Моя любимая ошибка (ЛП)

— Эй, они не контролируют себя в полнолуние. Они абсолютно непредсказуемы.
— Но они выглядят намного лучше без рубашки. И еще, у них все еще бьется сердце. Заниматься сексом с вампиром, это как заниматься сексом с трупом. Это не по мне, — сказала Рене, окуная банан в масло. Она увидела, как я взглянула на нее, — Хочешь? Ой, точно, я забыла.
— Забыла что?
— Тей ненавидит бананы.
— О, правда? — вот оно. Парень, с которым я рисовала трубочками, исчез, а парень, который вечно пытается залезть ко мне в штаны, вернулся.
Я не ответила, начав собирать инструменты для рисования. Я не любила делать это, когда вокруг много людей. Это личное, Хантер был первым, с кем я разделила это, но он об этом не знал.
— Извини, но это говорит само за себя, — сказал он.
— Не надо делать из всего намеки, Хантер. Не все всегда касается секса.
— Хорошо, ладно. Я пойду поем где-нибудь еще. Увидимся, — сказала Рене, убегая к себе в комнату.
Она вероятно почувствовала, как близка я к очередному срыву. Я не делала этого по крайней мере неделю. Должно быть, это рекорд.
Я собрала кисточки и стаканчик и бросила их в раковину. Я не хотела, что он понял, что задел меня, но было поздно. Я включила воду и начала энергично мыть кисточки. Я почувствовала, как Хантер прислонился к стойке. Я ненавидела свою реакциюна эти ощущения. Если он находился в комнате, то у меня словно включался радар, отслеживающий его движения.
— Тейлор, прости меня. Но ты уже должна была понять, что большую часть времени я настоящая задница.
— Тебе не обязательно быть задницей все время. — Это было неправдой. Он мог быть милым, вечелым и очаровательным и…Он мог быть намного большим, чем парень, который все время говорит о сексе.
— Ты права. Я постараюсь. Для тебя, я постараюсь.
Я кивнула и вытерла кисточки бумажным плотенцем, бросая их в сушилку. Стойка все еще была в наших грязных тарелках с завтрака.
— Моя очередь, — сказал Хантер, указывая на график обязанностей на холодильнике. Моя очередь была на следующий день.
— Лишние руки не помешают, — сказала я, протягивая ему губку. — Если обещаешь не приставать ко мне до конца дня, я помогу тебе с посудой. Если не справишься, моешь ее завтра. Договорились?
— На самом деле? Боже, Мисси, ты хорошо торгуешься.
— Все, о чем я прошу, это не быть задницей… — я посмотрела на часы, — меньше чем на 8 часов. Ты можешь это сделать. Я верю в тебя.
Он посмотрел на тарелки, включая несколько покрытых овсянкой.
— Договорились.
Мы пожали руки и начали. Раковина была маленькой и стойка была в форме L, так что мы стояли близко.
Хантер начал напевать мелодию, когда я передавала ему кружку.
— Что ты поешь?
— Ну, чтобы отвлечь себя и не быть задницей, я пишу песню, которая называется Занимаемся Грязной…Посудой.
— Умно.
Он начал отбивать ритм ногой и я присоединилась.
Мыло и вода и хорошенькая девушка,
мы включаем воду и смотрим, как она льется.
Мы…моем посуду, мы….моем посуду.
оооооо, ооох, охх
Трем, трем трем, да.
Трем, трем трем, да.
Трем, трем трем, трем, трем.
Он закончил песню фанфарами и поклонился. Я похлопала мокрыми ладонями, разбрызгивая на нас мыльную воду. Иногда он был таким мужланом. Песня была просто отвратительной.
— Видишь, чего ты можешь достичь, когда не ведешь себя как придурок?
— На уме у меня были более неприличные слова, но я решил их не использовать. Ну знаешь, чтобы не быть задницей.
— Правильно.
— Но я запомню их и спою тебе позже, когда мне снова будет можно вести себя как придурок.
— Хорошо.
Это глупая маленькая песня заела у меня в голове и Хантер запел ее еще раз, а я аккомпанировала кастрюлями и деревянной ложкой.
— Вы что тут делаете? — спросила Рене, появляясь из комнаты с "ученым " видом: отстраненное выражение лица, волосы убраны и в старых спортивных штанах с эмблемой университета.
— Хантор решил не быть задницей сегодня, разве это не мило?
— Это вообще возможно? Не обижайся, Хантер.
— Ничего. Я отлично знаю о своем задничестве.
— ОО.Мне нравится это. Задничество. Теперь буду использовать. — сказала Рене, подходя в холодильнику за энергетиком.
— Долгий вечер?
— У меня завтра тест по аутоиммунным заболеваниям. Хочешь увидеть картинку герпетиформного дерматита?
Она все время пыталась заставить меня посмотреть на изображения жутких болячек.
— Думаю, я пропущу это. Не понимаю, как ты можешь есть и делать это одновременно, — сказала я.
Рене пожала плечами.
Дара вернулась домой через минуту, таща за собой Мейса.
— Ох, смотрите, это же грозная парочка. — Рене становилось немного горько, когда она видела счастливую пару. Я мечтала, чтобы она просто позвонила Полу, простила его, занялась примирительным сексом и покончила со всем этим. Я бы лучше видела Пола рядом и счастливую Рене, чем его отсутсвие и ее раздражительность.
— Ты моешь посуду? — сказал Мейс, уставившись на Хантера.
— Ну да, и что?
Мейс посмотрел на меня, словно это была моя вина.
— Эй, его имя на графике обязанностей, — сказала я.
— У вас есть график? — сказал Мейс.
— Это была идея Дары, — сказала я.
— Таким образом никто не будет вынужден делать все и за всех, и мы обязаны считаться друг с другом, — сказала Дара.
Чтобы не заставило этого парня мыть посуду, — мне нравится. Хорошая работа, Дари, — сказал он, целуя ее в щеку. Она удовлетворенно улыбнулась.
— Народ, что творится с вами и этими прозвищами? У вас и для меня найдется? — сказала Рене. Раньше мы называли ее Нене, потому что слышали, как ее мама так назвала однажды, когда приезжала сюда, но Пол был единственным, кто мог так делать и не получать уничтожающий взгляд в ответ.
— Как насчет Рэй? Как лучик солнца? — сказал Хантер. Умно. — Или Не? Это тоже мило.