Царская невеста

– Если бы я не полил второй кусок хлеба остатками из твоего кубка, а скормил его так, она бы все равно сдохла, – пояснил Елисей. – Та краюха уже была пропитана отравой, а в вине ее вовсе не было. А что до подьячего, то тут еще проще – я постоянно принимаю противоядия. Государь Иоанн Васильевич – человек непредсказуемый, посему лучше попытаться себя немного защитить заранее. – Он несколько вымученно улыбнулся, громко рыгнул – видно, даже регулярный прием противоядий не полностью помогал справиться с отравой, и поучительно заметил: – Но впредь я бы посоветовал тебе быть осторожней. Чудо может хорошо помочь, особенно если как следует подготовлено, только не след забывать, что случается оно не каждый день.
Он еще посидел возле меня, хотя и недолго. Осип вертелся у меня на уме с самого начала, но спрашивать было страшно, и лишь под самый конец, когда толстяк засобирался уходить, я осмелился.
– Это тот молодой князь, с которым ты рубился на судном поле? – уточнил Бомелий.
Я сглотнул слюну и молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
– Удар, что и говорить, богатырский. – Он одобрительно поцокал языком. – Не хвалясь скажу – ежели бы не я, то ныне бы его уже хоронили. Да и я мог не успеть – очень много крови потерял сей молодец. Одначе с помощью божьей удалось отвоевать его у костлявой, как тут у вас на Руси именуют смерть. Ныне же могу с уверенностью сказать: хоть и плох сей князь, но должен со временем выздороветь, так что на тот свет он отправится не скоро, и уж точно, что не от этой раны.
Фу-у-у! Будто камень с души свалился. Вот теперь я мог окончательно успокоиться – оба мы с ним от смерти утекли. Надолго ли – никто не знает, но передышку я получил.
Однако передышка оказалась весьма короткой – меньше суток…
 
Глава 6
 
Страховка
 
Уже на следующий день из царских палат на подворье к князю Воротынскому прискакал Иоаннов гонец. Дескать, царь жалует фряжского князя Константина шубой с государева плеча и дозволяет явиться пред его очи ныне после вечерни. Я поначалу не придал этому значения, наивно посчитав, что раз сказано «дозволяет», то это вроде разрешения на аудиенцию исключительно в добровольном порядке: хочешь – являйся, а не хочешь – наплюй.
Хорошо, что еще не переехал в свой терем на Тверской и было с кем посоветоваться. В ответ на мои догадки Воротынский в очередной раз весьма красноречиво постучал себя по лбу и тяжело вздохнул, с укоризной глядя на меня. Мол, учу я тебя, дурака, учу, а ты как был, так и остался… фрязин. Оказывается, разрешение на самом деле и есть приказ, только в завуалированной форме.
Делать нечего, и я поплелся собираться. Честно говоря, после всего пережитого я не испытывал ни малейшего желания присутствовать на аудиенции, где непонятно что говорить и, разумеется, придется как всегда врать, да и лицезреть самого царя тоже хотелось не больно-то. А уж про его угощения и вовсе особый разговор. Вот теперь и ломай голову – что он там для меня припас. То ли курочку со стрихнином, то ли свининку с мышьяком, то ли медку с цианистым калием. А может, все вместе? Так сказать, для надежности? С него и это станется. Я почесал в затылке и мрачно задумался. Судя по вчерашнему дню, игрок в азартные игры из меня никакой. Сплошная невезуха.
Это лишь с одной стороны грех жаловаться на судьбу – ушел от верной смерти.
Во-первых, ушел не сам. Можно сказать, увели. Кто же знал, что маленький, забавный, со смешным акцентом толстячок, которого я спас от верной смерти, окажется знаменитым царским лекарем Елисеем Бомелием, обладающим превосходной памятью на добро и зло?
А во-вторых, это было вчера. Как он мне сказал? Квиты мы с тобой, ратник. Значит, больше он из-за меня рисковать собственной головой не станет. Ни за что.
Получается, сегодня в ход пойдет рулетка, на которой, к радости хозяина заведения, непременно выпадет красное, если я поставлю на черное, и наоборот. Значит, надо срочно выдумывать нечто эдакое, после чего сам царь поостережется выкидывать со мной столь любимые им фокусы. Вот только что именно?
 
Стать для него необходимым? Как? Способов, конечно, много, кто спорит.
Можно, например, показать себя мудрым советником.
Можно тонко намекнуть, что мне ведомо кое-что из будущего.
Можно увлечь его интересными рассказами о тех народах и странах, где мне якобы довелось побывать.
Это только навскидку сразу три варианта, и один краше другого. В каждом уйма плюсов, хотя есть, конечно, и минусы – куда ж без них. А если пораскинуть мозгами как следует, то наберется и еще пяток, не меньше, но зачем? От добра добра…
Вот только, к сожалению, ни один из них мне не подходил. Имелся во всех чертовски неприятный изъян – они долгоиграющие. Для внедрения в жизнь любого из них необходим не один день кропотливой работы, а кубок с синильной кислотой мне могут поднести сразу, в первые же минуты грядущего свидания.
Получалось, надо искать нечто эдакое из числа скорострельных, но чем дольше я ломал голову над этой животрепещущей для себя проблемой, тем больше заходил в тупик. Крутил-вертел и так и эдак, но ничего путного в мозгу так и не появилось. Пришлось махнуть рукой и в очередной раз положиться на судьбу – будь что будет.
Маршрут движения мне был достаточно известный – до Константино-Еленинской башни Кремля. Далее принять влево, в сторону подворья Угрешского монастыря, и, минуя неказистые, но увесистые толстые стены царских приказов, держать путь на высоченные купола Архангельского собора.
Встретили меня еще до подъезда к Ивановской площади. Встретили и с почетом проводили вплоть до самого крыльца здоровенных, вытянувшихся на сотню метров царских хором.
Иоанн принимал меня, разумеется, не в Грановитой палате и не в Золотой. Для этого я был слишком мелок, так что эти парадные покои мои молчаливые провожатые прошли стороной, ведя меня по каким-то хитроумным коридорчикам и резным галерейкам. По пути то и дело встречались небольшие лесенки, ведущие вниз-вверх, и спустя пару минут я окончательно потерялся – куда мы идем и в каком направлении.
Радовало лишь одно – по лесенкам мы преимущественно поднимались, а устроить филиал Пыточной избы на втором или третьем этаже, по-моему, не хватит фантазии даже у такого изобретателя, как Иоанн Мучитель. Наконец в одном из полутемных коридоров мы остановились, и встречающий нас властно протянул руку к ножнам моей сабли. Пришлось снять и отдать. Приняв ее от меня, он произнес одно-единственное слово, скосив глаза на голенище моего щегольского сапога из красного сафьяна:
– Засапожник?
Я вздохнул и в ответ виновато развел руками – мол, извини, старина, опять забыл дома. Встречающий чуточку поколебался, но затем, недовольно сморщившись, сам склонился и принялся тщательно ощупывать мои тощие икры. Стало быть, не доверяет мне царь-батюшка. А может, так принято поступать со всеми без исключения – кто ж знает. Чай, я не царедворец и в придворных обычаях дуб дубом.
Проверив и удовлетворившись произведенным осмотром, встречающий сделал пару мягких, вкрадчивых шагов ко мне за спину, да так проворно, что, когда я обернулся, его в коридоре уже не было. Куда делся – остается только догадываться. Впрочем, что мне до него – хватает забот поважней, и первая – обезопасить себя от пирожка с цианидом. Почему-то именно в этот момент я вдруг остро почувствовал, что он меня ждет. Нет, не царь – пирожок. Или курица. Или жареный тетерев. А может, просто вино. Без разницы. Главное, что без оригинальной начинки не обойдется. И что делать? Ох, думай, голова, пока думалку не отшибло.
Железная клетка, стоящая в дальнем, тупиковом углу коридорчика, бросилась мне в глаза совершенно случайно. Была она довольно-таки большой, чуть ли не в полтора метра высотой, да и в ширину составляла примерно столько же. Не иначе как содержалась в ней в свое время весьма крупная зверюга, причем хищная. Об этом наглядно свидетельствовал острый запах, которым на меня оттуда повеяло. Травки с корешками так не пахнут. Содержащееся в ней животное кормили явно чем-то мясным. Успокаивало только одно: в ней давно, во всяком случае, в ближайшие пару недель, никто не сидел – запах был не острым, а скорее застарело-затхлым. Ну и на том спасибо. Есть надежда, что эту забаву царь в отношении меня не применит.