Пожарский 3 (СИ)

Поясню. Начинающий (или не очень умелый) маг кастует заклинания, опираясь на имеющийся внутренний запас, и предел возможности для него в этом случае — ёмкость внутреннего личного накопителя. Для максимально сильного (для себя) заклинания он использует, допустим, все те же пятьсот пятьдесят единиц. А дальше он должен ждать, пока накопитель заново наполнится, и скорость этого пополнения зависит от манопроводимости каналов.
Теперь ситуация моя. Имея за плечами огромный боевой и (главное!) исследовательский опыт, я могу кастовать заклинания растянуто во времени, используя не только накопленную энергию, но и собирая её из окружающего пространства и транслируя в строящуюся формулу напрямую, потому что проходимость в семьсот единиц — это уже пиштец как много! На счёт ёмкости формулы в пять-семь тысяч я, конечно, пока сомневаюсь, но тыщи на полторы что-нибудь изобразить запросто смогу.
Главное — в манодефицитную зону не попасть.
А лиса, кстати, больше на глаза не показывалась. То ли затаилась, то ли сестрёнки отказались от её наставничьих услуг, то ли вовсе её домой отправили…
  
04. ПЕРЕЖИВАНИЯ БОЛЬШИЕ И МАЛЕНЬКИЕ
 
НИППОНСКОЕ
В один из дней в ворота ниппонского посольства въехал серый автомобиль с зеркальными стёклами. Он остановился напротив центрального входа, водитель поспешно выскочил, открыл дверь, и подождал, пока белое туманное облако полностью покинет салон. Облако немного помедлило на крыльце и втянулось в распахнутые входные двери мимо почтительно склонившегося служащего.
Сухощавый седой старик с видом судьи сидел на почётном месте в кабинете посла и смотрел на трёх стоящих перед ним девушек. Нет, неправильно. Нужно перестать думать о них как о девушках. Трёх женщин.
— Я хотел бы понять: почему мне пришлось преодолеть все эти тысячи ступеней вниз ради беседы с вами тремя? Каждая из вас знала, в чём состоит её главная задача. И вот я получаю трясущуюся запись, на которой вы трое орёте, как бешеные кошки. Кажется, дальше воспоследовала драка, но, к сожалению, запись на этом оборвалась. Не изволите ли объясниться? И прежде всего: почему на ней ошейник? — Хэби ткнул пальцем в лису.
Та дёрнулась, как от пощёчины. Сатоми поморщилась, припоминая подробности того дня и холодно ответила:
— Я заковала её, Хэби-сама. Кицуне Каэде совершила жест, граничащий с предательством, и я приняла это решение, чтобы она не могла сбежать, пока ожидает суда.
Хэби вгляделся в лица. Все трое осунулись, особенно Момоко. Почему она пострадала сильнее, чем обвиняемая лиса? И почему так плохо выглядит её внутренний план? И как строгой принцессе удалось надеть адамантиевый ошейник на кицунэ⁈
— Рассказывай, Сатоми.
— Это произошло вскоре после того, как кицунэ Каэде провела ночь с местным змеем и заработала за это пятый хвост, — Хэби бросил быстрый взгляд на лису. — Действуя из непонятных побуждений, Каэде потребовала, чтобы Момоко пришла в комнату, приготовленную для свидания с этим змеем, и предложила ему с ней переспать. Она даже не посоветовалась с нами. И не предупредила Момоко.
— Она озвучила мой запрет! — отчаянно выкрикнула Момоко. — Прямо озвучила! И он ПРЕНЕБРЁГ мной!
Хэби произнёс несколько древних слов, которые обычно не говорят при женщинах. Вот почему девочка так просела! Вся её внутренняя магическая структура была заточена на привлекательность. Принцесса Момоко должна быть желанной — иначе она будет терять в силе. И любой резкий отказ…
— Если бы ты не начала со мной спорить! — не менее отчаянно выкрикнула Каэде. — Нельзя бежать вслед душевным привязанностям! Я привела тебе мужчину, которому твой мальчишка и в подмётки не годится! У него двенадцать боевых голов! Да если бы у меня было двенадцать хвостов, боги бы содрогнулись! У тебя был шанс взлететь на невообразимую высоту! Если бы ты хотя бы улыбнулась этому архимагу!..
Архимагу⁈ Хэби вскочил:
 
— Каэде, ты совсем дура?!! — от этого вопля все три женщины замолчали, как крышкой прихлопнутые. — Отказ, произнесённый архимагом — он должен был обрушить её…
— До единичных значений, — очень серьёзно сказала Сатоми, а Момоко бессильно заплакала. — То что вы видите сейчас — плоды месяца сумасшедших усилий. Хорошо, хотя бы князь Пожарский не отказался от встреч.
— А почему он мог бы отказаться?
— Мы выяснили, что Змей, которому была предложена Момоко — друг князя Пожарского. По местным меркам, предложение получилось вдвойне оскорбительным. Возлечь с женщиной друга… неприемлемо для обоих мужчин.
— Ц! Каэде, это был крайне неудачный и необдуманный ход. Если только…
Если только целью не являлся именно такой результат. Предательство, подкуп или глупость? Впрочем, Хэби надеялся во всём разобраться.
— Однако, — Сатоми нахмурилась, — мы не можем понять: почему-то рост Момоко стал гораздо медленнее, и собранная мана довольно скоро рассеивается, при том что князь Пожарский демонстрирует совершенно неизменные темпы.
Хэби нахмурился, припоминая:
— Слыхал я когда-то такое имя… Его звали Дмитрий Пожарский, и он закрыл собой мировой Разрыв.
— Этот Дмитрий — дальний потомок того, о котором вы говорите. Мы выбрали его, потому что заметили нестандартно высокий потенциал, упорство и нацеленность на результат, хотя в тот момент он едва преодолел порог ученичества.
— И что же, — Хэби слегка прищурился, — у него есть подвижки в росте?
— Чрезвычайные. Если дело будет идти в том же темпе, в течение месяца он достигнет планки архимага.
Старый змей не стал тратить время на выкрики «нереально!» или «так не бывает!»
— И что же он делает, для того, чтобы подниматься столь быстро? Кроме того, что усердно тренируется?
— Он предложил Момоко… совокупляться на источнике силы. На каменном ложе местного легендарного воина. Правда, он предупредил, что долго к этому камню никому нельзя прикасаться, это может вызвать закупорку манопроводящих каналов или что-то вроде того. А у него родовая повышенная сопротивляемость.
Хэби нахмурился:
— И ни у кого не возникло сомнений? Что если этот Дмитрий специально так сказал, чтобы отсечь возможных конкурентов?
— Я говорила то же самое! — выкрикнула Каэде. — Почему вы всё завязали на одного человека? И Момоко, и Сатоми! Весь ваш рост крутится вокруг Пожарского и твоего Кузьмы! Что будет, если они исчезнут?
— По-твоему, то что получилось — лучше? — спросила Сатоми.
— Минуту, — потребовал Хэби. — Какого Кузьмы?
— Кузьма Минин, младший родственник Пожарского. Мы вместе проводим время, ожидая в соседнем помещении, когда Момоко с Пожарским… закончат.
Повисла пауза.
— И как выглядит ваше ожидание? — с подозрением спросил Хэби.
— Об этом мы не будем говорить.
В ответе Сатоми была твёрдость скалы, и Хэби с удивлением понял, что не хочет биться об эти камни.
— Ну, хорошо. Вернёмся к вопросу ложа. Почему никому из вас не пришла в голову идея проверить: действует ли заявленное ограничение?
— Но, — Сатоми растерялась, — если кто-то из учащихся получит магическую травму, произойдёт международный скандал…
— Нет. Нам не нужен никакой скандал. Мы возьмём кого-то из наших клерков. Их у вас тут много. Есть такой, которого не жалко? — Сатоми захлопала ресницами. Хэби сердито дёрнул подбородком: — Девочка, речь идёт о судьбе императорского дома! Я бы не пожалел и десяти тысяч клерков ради такой цели, но нам достаточно будет одного-двух, — он сердито поднялся. — Мы объясним, что человек пожертвует собой, станет героем Ниппон-кокку. А в случае чего, ему или его семье буду платить пенсию. Я сам поговорю с каждым и сделаю всё как следует.
* * *
И всё-таки понадобился не один клерк, а целых три, чтобы Хэби убедился: всё происходит, как и говорил князь Пожарский, и даже хуже. Для начала, мужчины оказались неспособны поддерживать ни темп, ни длительность — тут выход нашёлся в подпитывании их специальными эликсирами. Но спустя полтора-два часа в их внутренней энергетической структуре начинали происходить крайне неприятные изменения. Да, все трое упали до уровня едва посвящённых, и непохоже было, что в обозримом будущем в их состояниях что-то изменится.