Ключ к нашей тайне
Достав из сумки планшет, я устроилась на диване, который давно облюбовала в этом кабинете не только для отдыха, но и для работы.
– Ну ничего, – вздохнула я. – У нас целый день впереди.
– Звучит не очень оптимистично, – заметил Селиванов.
– Это как посмотреть. Для кого-то стакан наполовину пуст, а для кого-то – наполовину полон, – подмигнула я.
– Вот что, садись за мой стол, – предложил он, поднимаясь. – Я к Тамаре Васильевне зайду, она просила.
– Мне и здесь хорошо.
Антон покинул кабинет, а я поднялась и подошла к окну. Открыв форточку, вернулась на диван и принялась заполнять таблицы. Отсутствие в кабинете Селиванова было мне только на руку: не приходилось ни на что отвлекаться. Глядишь, к обеду успею закончить и отправлюсь домой.
Я с головой погрузилась в работу. Монотонная деятельность успокаивала. Пожалуй, сравнить ее можно было с медитацией. Не то чтобы я много медитировала, но представляла себе это примерно так. Из этого состояния меня вывел донесшийся откуда-то со стороны коридора страшный грохот. «Неужели кто-то решил размяться, проведя пару приемов самообороны?» – подумала я без особой веры в свою догадку.
Затем послышались шаги и возмущенный голос Геннадия Михайловича.
– Нет, ну надо же, – причитал он. – И это в десять часов утра да на трезвую голову!
– Я бы не была так уверена на вашем месте… – раздался женский голос в ответ. – Надо же, на минуту отошла!
Отложив планшет, я вскочила и выглянула в коридор, непременно желая узнать, что случилось. У открытой двери в кабинет напротив стояла его хозяйка – Тамара Васильевна, а рядом с ней наше начальство в лице Геннадия Михайловича. Оба смотрели вглубь комнаты и удрученно качали головами.
– Кто ж теперь все это собирать будет? – причитала Тамара Васильевна.
– Как же ты, бандит однорукий, мне рапорты сегодня напечатаешь, которые я еще со вторника жду? – вопрошал начальник, обращаясь к невидимому мне собеседнику.
Я аккуратно приблизилась и заглянула в кабинет из-за плеча Тамары Васильевны.
Стеллаж, шаткую конструкцию которого еще недавно подпирала папка с делом Антохиной, а потом упаковка бумажных платочков из моего кармана, сейчас покоился на полу. Все-таки сила притяжения оказалась неумолимой. По всему периметру комнаты валялись папки и отдельные листы офисной бумаги, исписанные мелким, хорошо знакомым мне почерком. Самая опытная из наших сотрудниц предпочитала писать от руки.
Ну и, словно вишенка на торте, рядом с руинами стеллажа сидел на коленях Селиванов. Левой рукой он придерживал правую кисть, лицо его было перекошено от боли.
– А я говорила, – хмыкнула я, и все разом повернулись в мою сторону. – Давно пора было помочь женщине, стеллаж починить.
– Татьяна плохого не посоветует, – согласилась Тамара.
– В травму? – спросила я, приближаясь к Антону.
– Найди холодненькое что-нибудь, будь человеком, – взмолился он, неуклюже поднимаясь на ноги.
– В холодильнике водка есть, – быстро отозвалась Тамара Васильевна и побежала в сторону кухни.
– Наивная, – ухмыльнулась я. – Водка в холодильнике на общей кухне вряд ли пережила ночь.
Я оказалась права. Тамара Васильевна вскоре вернулась. В руках она держала брикет пломбира, покрытый таким слоем инея, что я невольно задалась вопросом, сколько он пролежал в морозилке, не знающей, кажется, никакой другой еды, кроме пельменей.
– Выпили, ироды, – возмутилась она. – Ничего нельзя оставить без присмотра.
– Мороженое можно, – возразила я.
– Кому оно нужно, это мороженое, – проворчал Селиванов, забирая пломбир из рук коллеги.
Геннадий Михайлович обреченно махнул рукой и удалился. Я перевела взгляд с Антона на хаос на полу. Он посмотрел туда же, нагнулся и собирался было приподнять стеллаж, схватившись за его верхушку.
– Иди уже, – погнала его хозяйка кабинета. – Сейчас найду кого-нибудь… здорового. Посмотрим, что с этим делать.
Селиванов удалился, а Тамара Васильевна принялась с тоской разглядывать стену, к которой еще недавно крепился стеллаж. Теперь в местах крепления кронштейнов зияли дыры. А на полу белел слой штукатурки.
– Да уж, – с тоской произнесла она. – Похоже, самый рукастый остался без руки. Пойду клич брошу. Глядишь, поможет кто старой больной женщине в этом царстве лени и праздности.
Она удалилась, а я, поняв намек, молча опустилась на колени и принялась собирать папки, разлетевшиеся по всему кабинету. Я формировала стопки штук по двадцать и относила их на подоконник. Вскоре стало очевидно, что без стеллажа кипы бумаг и штабеля папок заполонят все свободное пространство и выселят хозяйку из кабинета.
Из коридора до меня донеслись мужские шаги. Любопытно было, кого Тамара Васильевна смогла ангажировать. Однако вместо помощников на пороге возник Геннадий Михайлович.
– Селиванов где?
– У себя, наверное.
– Тут я, – донесся жалостливый бас. – Супруге звонил. Говорит, йодовую сеточку надо нарисовать.
– У меня с рисованием не очень, – сразу открестилась я.
– Отставить, – приказал Геннадий Михайлович. – Надо на труп ехать.
– Я не могу. – Антон замотал головой так отчаянно, что я всерьез испугалась, не повредит ли он и ее в довесок. – У меня травма.
– Понимаю, – серьезно ответило начальство. – Потому мы Татьяну за руль посадим. Попросим отвезти тебя сначала за йодом, а там и на труп.
Начальство посмотрело на меня так выразительно, что я поняла – сопротивляться бесполезно.
– Да я сам почти труп… – начал было Селиванов, опустив несчастный взор на пострадавшую руку. – И вообще, ты машину-то водить умеешь? – посмотрел он на меня с опаской.
– Еще в детдоме научилась, – пожала я плечами.
– Оттуда же ровно в день восемнадцатилетия выпроваживают. Кто там тебе, сопле, машину-то дал?
– Никто не давал, сама угнала.
Мужчины рассмеялись, приняв мои слова за шутку. Вот только машины мы с Лансом действительно пару раз угоняли. По его инициативе, разумеется. По моей мы неизменно возвращали их на место, вдоволь накатавшись.
– Ладно, поехали. Водительское получила, пока в университете училась, не пострадает твоя колымага.
Это тоже было чистой правдой.
От йодовой сеточки Антон мужественно отказался, явно испытывая гордость за силу своего духа, и мы поехали прямиком на место преступления.
– Всяко лучше, чем папки с пола подбирать, – приговаривал Селиванов, силясь убедить меня в том, что сопровождать его на труп – занятие куда более увлекательное.
– Сегодня за руль, завтра за расследование, – нахмурилась я.
– Да ладно тебе, – не сдавался он. – Если ты за мою руку беспокоишься, то это ерунда, не переживай…
– Вот еще. Я за себя переживаю и свое рабочее время. Например, сейчас я должна как раз заканчивать писанину и возвращаться домой щи варить.
– Кому? – насторожился Селиванов.
– Себе, не тебе же.
– Тормози, – резко крикнул он. – Тут налево вроде. Навигатор бы включила…
– А ты тут на что? – поразилась я чужому нахальству.
Вскоре мы припарковались на стоянке гостиницы «Березка». Находилась она в живописном месте на окраине города, рядом с природным парком. Вокруг росли не только высоченные березы, но и вековые сосны. Выйдя из машины, Селиванов зачем-то обошел авто по кругу, внимательно его рассматривая.
– Если бы я куда-то въехала, ты бы заметил, уверяю тебя.
– Ладно, пойдем.
В просторном холле наши шаги сопровождало гулкое эхо. За стойкой регистрации стояла барышня, настолько бледная, что лицо ее сливалось со стеной, отделанной под серый мрамор. Селиванов, видимо, это тоже отметил:
– Кажется, я знаю, кто обнаружил труп, – кинул он мне через плечо, пока мы подходили ближе.
Девушка с трудом сфокусировала на нас взгляд. В этот момент из подсобного помещения появилась еще одна сотрудница, постарше, в точно таком же форменном жилете. На бейдже значилось: «Надежда, старший администратор».
– Света, иди, я тебе чаю заварила, – обратилась она к девушке.