Моя любимая ошибка (ЛП)

Я повернулась и снова начала идти.
— Могу я тоже попробовать?
— Давай. — Он никогда не угадает.
— Давай посмотрим. Спорю, что ты носила порванные черные сетки, много подводки для глаз, ты утопала в поэзии и изучала французский.
— Далековато, — сказала я, насмехаясь. Он не был даже близко.
— Я знаю. Я просто шутил. Спорю, ты занималась всем понемногу. Искусство, может быть какой-то спорт, вроде тенниса, ты много читала и полагаю состояла в Национальном Обществе Чести. О, и конечно же ты танцевала. Ты двигаешься, словно когда-то занималась. Ну как, я справился?
Черт. Он угадал все точно.
— Cталкер, — сказала я, убыстряя шаг. Он не мог знать все это без серьезного расследования.
— Подожди. Я клянусь, что не преследовал тебя. Я говорил, я просто наблюдательный. Думай обо мне, как о Шерлоке Холмсе, только без плохих социальных навыков и кокаина.
— Холмс употреблял кокаин?
— Как еще он мог не спать всю ночь и расследовать преступления?
— Правда, — он пошел рядом со мной. — То есть ты меня не преследовал?
— Я мог проверить несколько твоих старых публикаций на Фейсбуке, но это все. — Я забыла об этом. Чертова социальная сеть. Никто больше не был анонимен.
— Я танцевала несколько лет, но это стало слишком дорого и мне пришлось прекратить. А еще меня выгнали.
— Тебя выгнали с танцев?
— Да. Я, вроде как, сказала девушке, что собираюсь вырвать ей глотку.
Он начал смеяться, закидывая назад голову.
— Почему?
Я вздохнула.
— Потому что она сказала, что мой папа изменял маме еще до развода и у моей мамы тоже был кто-то на стороне.
— Сколько тебе было?
— Четырнадцать. Она просто повторяла то, что услышала от своей мамы, но она уже была достаточно взрослой, чтобы отвечать за свои слова.
— Боже, девушки такие сучки.
— Расскажи мне об этом.
— Так вот, я попыталась вырвать ее платиновый хвостик из ее головы и все. Меня попросили уйти и не возвращаться. Так закончилась моя танцевальная карьера.
— Жаль. Ты до сих пор отлично двигаешься, — я остановилась и немного покрутилась. — Ты могла бы брать уроки.
— Может быть.
— Ты должна. Тебе же это нравилось.
— Да.
— Так давай.
Рене училась на диване, пока Пол распластался на обеденном столе с чем-то вроде математической головоломки. Пол был ужасно умный и учился одновременно на механической и химической инженерии. Рене всегда шутила, что он получит хорошую работу, как нефтяной магнат, а она будет его медсестрой-трофеем. Все, чего она хотела, это работать в неонатальной реанимации, ухаживая за детьми.
— Эй, вы уже помирились? — спросила Рене, не отрывая глаз от тетради.
— Вроде того, — сказала я.
— Хорошо.
— Привет, — сказал Пол, махая и не поднимая глаз от калькулятора. Два сапога-пара.
— Мы собираемся сегодня пойти куда-нибудь, а потом к Полу, для вашего сведения, так что нас не будет на ужин.
— Поняла. Нас тоже не будет, — сказала я.
— Оу, правда?
— Я веду Тейлор на свидание, — Хантер улыбался, словно выиграл в лотерею.
— Хорошо. Ты должен ей миллион ужинов. Надеюсь, ты отведешь ее в хорошее место.
— Так и есть.
— Ооо, расскажи мне, расскажи мне, — затребовала она.
— Ни за что! Если я не знаю, то и ты не должна знать, — сказала я.
Но Хантер нагнулся и прошептал Рене на ухо.
— Очень мило. У тебя хороший вкус, парень.
— Спасибо. Теперь, если вы не возражаете, нам обоим надо сделать домашнее задание перед свиданием.
— Наслаждайтесь, — сказала Рене, опять возвращаясь к учебнику.
Хантер приготовил закуски, пока я собирала свои вещи. Каким-то образом мы могли работать и учиться, не отвлекая друг друга. По крайней мере, большую часть времени. Периодически я замечала, что он смотрит на меня, или сама поглядывала в его сторону. Мне нравилось смотреть на него сосредоточенного. Его лицо становилось таким спокойным и красивым. Я не могла отрицать силу его улыбки, но любила смотреть, как он учится.
Я устроилась на кровати, поправляя подушки, чтобы приготовить себя к горе чтения Европейской истории, а потом к просмотру кучи заметок по французскому о сослагательном наклонении. Убейте меня. Я собиралась сделать сначала французский, поскольку он был хуже всего. Не поймите меня неправильно, я любила эту страну, но сослагательные глаголы не были моим любимым занятием.
Хантер вернулся с крекерами грубого помола, между которыми была Нутелла и пастила. И с двумя стаканами чая со льдом.
— Держите, Мисс Колдвелл. Приятной учебы.
— Спасибо, Мистер Заккаделли. Вам того же.
Мы сели на наши отдельные кровати и начали работать. Наши столы были так прижаты нашими кроватями, что там было невозможно сидеть. Учеба на кровати была намного предпочтительнее.
Единственными звуками были шелест страниц, скрип ручки и наше дыхание. То и дело я ощущала на себе взгляд Хантера и поднимала глаза, чтобы встретиться с этими впечатляющими голубыми глазами. Я всегда отворачивалась первая.
Я закончила все, что хотела выучить по французскому и начала читать о средневековой одежде. Это было интересно, но не так, как смотреть на Хантера, изучающего скучные учебники по экономике. Ням.
— Ты пялишься, — сказал он.
— Не очень долго. Я восхищаюсь твоим сексуальным мозгом.
— Продолжай. Я не возражаю. Я делаю тоже самое с тобой.
— Да, я знаю, — сказала я, закатывая глаза.
— Если тебе не нравится, я могу перестать. Ты должна только сказать о чем-то, и я перестану это делать.
— Тебе не надо останавливаться.
— Тогда ладно, — сказал он.
Мы еще немного поработали, пока мои глаза не начали закрываться. Недостаток сна прошлой ночью не помогал моим попыткам запихнуть кучу информации себе в голову.