Жестокие святые (ЛП)

Боже, я выхожу замуж.
Вот оно.
От этого никуда не убежать.
Когда приходит время произносить клятвы, я чувствую слабость.
Я бросаю взгляд на гостей, и снова мои глаза встречаются с глазами Данте. Он выглядит так, словно собирается наставить на нас пистолет в любой момент.
Это мог бы быть Данте, стоящий перед тобой.
Люциан тянется к моему лицу и, положив палец мне под подбородок, подталкивает меня, чтобы я посмотрела на него. Когда наши взгляды встречаются, все гости исчезают, даже Данте, и тогда мы остаемся только вдвоем.
И наши клятвы.
Люциан берет мою левую руку и ободряюще сжимает ее, затем священник говорит:
— Люциан, повторяй за мной.
Священник произносит клятвы, но все, что я слышу, – это голос Люциана, который обещает:
— Я, Люциан Котрони, беру тебя, Елена Лукас, в свои законные жены, быть тебе опорой с этого дня, в лучшие времена, и в худшие, в богатстве, в бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
— Елена, повторяй за мной.
Мои губы приоткрываются, и затем я слышу свой собственный голос, и он звучит намного сильнее, чем я чувствую, когда я произношу свои клятвы Люциану.
Пальцы Люциана сжимаются вокруг моих, когда я говорю:
— Пока смерть не разлучит нас.
Это будет единственный способ сбежать теперь, когда мы произнесли наши клятвы и обменялись кольцами. Я только наполовину заметила, что кольцо, которое Люциан носил на правой руке, – это то самое, которое мы использовали в качестве обручального кольца для него.
— Люциан, ты берешь Елену Лукас в жены?
Люциан не колеблется.
— Беру.
Вот оно.
Боже.
— Елена, ты берешь Люциана Котрони в мужья?
У меня пересыхает во рту, и я с трудом сглатываю. По крайней мере, это не Данте. Проходят секунды, прежде чем мне удается сказать:
— Беру.
— А теперь я объявляю вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать невесту.
Муж.
Жена.
Брак.
Люциан подносит руку к моей щеке, а затем наклоняется ко мне. Его губы нежно касаются моих, и это вызывает бурю эмоций во мне. Ошеломленная, я начинаю моргать, пытаясь сдержать слезы.
Я чувствую дыхание Люциана на своих губах, когда он отстраняется, а затем священник говорит:
— Мистер и миссис Котрони.
— Елена Котрони, – бормочет Люциан, и на его лице расплывается довольная улыбка. – Моя жена.
Глава 19
ЛЮЦИАН
Моя жена.
Боже, она прекрасна.
Я не могу оторвать глаз от Елены и только краем уха слушаю, как судья Фико разглагольствует о новой яхте, которую он купил.
Она – видение в подвенечном платье, где она стоит рядом с тетей Урсулой. Они беседуют с группой жен из самых известных семей Италии.
— Извините меня, – говорю я, а затем подхожу к Елене. Дотрагиваясь до ее локтя, я привлекаю ее внимание, а затем спрашиваю других женщин. – Могу я пригласить свою жену на танец?
Все женщины падают в обморок, когда я оттаскиваю от них Елену. Я опускаю свою руку на ее и, переплетя наши пальцы, веду ее на танцпол, который был устроен по другую сторону фонтана.
Звучит песня с ритмом, и, не обращая внимания, я притягиваю Елену в свои объятия. Я игнорирую ритм и вместо этого сосредотачиваюсь на женском вокале. Мои руки скользят по ее спине, и я наслаждаюсь ощущением ее гладкой кожи.
Платье, которое на ней надето, чертовски сексуально, спина открыта до самой поясницы. Собственническая часть меня хочет сбросить пиджак и прикрыть ее так, чтобы никто другой не видел, но я подавляю это желание.
Елена кладет руки мне на плечи, и ее глаза встречаются с моими всего на секунду, прежде чем она переводит взгляд на фонтан.
— Посмотри на меня, – бормочу я. Когда ее взгляд встречается с моим, мои губы приподнимаются. – Так-то лучше.
Текущая песня затихает, а затем начинает звучать альтернативная версия Take Me To Church.
 
Я крепко прижимаю Елену к себе и, заведя руку ей за голову, прижимаюсь своим лбом к ее лбу. Я чувствую ее выдох на своих губах, и мои пальцы зарываются в ее шелковистые волосы.
Я медленно наклоняю голову и позволяю своим губам коснуться уголка ее рта. Мы дышим одним воздухом, когда я шепчу:
— Заведи руки мне за шею.
Елена делает, как я прошу, и от ощущения ее пальцев на моей коже по моему телу пробегают волны тепла.
Не заботясь о том, что мы окружены семьей и деловыми партнерами, я прикусываю ее губы. Елена закрывает глаза, и тогда я завладеваю ее ртом. Я медленно умирал оттого, что на прошлой неделе не получил того, чего хотел.
Я дал ей время освоиться, привыкнуть к мысли о нас.
Больше нет.
Мой язык проникает в ее рот, а затем я упиваюсь ей. Я запоминаю сладкий вкус ее языка.
Я поднимаю обе руки и, обхватывая ее лицо, удерживаю ее на месте, пока мой голод растет.
Мой язык жестко проводит по ее языку, клеймя ее своей.
Мои зубы впиваются в ее губы, заявляя на нее права.
Мои губы смакуют губы Елены, зная, что я никогда больше не попробую ничего вкуснее ее.
Пальцы Елены запутались в моих волосах на затылке, а затем она начинает целовать меня в ответ.
Над нами взрывается фейерверк, и гости начинают аплодировать, а мне на это наплевать.
В этот момент.
Целуя свою жену.
Это все, что имеет значение.
У Елены вырывается стон, и я пью его, как человек, умирающий от жажды.
Господи, я хочу еще этих стонов.
Оставшись всего в паре шагов от того, что я готов был раздеть ее, я заставляю себя прервать поцелуй. Я еще раз прикусываю ее припухшие губы, а затем мы, затаив дыхание, смотрим друг на друга.
На этот раз никакой ужас не согнал волнение со щек Елены. Она не убегает от меня, и весь ад не вырывается на свободу. Вместо этого Елена смотрит на меня с удивлением, как будто я совершил какое-то чудо.
Мы просто смотрим друг на друга, пока продолжает играть музыка. Гости продолжают наслаждаться приемом. Фейерверк растворяется в ночи.
Все во мне хочет затащить ее в нашу постель, чтобы я мог провести остаток ночи, претендуя на ее тело, но, зная, что для нее еще слишком рано, я делаю шаг назад.
— Спасибо тебе за танец.
— Угу, – бормочет она, все еще глядя на меня с тем же выражением удивления на лице.
— Продолжай так на меня смотреть, и я отправлю всех по домам и затащу тебя в постель, – предупреждаю я ее.
Это выводит ее из транса, и, нахмурившись, она бормочет:
— Тогда не целуй меня так.
Я издаю смешок.
— Ни за что.
Когда я беру ее за руку, я не упускаю из виду улыбку, тронувшую ее губы. Я веду ее обратно к тете Урсуле и оставляю в безопасном обществе моей тети, пока сам занимаюсь некоторыми гостями.
Когда я беру бокал шампанского с подноса официанта, Алексей подходит и встает рядом со мной. Его глаза скользят по моему лицу, затем он улыбается.
— Ты выглядишь счастливым, мой друг.
— Учитывая все дерьмо, с которым мы имеем дело, да. – Я делаю глоток шипучего напитка. – Ты наслаждаешься?
Он кивает, затем подходит Дмитрию и что-то шепчет ему на ухо. Глаза Алексея встречаются с моими, затем он бормочет:
— Мы должны уйти. Ты понимаешь?
— Конечно. – Я протягиваю ему руку. – Спасибо тебе за то, что ты был моим шафером.
Я получаю от него улыбку, прежде чем они с Дмитрием выходят на веранду. Когда я оглядываюсь на гостей, то вижу идущего ко мне Тино.
Блять. Я ненавидел то, что он и Данте были здесь сегодня.
— Сынок, – насмехается надо мной Тино.