Бывшие. Между нами города (СИ)

Не понимаю, что за спешка. Но мамин тон мне не нравится, в нём чувствуется какая-то тревога. Поэтому чищу зубы за полминуты и выхожу в коридор, где меня уже ждёт Мира.
— Сбегаешь? — спрашивает она сонным голосом, стараясь подавить зевок.
— Дома что-то случилось, звонила мама. Просят срочно приехать, — поясняю, уже зашнуровывая сапоги.
— Тогда беги, конечно. Напиши как узнаешь, в чём дело.
— Обязательно, — целую подругу в щеку.
В подъезде первым делом вызываю такси в приложении. Моя Жужу, по-простому Фольксваген Жук, стоит у дома. Вчера меня подвозил в центр города папа.
Через полчаса я уже у дома. Войдя в ворота, сразу замечаю, что что-то изменилось. Несколько секунд вглядываюсь в территорию двора. Вижу, что газон повреждён, кто-то явно грубо ходил по нему, не один человек, а сразу много. Что тут произошло-то?
Открываю осторожно дверь, заглядываю в гостиную. Мама ходит у окна взад-вперёд, в руках теребит мягкий мячик-антистресс. Она всегда так делает, когда нервничает. Папы нигде нет. Наверно, он в своём кабинете.
— Привет, мам. Приехала так быстро, как только могла, — оправдываюсь я.
— Хорошо, дочка. Садись, — приглашает меня жестом на диван.
Я удивлена тому, что мама так долго ходит вокруг да около. Но не решаюсь её торопить. Осторожно сажусь на краешек дивана, в надежде быстро закончить и уйти к себе в комнату.
— Вчера у нас был обыск. Папу обвиняют в мошенничестве в особо крупных размерах. На заводе выяснилось, что есть огромная недостача средств, — одним махом мама выкладывает наконец всю информацию.
От шока не могу выдавить из себя ни слова. Я знаю своего папу как кристально честного человека. У меня не укладывается в голове, как ему могли предъявить такое обвинение.
— В твоей комнате тоже искали, поэтому там беспорядок. Елизавета Васильевна должна прийти по графику только завтра. Мы позвонили ей, но она ещё не успела приехать и прибраться, — отчитывается мама, рассеянно оглядывая пространство гостиной.
Понимаю, что только сейчас её накрывает осознанием случившегося в полной мере. Будто до моего появления она держала себя в руках, а теперь, поделившись со мной, у неё закончились силы на поддержание видимости того, что всё в порядке.
— Мам, всё обязательно будет хорошо, выяснится, что папа ни при чём, — стараюсь её подбодрить, хотя сама ни в чём пока не уверена.
Я начала работать у папы на заводе около полугода назад экологом. Да, по блату, зато могу применять свои знания, которые получаю в университете. Насколько я могу судить, у папы всегда всё было под контролем, документация чистая, понятная.
Прокручиваю в голове те наблюдения, которые успела сделать. Мой папа, Дмитрий Николаевич, на работе достаточно жёсткий человек. Требует ото всех неукоснительного следования инструкциям, чёткой документации. Его побаиваются.
Два месяца назад он рассказывал, что его заместитель пытался протащить поставки оборудования от знакомой фирмы. Папина проверка выяснила, что это фирма-однодневка, которая предлагает не прошедшие контроль качества детали. И жёстко пресёк эта афёру. Бьюсь об заклад, что дело в этом. Зам мог подставить его, ведь на кону огромные суммы отката, которые он планировал получить, если бы всё сложилось.
Решаюсь пройти к папе в кабинет, проверить как он. Сначала деликатно стучу.
— Это ты, Лина? Заходи, — слышу усталый голос.
— Папуля, привет. Как ты? — целую его в щёку и присаживаюсь на стул напротив него.
— Тяжело, так внезапно свалились эти проблемы. Не думал, что мой зам решится пойти против меня, — кладёт руку на грудь осторожно, думая, что я не замечу.
— Как ты себя чувствуешь? Может, померить давление? — предлагаю осторожно, зная, что папа не любит, когда слишком опекаю его.
Достаю тонометр в одном из шкафов, спрятанный подальше, чтобы как можно реже про него вспоминать.
В этот момент дверь открывается, в кабинет заходят три мужчины. Один из них достаёт из своего дипломата бумагу с кучей официальных печатей. Я настораживаюсь, не к добру это. И точно.
 
— Дмитрий Николаевич Чернов, вы обвиняетесь в мошенничестве в особо крупном размере. В соответствии с постановлением суда вы будете заключены под стражу. Ваше имущество будет арестовано.
Смотрю на папу, и вижу, как он начинает заваливаться набок. Подбегаю, удерживая его от падения.
— Что стоите, вызовите скорую! — кричу в панике.
  
Глава 8
 
Лина
Навещаю папу в больнице каждый день. Лучше ему не становится. Врачи говорят, что помимо инфаркта у него есть серьёзные проблемы с сердцем. Нужна срочная операция, на которую понадобятся деньги.
У меня голова идёт кругом, пытаюсь придумать, что же делать дальше. Мама совсем ушла в себя, почти не ест, лежит целыми днями.
Мне же нельзя опускать руки. Не время. Как бы ни было тяжело.
Мы переехали в двухкомнатную квартиру на окраине города. На большее нет денег. Домом мы пользоваться не можем, машинами тоже, имущество арестовано. Осталась у нас только Жужу, она и спасает.
Сажусь в свою изумрудного цвета машину и отправляюсь к папе. Дорога хорошо вычищена от снега, поэтому путь не занимает много времени. Занимаю свободное место на парковке, но не выхожу сразу. Сначала собираюсь с силами, чтобы не расклеиться в первую же минуту.
Захожу в палату и присаживаюсь на стул около постели отца. Беру его за руку.
— Папочка, как ты? — спрашиваю его, зная, что ответить он не может. Но даже такая беседа уже приносит мне облегчение.
Рассказываю ему о том, как меня попросили уволиться с завода. Что пока нашла только работу официантки, так как это был самый быстрый вариант. Дольше искать я не могла, нужны были деньги на жизнь. Главное, чтобы он поправился, а с остальным мы обязательно справимся. Так ведь?
Все наши накопления уйдут на операцию папе и на адвоката. Я не собираюсь оставлять всё как есть. Если заместитель директора рассчитывает, что мы просто сдадимся, то не на ту напал. После перенесённой операции нас будет ждать долгий восстановительный период. Никак нельзя, чтобы папа оказался в тюрьме.
За своими размышлениями не слышу, что в палату зашёл врач.
— Аделина Дмитриевна, попрошу вас выйти на время осмотра. Позже я позову вас и расскажу подробно, что будем делать, — просит хирург.
Сейчас он наша главная надежда, поэтому слушаюсь его беспрекословно. Выхожу в коридор и прислоняюсь к холодной стенке спиной. Прикрыв глаза, замираю. Прошу, чтобы новости были хорошие. Просто повторяю про себя один и тот же запрос, будто вселенная может меня услышать.
Не замечаю, сколько времени прошло, но вот меня зовут вернуться в палату.
— Ну что ж, не буду тянуть, — сразу же переходит к делу врач, — прогнозы неплохие. Если сделаем операцию в течение недели, шансы на полное восстановление очень высокие.
— Как скоро будет нужно перечислить деньги и какая будет сумма?
— Я подготовлю в течение часа документы, медсестра принесёт их. Посмотрите, если всё устроит, переводите оплату, как сможете. После этого в течение суток назначим операцию.
— Спасибо вам огромное, постараюсь внести плату быстро, — благодарю врача.
Сижу с папой ещё около получаса, а затем выхожу в коридор. Скоро нужно бежать на работу, а мне ещё срочно придётся снимать сбережения с моего счёта. Благодаря тому, что он оформлен на моё имя, у нас и есть средства на операцию. Не представляю, что было бы с нами, если бы не такая предусмотрительность отца.
Как только медсестра приносит бумаги, погружаюсь в их чтение. Нахожу сумму, необходимую для операции. Прикидываю, хватит ли того, что есть на счёте. По моим расчётам, получается впритык, но покроет и её, и услуги адвоката. Облегчённо выдыхаю. Моим кошмаром всю предыдущую неделю было то, что мне срочно придётся искать недостающую сумму.
Из больницы направляюсь прямиком в отделение банка. На удивление, не трачу там много времени. И сразу же возвращаюсь в больницу, где хирург назначает дату операции — завтра в девять утра.