде не было видно, и я повернулся лицом к этому проклятому почтовому ящику в конце подъездной дорожки. Я достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Джульетты.
Я спустился по трем ступенькам, ведущим на площадку перед крыльцом, и прижал телефон к лицу, глядя на слишком тихий дом.