Игра. P.S. (СИ)

А когда ее попустит немного, я ее в Загс затащу и заклеймлю. Ветрова. Екатерина Валерьевна Ветрова. Моя жена. Навечно.
Паркуюсь около квартиры отца. Жду. Через пару минут байк Зорина въезжает во двор.
Подкипаю, видя, как Бельчонок держит Зорина двумя руками поперек живота.
Меня любит. Напоминаю сам себе. Бельчонку не нужен другой олень, кроме меня.
В машине себя удерживаю, пока они там прощаются. Руками в руль вцепился. Зубы скрипят. Каждая секунда — и в сердце новый ядовитый дротик. А зараза моя любимая словно специально не уходит. Наслаждается общением с бывшим. Хорошо, что хоть дистанцию держат. Потому что шаг навстречу друг к другу и меня только Господь Бог сдержит, чтобы не устроить Апокалипсис. Но кажется, что сегодня обойдемся без высших сил. Бельчонок чмокает Зорина в щеку и быстро убегает. А я рот от наглости даже открываю, когда этот бывший хахаль ко мне направляется.
— Тебя засекли, Ромка, — ухмыляется придурок, стуча в окно авто. — Выходи, подлый трус. Ты хреново шифруешься.
— Чего тебе?
— Мне ничего. Тебе что от Кати нужно? Могу передать, а то тебя она вряд ли послушает.
Раздражает чертовски. Но из паршивой овцы хоть шерсти клок. Мы бы только Бельчонка вернуть, а потом можно будет и о репутации подумать. Сейчас я готов быть и слабаком, и дураком и даже неадекватным.
— Богданову набери и мне трубку дай, — говорю, выходя из машины.
Улыбается придурок, но телефон протягивает.
— Никита, что-то случилось? — произнесла взволновало.
— Достань меня из черного списка, чтобы я мог найти тебя и не волноваться, — быстро говорю, чтобы не успела трубку положить.
— Ветров? А я вот даже не удивлена. Я просила тебя исчезнуть, но тебе плевать на мою просьбу, — уперто повторяет свое. — Ладно. Я не буду с тобой спорить. Ты выбрал подходящее расстояние. На нем и находить. Подходить ближе не смей.
Радуюсь.
Не гонит.
Позволила из далека за ней следить.
Я, бл*ть, теперь двадцать четыре на семь на этом расстоянии буду. И день, и ночь.
Оттаю телефон и, улыбаясь от уха да уха, хлопаю Зорина по плечу.
— Вали отсюда, Никитка, и не рисуйся больше возле ее. Убью.
— Я пойду. И не потому, что тебя испугался, а потому, что Настю надо с клуба забрать. Пока, Ромчик. Удачи в покорении.
А я покорю ее. Не будь я Рома Ветров. Если я втемяшил себе что-то в голову, то тушите свет, но задний ход я не дам.
Подхожу к высотке. Бельчонок на третьем этаже. Свет в окне горит.
— Бельчонок! — кричу на весь двор. — Я люблю тебя!
Улыбаюсь сам себе. Во до чего докатился. Мало того, что ору под окном, как кот мартовский, так еще и в пустоту.
— Бельчонок, хоть ручкой мне помаши из окна, если приближаться не позволяешь. Нельзя же так! Нельзя забрать мое сердце, а потом прятаться от меня.
Вдох-выдох. Фигею сам от себя. Ее силуэт в окне. И на радостях сердце делает двойной кульбит.
Слышала!!! Она слышала мою пламенную речь. Я, Рома Ветров, радуюсь, что девчонка услышала мое признание в любви. Спятивший от любви засранец, который готов быть посмешищем для всего города, лишь бы любимая смягчилась.
А она и смягчилась. Только не ко мне.
— Дикарка сегодня улетает, — уставился на меня Дема. — Она уже в аэропорту. Хочет встретиться со мной.
В сердце снова скрипнуло.
Я ж неделю вокруг ее обивался. Каждое гребаное утро цветы под дверью. В чахлом метро с ней до универа. Она в начале вагона, я в конце. Ее экзамен под дверью. Потом она в студию к Маше. А я сука владелец собственного фитнес клуба, в другой клуб абонемент купил. И все ради нее. Чтобы рядом быть. А она проходит только мимо, даже глаз на меня не поднимет. Молчит. И я молчу. Не напираю. Держу указанное расстояние. Только цветы и письмо в конверте под дверью каждое утро.
Только ее ни письма, ни цветы, ни моя собачье бдение под ее дверью не берут. Я от нее ни слова, ни взгляда не добился. Хоть бы уже наорала или прогонять начала.
Но них*я.
Агония нон-стоп. Уже ребер не чувствую, так сердце их избило.
Заслужил. Не спорю.
Но мы, сука, время теряем. Я любить ее хочу, а не шалеть от безнадеги у ее дверей.
 
А этот звонок Деме.
Бл*дь, снова бой с тенью.
Только Дема сейчас на моей стороне. И это сто процентов.
— Это чтобы не сорваться, — сказал брат, разрывая на мелкие куски свой билет в Нью-Йорк. — Чтобы она не сказала.
  
Глава 43
 
Катя
— Бельчонок, я люблю тебя! — кричит под моими окнами.
А я улыбаюсь.
Тряпка!
А он — ураган. Вот так просто развеял по ветру всю мою решимость быть гордой и непреступной.
Но это так мило. А если учесть, что это кричит Рома Ветров, который даже насмешливый взгляд в свою сторону не позволял, то это эйфория. И безумство. Моё. Потому что это нечестный прием. Запретный. Прямо в сердце.
Его щенячий восторг при виде меня сносит все засовы. Таскается за мной. Снова эти письма. Знает боксер, куда надо бить. Мастер спорта хренов.
Очаровательный, улыбчивый, тихий, послушный. Идеальный. Бери, не хочу.
Но спасибо. Больше не нужно.
Страшно…
Я уже сыграла в игру «Заверните два». И проиграла. Но если Рому нужно оставить в прошлом, то Дему необходимо вернуть в мою жизнь.
Не могу улететь в Америку, не помирившись с ним. И пусть он не верит в дружбу между парнем и девушкой. Он мой друг. Самый лучший. Самый надежный. Самый верный. Он сделал все правильно. Правильно, что отверг меня. Я плохая девушка. Наихудший вариант для него. И я благодарна, что он сумел расстаться со мной. Я бы сама не решилась. Но мне сейчас так легко дышится. Эти отношения были клеткой. А сейчас я на свободе.
Лечу в счастливое безоблачное будущее.
Ура!
Только уже на борту самолета слёзы душат изнутри. Скручивает от одиночества и пустоты.
Брошенный, побитый жизнью котёнок. Вот такой я вернулась в Америку.
Вернулась зализывать раны. Глубокие, но не смертельные. Я буду жить. В Нью-Йорке. Одна. Счастливая.
И вроде все хорошо. Надо налаживать свою жизнь. Заводить друзей, встречаться, улыбаться. Но ничего не хочется. Ни есть, ни спать, ни даже говорить. Спасают танцы. Шестнадцать часов в зале — вот то, что мне надо, чтобы потом просто отрубиться в кровати. Без мыслей и слез.
Я снова реву. Слезы текут нескончаемым потоком, стоит лишь остаться одной.
Хочется верить, что это не из-за него. Это просто перемены в жизни. И одиночество.
Ведь всё осталось там. С ним. И я тоже.
Зачем я, дура вафельная, впустила его в свою жизнь? Зачем стала очередной галочкой в бесконечном списке его любовных побед? Куклой, которой уже наигрались. Ветров уже почти месяц не отсвечивает. Я уехала, и всё закончилось: извинения, признания, цветы и письма… Он забыл меня. А я его нет.
Я ведь так тосковала, что даже письмо Ветрова открыла. Одно.
Прочитала и окончательно выжила из ума.
Люблю. Прости. Урод. Умру без тебя. Дай шанс. Пожалуйста.
Блин, я даже не уверен, что ты досюда дочитаешь. Скорее всего порвешь, не открывая.
Правильно. Заслужил. Нет прощения. Только и меня без тебя нет. Ты даже не представляешь, какой я мертвый без тебя. Но я хочу жить. Хочу жить так, как ты меня научила. Поэтому буду ныть и о ноги тереться. Буду мямлей и соплежуем (надеюсь, ты улыбнулась). Но я не отойду от тебя.
Знаешь, я даже хочу, чтобы ты меня ненавидела, била, ругала и оскорбляла. Хочу, потому что это не равнодушие. Я не вынесу равнодушие от тебя. Лучше я буду палкой на твоей дороги, но не пустым местом.
Ты, скорее всего, не веришь в мою любовь. Но поверь в свою. Твоя любовь уже однажды показала мне свет, вывела из тьмы. Сейчас мы сделаем это вместе. За руку. Тогда я испугался и сбежал. Придурок (согласно кивни). Но сейчас я готов вручить тебе всего себя. Я никогда больше не отпущу твою руку. Никогда. Только протяни её мне. Спаси меня, любимая. Спаси из этого ада, куда я сам так умело загнал себя. А выбраться без тебя не могу.