Пробуждение (СИ)

- Да, Ники, я совершенно серьёзен, - Александр смотрел перед собой, точно в никуда, голубые глаза казались равнодушными, но Николай знал цену этому взгляду брата – холод скрывал пламя, бушевавшее в душе императора. – Царствовать придётся тебе…
- Но разве Константин…- попытался возразить Николай.
Однако венценосный брат перебил его с решительностью, точно не мог вынести слов, готовых вырваться из уст Николая:
- Нет, - категоричный жест рукой выдавал волнение Александра, - и ты знаешь это. Разве ты забыл наш давний разговор?
Конечно, князь помнил всё. Однако все эти несколько лет, прошедшие с того момента, ему и в голову не приходило, что брат говорил серьёзно.***
- Истинный наследник мой – ты, - с улыбкой признался тогда Александр и твёрдо, словно убеждая самого себя, добавил: - Я должен отречься.
Николай тогда принял всё за шутку: зная склонность брата к театральным жестам и его всё усиливающийся мистицизм, он и не мог воспринимать эти слова серьёзно.
Словно читая его мысли, Александр продолжал:
- Вот именно, я не шутил тогда… Всё моё царствование – это преодоление себя… - он нахмурился, прищурил глаза, словно приглядываясь к чему-то. - Знаешь, тебе я признаюсь… я устал…
- Но … - Николай развёл руками, - Вы не можете!
- Не могу?! – Александр, поднялся из-за стола, заложив руки за спину, отошёл к окну, остановился, качнувшись на носках. – Я тоже так думал поначалу… с самого первого дня… Всё напрасно… Это не моя роль. Меня многие обвиняют в актёрстве, но я плохой актёр – не сумел сыграть роль русского царя, - Александр горько усмехнулся.
- Ваше Величество, да что вы такое говорите?! Мне кажется, недавний потоп так повлиял на ваше настроение, вы излишне драматизируете.
- Нет, потоп тут вообще не причём, - Александр резко повернулся к брату лицом, холодные голубые глаза были печальны, - не надо, Ники, пожалуйста! – почти с мольбой он смотрел на младшего брата, который вдруг с удивлением впервые увидел перед собой не Благословенного покорителя Европы, а стареющего уставшего человека. – Я говорю с тобой, не как с подданным, а как с братом, хотя разница в девятнадцать лет заставляет меня видеть в тебе, скорее, сына…Поэтому очень прошу – будь со мной столь же откровенен, как я с тобой. Конечно, это конфиденциально… Но ты должен знать, я подписал манифест о твоём наследовании, Константин отказался решительно и категорично. Бумаги я пока решил не обнародовать…****
- Позвольте вопрос, - Николай не скрывал своего волнения, Александр кивнул, и он спросил: - Это дело ближайшего времени, как скоро?
- Да, ближайшего… - император вновь вернулся за стол, принялся помешивать остывший чай, - осенью я планирую поехать по России…К сожалению, здоровье императрицы меня тревожит. Поездку в Италию она отвергает категорически. Поэтому я решил отвезти её на наш юг. ***** Ну, а там, Господь управит…- он как-то странно посмотрел перед собой.
Николаю показалось, что император что-то не договаривает, но он решительно отогнал эту мысль. На сегодня неожиданных новостей было довольно.
- Я просто желаю, чтобы для тебя это не явилось громом среди ясного неба, - печальная улыбка скользнула по красивым губам, придавая лицу Александра мягкое выражение, теперь его глаза уже не казались холодными, лёгкая грусть читалась во взгляде, словно сожаление о несбывшихся мечтах. – Просто будь готов принять Россию. Надеюсь, у тебя получится лучше.
***
Невские тёмные волны бились о парапет. Полная луна висела на фоне петропавловского силуэта, выделявшегося на чернильно-холодном низком небе. Анна стояла у самой кромки воды. Всей душой она стремилась на противоположный берег, где высился острый шпиль крепости. Однако водная преграда была непреодолимой. Отчаяние овладело Анной, мысли беспорядочно бились в тщетных усилиях отыскать возможный способ переправы.
- Сергей! – в отчаянии закричала женщина, протягивая перед собой руки, не сдерживая слёз. – Серёжа!
 
Ответом ей был лишь шум разыгравшегося шторма, Анна хотела шагнуть в волну и… проснулась.
Надо же! Опять уснула в кресле в кабинете мужа. Тот сон, что она увидела когда-то, во время их ночёвки в лесу в стогу сена, повторялся всё чаще. Правда,с вариациями, но неизменным было одно – она стремилась к Сергею, но словно какая-то неведомая сила возводила между ними преграду, преодолеть которую Анна не могла. И всякий раз после этого очень яркого, казавшегося явью, сна она просыпалась в слезах.
***
Великий князь был прав – император не всё рассказал ему о своих планах. Вечером этого же дня Александр направился в покои жены.
Елизавета Алексеевна****** сидела в кресле подле окна, закатный луч падал на её светлые волосы, делая их золотыми. В свои сорок пять она не утратила былой красоты. Её черты, почти не тронутые морщинами, оставались всё так же совершенны, лишь болезненная бледность гасила их первоначальный блеск. Фигура же с годами стала только женственнее, обретя большую мягкость форм.
Сейчас, спустя многие годы после их соединения, он прекрасно понимал, что в сущности, был ей плохим мужем. И дело не только в изменах, его – по греховной слабости, её – от отчаяния. Он не дал ей главного – ощутить радость материнства. Мария Александровна, их дочь, едва пережила свою годовщину, оставив этот мир в нежном возрасте. Горе молодой матери было столь велико, что она даже не могла плакать. И тогда Александр впервые забеспокоился о жене.
Слухи и сплетни, витавшие вокруг, это неизбежное зло их положения, не смогли их разлучить. Даже её короткий роман и рождение ребёнка от молодого несчастного офицера******* не смогли поставить точку в их союзе. Александр признал девочку своей. Впрочем, крошка вскоре соединилась со своей старшей сестрой.
Видимо, это их судьба – терять детей. И даже это их соединяло. Когда умерла София, Луиза, как никто, понимала его горе, не унизившись до ревности, хотя имела на это полное право. Он и сам не мог для себя определить, кем для него была Луиза. Да, они многие годы не были супругами в полном смысле слова – в своей спальне он разрешил царить Марии Нарышкиной. Фаворитка огнём своих чёрных очей воспламеняла в нём все мужские чувства, заставляла вскипать кровь. Но его душа никогда не находила отклика ни у кого, кроме, как у Луизы. В самые трудные моменты именно у своей императрицы получал Александр понимание и поддержку.
С какой самоотверженностью она поддержала его в ту трагическую ночь, когда был убит его отец! Сам он тогда оказался в полной растерянности. Когда Беннигсен********( пришёл к нему и сказал, что он может идти царствовать, Александр едва не лишился чувств. Он сразу же отказался принять трон – вина за гибель отца заслонила чувство долга. И лишь Луиза смогла его убедить:
- Александр! Вам следует быть благоразумным, - сказала она ему, когда он прогнал из своих покоев придворных, оставшись лишь с матерью и женой. – Россия ждёт вас! И ваш долг позаботиться о своём народе. Возьмите себя в руки!
- Ваше Высочество, - перебила её Марья Фёдоровна, овдовевшая всего час назад, - может быть, не стоит подвергать моего сына опасности получить участь его отца?! Трон могу принять я, - императрица поднесла к глазам платок, вытирая несуществующие слёзы. – Ведь я уже императрица! Полагаю, это логично в сложившихся обстоятельствах.
- Ваше Величество! – невозмутимо отозвалась Елизавета: - Россия устала от власти старой немки, дайте же ей молодого русского царя!
Этой фразой Луиза навсегда определила отношение к ней свекрови, но и образумила своего мужа. Александр принял скипетр.
Вот и сейчас он пришёл для важного, крайне важного для него разговора, император был почти уверен, что лишь у нежной своей императрицы он найдёт понимание.
- Ваше Величество, - заметив его присутствие в комнате, отложив книгу, она с улыбкой устремилась к нему, - я не слышала, как вы вошли.