Опаленное сердце (ЛП)

— Вы знаете про него?
Я рискнула и выбрала правду. Наверное, это всё равно уже известно половине деревни.
— Это мои родители были убиты.
Ротсей побледнел, и я осознала, что второй раз за два дня загнала его в паршивое положение.
— Вы не могли знать, — добавила я. — И это было давно.
Он уставился на меня.
— Если это были ваши родители, это означает, что вас нашли… — его голос оборвался.
— Ага, — сказала я. — Нашли, но я ничего не помню. Наверное, это к лучшему.
Он сглотнул.
— Мне жаль.
— Ничего страшного.
Любой, кто пережил схожую потерю, знает, что в итоге ты тратишь на утешение других столько же времени, сколько на жалость к себе. Именно поэтому я до сих пор редко упоминала, что случилось с моими родителями. Проще было не распространяться на эту тему. При обычных условиях.
— Вам многое известно о случившемся тогда? — спросила я. — Люди здесь до сих пор это обсуждают?
— Не особенно, — пробормотал Ротсей, явно до сих пор убеждённый, что допустил ужасную оплошность.
Я остановилась и повернулась к нему.
— В Барчепел меня привело не убийство Лейси, — сказала я ему. — А то, что случилось с моими родителями. У меня до сих пор есть вопросы без ответа, — например, почему, чёрт возьми, я способна умирать и возвращаться к жизни. — Вы тут местный полицейский. Любые сплетни, даже непристойные и мерзкие, будут полезны.
Взгляд Ротсея скользнул ко мне, затем снова прочь. Я задержала дыхание. Так он что-то знал. Я ждала, надеясь, что его слова не разрушат те немногочисленные тёплые воспоминания, что у меня остались.
— Может, некоторые вещи лучше оставить невысказанными, — увернулся он.
Я не настаивала, я просто ждала. К счастью, моя тактика сработала.
Ротсей провёл рукой по волосам.
— Слушайте, это всего лишь слух, — произнёс он. — Необязательно правда. Я прожил тут всего около месяца. И меня даже на свете не было, когда Сэмюэл Бесвик убил ваших родителей. Такие истории живут своей жизнью, их изменяют, подстраивая под обстоятельства, так что…
Я подняла ладонь.
— Я всё понимаю, — спокойно сказала я. — Я не ожидаю услышать абсолютную истину. Я просто хочу знать, какие слухи доходили до вас за короткое время проживания здесь. Я не буду связывать их с вами, и я отнесусь скептически ко всему, что услышу. Обещаю.
Ротсей вздохнул.
— Ладно, — он повернулся и показал в восточную часть деревни. — Там есть большой дом-особняк, на дальней окраине Барчепела. Раньше он принадлежал семье Стирлинг. Они тут были землевладельцами, типа дворян. Сейчас он принадлежит женщине по имени Миранда Джеймс. Она немного… эксцентричная.
— Что это означает?
Он неловко пожал плечами.
— В другие времена её бы наверняка объявили ведьмой и сожгли на костре. Ей нравятся кристаллы, карты таро и хиромантия. У неё репутация деревенской чудачки.
Я уже испытывала раздражение от лица Миранды Джеймс, но держала язык за зубами.
Неохота Ротсея становилась всё заметнее.
— Я от нескольких людей слышал, что в молодости она была красоткой, и что она, ээ… — он откашлялся. — Что она, ээ, заводила интрижки с некоторыми мужчинами.
— И что?
Он посмотрел на свои ботинки.
— Судя по всему, она спала с Сэмюэлом Бесвиком в то время, когда были убиты ваши родители. Причина, по которой он их убил — потому что она также завязала интрижку с вашим отцом.
Я моргнула. Для меня это что-то новенькое. Я не настолько наивна, чтобы считать моих родителей ангелами просто потому, что они умерли молодыми, но я никогда прежде не слышала чего-то подобного. Я не припоминала, чтобы видела такое в газетных вырезках того периода. Если бы были такие намёки, это использовалось бы против Бесвика в суде, потому что это давало ему сильный мотив для убийства.
— Извините, — пробормотал Ротсей.
— Всё хорошо, — я поджала губы. Мне явно в какой-то момент придётся поговорить с Мирандой Джеймс, хотя я не думала, что слухи про интрижку правдивы.
— Этого наверняка не было, — поспешно добавил Ротсей. — И эта женщина Джеймс неплохая, но у неё не все дома.
 
Мои глаза сощурились.
— Потому что ей нравятся кристаллы?
Уловив моё раздражение, Ротсей нервно переступил с ноги на ногу.
— Полагаю, у неё проблемы с психическим здоровьем. Она не опасна, ничего такого, но привлекает внимание к себе. Иногда она кричит на что-то, чего там явно нет, а иногда, особенно ясными ночами, когда видно луну, она голышом пляшет в полях. Но она безвредная, и её сын много ей помогает.
Я вскинула голову.
— Её сын?
— Он всего лишь подросток, но он не даёт ей окончательно сбиться с пути. Хороший паренек, — Ротсей нахмурился. — Но какое-то странное новомодное имя. Альбион, кажется.
Альбион. Не Ангел назвала того парнишку на поезде Алом, а один из мальчиков, которые были с ней, дразнил его насчёт лекарств матери. Затем я подумала о том, как он среагировал на моё имя. Высока вероятность, что мы имели в виду одного и того же парня. Я определённо постараюсь поскорее заглянуть к Миранде Джеймс.
— Благодарю, констебль Ротсей, — задумчиво сказала я. Воистину, я была благодарна.
***
Убийство Патрика Лейси было настолько недавним, что расследование ещё находилось на начальных стадиях. Небольшая команда криминалистов до сих пор возилась на месте преступления, и дорожка была перегорожена полицейской лентой. Мы подошли к первому офицеру на месте, зарегистрировали свои имена и взяли необходимую защитную экипировку.
— Мы тут почти закончили, — бодро сказала женщина-специалист в белом костюме. — Не думаю, что тут остался хоть клочок земли, который мы не изучили. Бахил будет достаточно, — она передала нам одноразовые бахилы, и мы с Ротсеем послушно надели их на обувь. — Идёмте, — сказала она, когда мы были готовы. — Я покажу вам место преступления.
Криминалист повела нас к маленькому проходу между двумя заборами и показала туда, где начиналась дорожка.
— В последний раз мистера Лейси видели на площади. Его засекли и камеры видеонаблюдения, и свидетели. Это было чуть позднее одиннадцати вечера в пятницу. Мы несколько раз проходили это расстояние. Даже в состоянии алкогольного опьянения у него ушло бы менее пятнадцати минут, чтобы дойти до этого места, — она взглянула на Ротсея. — Мне сказали, что эта дорожка среди местных носит неофициальное название Аллея Любовников.
— Ага, — сказал он. — Она проходит вдоль нескольких улиц с тыльной их стороны и часто используется. Для ходьбы, — быстро добавил он. — Ни для чего ещё.
Его лёгкое смущение позабавило криминалиста.
— Ну, — поколебалась она. — Среди прочего мусора мы нашли использованный презерватив. Он валялся в сорняках на краю дорожки и, к сожалению, пролежал там несколько недель, так что этому расследованию пользы не принёс. Его собрали с остальными уликами, но я сомневаюсь, что он подарит вам много радости.
Я вообще не понимала, как старый использованный презерватив может принести радость, но я знала, что она говорит в переносном смысле.
— Вы нашли что-то, что посчитали полезным?
— Боюсь, нет. Тут весьма много мусора, но многое сюда, похоже, задуло ветром, или же это валялось тут уже давно. Мы всё равно тщательно изучим всё, но это относительно чистое место преступления, — она поморщилась. — Не считая крови и птичьего помёта, естественно.
Я помедлила, думая о той проклятой вороне.
— Птичьего дерьма? Вы можете сказать, от какой оно птицы?
Криминалист прищурилась.
— Нет. Понятия не имею.
Ротсей бросил на меня непонимающий взгляд. Понимая, что покажусь неадекватной, если начну болтать о пернатых существах, следящих за мной и пытавшихся предупредить об убийцах в шкафу, я быстро сменила тему.
— Вход на дорожку весьма хорошо скрыт, — сказала я.
— Да, — согласился Ротсей. — С другой стороны, где она заканчивается, заметить её ещё сложнее.
Я потёрла подбородок. Вероятно, преступник местный, особенно если Боатенг был прав, и убийца зашёл с противоположной стороны, а не следовал за Патриком Лейси сзади.