Комнатка

За месяц моего пребывания в Комнатке я привык ко всему. К тяжелой работе, к скудному ужину, к шорохам из-за Двери и к воплям Унаги. Я просто делал то, что от меня требовалось. Молча и по возможности быстро и качественно.
Иногда я получал за свое молчание и прилежность небольшие подарки. Режа могла дать конфету за быстро почищенную картошку для ужина или правильным образом приготовленный рис. Пенсне обычно давал самокрутку, когда я помогал ему с ремонтом плит на кухне или во время возни с розетками. Ратто тоже отмечал мое усердие, давая в награду глоток виски или банку с консервированными фруктами. Редко, но все же отмечал.
Подарки я складывал в свой шкафчик и всего через неделю оценил пользу этого поступка. Когда Унаги, которой я случайно проехал грязной половой тряпкой по тапочкам, лишила меня ужина, меня спасли именно подарки из шкафчика. Каменная горбушка, размоченная в кружке кипятка, принесла какую-никакую, но сытость. А крохотный кусочек шоколадной конфеты, которую я старался растянуть на подольше, заменил десерт. Сигарету можно было обменять у кухонных нецесов на что-нибудь вкусное. Тонкий кусочек копченной колбасы, пару сморщенных яблок из сада Лучка или кружку кофе. Кофе, который пили только примары. Даже в Комнатке можно жить, если придерживаться нехитрых правил.
*****
В то утро я встал первым, как и всегда. Сон словно выключался, когда часы над Телевизором показывали шесть утра. Остальные нихилы просыпались только к половине седьмого, но я любил умываться в одиночестве и таким образом настраивался на новый день. Когда я выходил из умывальни, то как раз просыпался Месяц, Аши и Фиалка. Они тоже вставали раньше всех, но не раньше меня.
Поначалу это их удивляло, но со временем и они привыкли. Даже вошла в привычку утренняя пятиминутка, когда ребята рассказывали свои сны или гадали о том, на какую работу их сегодня отправят. Я в их разговоре не участвовал. Отчасти, потому что привык молчать, да и окружающие привыкли к моей особенности. С другой стороны, я не видел никаких снов. Вернее, сон был один. Я один посреди чернильной тьмы, которая по консистенции напоминает что-то среднее между желе и самой мягкой на свете периной. Нет ни мыслей, ни образов, ни даже «веселых снов», которые снятся Пухляшу и которыми он всегда делится с нами. В моем сне не было ничего веселого. Ни заставленных едой столов, ни прогулок по далеким лесам, ни обитателей Судилища. Только чернильная темнота и я, лежащий в её центре.
– Доброе утро, Молчун, – зевая, поприветствовал меня Месяц. Он протер глаза и, усевшись на краю своего футона, с улыбкой посмотрел на меня, выходящего из умывальни. – Ты пунктуален.
– Т-ты т-тоже, – промычал я, краснея от смущения.
– Жизнь в Комнатке располагает к пунктуальности. Постепенно начинаешь жить в одном ритме. Только вот Пухляша это не касается, – усмехнулся он и, стянув одеяло с коротышки, шлепнул друга по голой ноге. – Вставай, братка.
– Уже утро? – сонно пробурчал тот, приподнимая голову. Затем зевнул и, вырвав из рук Месяца одеяло, снова укутался в него. – Еще пять минуточек.
– Не больше, – предупредил его Месяц и поприветствовал Аши и Фиалку, которые просыпались вместе и, чаще всего, даже работали вместе. – Доброе утро.
– Доброе, – хмыкнула Фиалка, смотря на меня здоровым глазом. – Молчун уже на ногах?
Я кивнул и нерешительно улыбнулся. Гордая Фиалка заставляла меня жутко робеть, когда её фиолетовый глаз останавливался на мне. Что-то подсказывало, что она это знает и это доставляет ей особое удовольствие.
– Ну, ваши предположения? – спросил Месяц, когда девочки уселись на свободные кровати рядом с ним. – Кого куда отправят?
– Ту-туалет ч-ч-чистить, – буркнул я, заставив Аши и Фиалку рассмеяться. Из-за очередного «плохого» настроения у Унаги, я уже третий день чистил туалеты.
– Не переживай, – поддержала меня Аши и её чуть перекошенный рот растянулся в лягушачьей улыбке. – Вдруг сегодня в сад попадешь?
– Ага. Даже странно, что ты там еще не был, – пожала плечами Фиалка и, вздохнув, повернулась к Месяцу. – Шинаши говорил, что Дверь сегодня ночью открывалась два раза.
 
– Два раза? – побледнел Месяц, бросив встревоженный взгляд на Дверь.
– Да, – подтвердила за подругу Аши. – Он не решился глаза открыть, но говорит, что почувствовал чье-то касание. Кто-то трогал его лицо.
– Это плохо, – покачал головой Месяц и, увидев мой вопросительный взгляд, покачал головой. – Потом, Молчун. Может, ему все это приснилось. Слишком рано же?
– Рано, – подтвердили девочки. – Не зря Шинаши спит с ватой в ушах. Рядом с Дверью только так и спать.
– Он всегда был немного… странным, – замялся Месяц, нервно улыбнувшись.
– Угу, – кивнула Аши, блеснув глазами-бусинками. – Я помню, как он на смех всех поднял в первую ночь. Не верил, что Дверь открывается.
– А утром первым делом навыколупывал из подушки ваты и сделал затычки, – закончила за нее Фиалка, поправляя челку так, чтобы не был виден затянутый пленкой глаз.
– Он н-не б-боится с-спать у Д-двери? – осторожно спросил я, хотя и подозревал, каким будет ответ. Шинаши хотел казаться бесстрашным. Он всегда вызывался первым, если надо было вынести помои. Спал у самой Двери. И смеялся надо мной, когда я рассказывал о том, как увидел Шептало.
– Наверняка боится, – вздохнула Аши. – Просто не говорит и делает вид, что ему не страшно.
– Может так и надо? Не бояться Двери, – тихо пробормотала Фиалка, снова пожав плечами.
Пара минут прошла в молчании, где каждый думал о своем. Но Месяц, мотнув головой, первым поднялся с кровати и направился в сторону спальни нецесов, откуда уже доносились приглушенные разговоры проснувшихся дежурных.
Мы же занялись побудкой тех, кто все еще спал. Таковых оказалось не слишком много. В основном это были подобные мне нихилы. Которые еще не успели привыкнуть к Комнатке и к её распорядкам. Невыспавшийся Пухляш, продолжая отчаянно зевать, помогал нам по мере своих сил. Правда за ним постоянно ходила Фиалка, потому что коротышка постоянно норовил приземлиться на кровать и, если бы девочка не шикала на него, точно бы уснул снова.
Закончив с побудкой, все нихилы направились в гостиную, где у дивана уже стоял Месяц, держа в руках листочки с нарядами, выданные ему нецесами. В кроватях остались лежать лишь Шинаши и Мируку. Они готовили продукты на утро и легли спать позже остальных. Ратто великодушно разрешал ночным дежурным возмещать недостаток сна, но никто особо и не был против.
– Так, – пробормотал Месяц, когда все выстроились вокруг него. Он поднес к глазам первый листок и громко прочел. – Пухляш и Фиалка. Общая уборка Комнатки и спален.
– Принято, – буркнула Фиалка, улыбнувшись взгрустнувшей Аши.
– Так, Мируку и Шинаши на кухне после завтрака опять, – продолжил Месяц, читая следующий наряд.
– Лады… – донесся до нас еле слышимый, сонный голос мальчишки, вызвавший у Месяца улыбку. Что-что, а чутким слухом Шинаши запросто мог поспорить с Унаги.
– Томори, на тебе умывальни и туалеты, а потом на кухню к Шинаши и Мируку.
– Бидный Томо продрог, бидный Томо озяб… – попытался было воззвать к жалости Месяца паренек, но Месяц уже зачитывал наряды других. Вздохнув, Томо развернулся и направился к кладовке, где лежали швабры, тряпки и ведра. Я же мысленно выдохнул. Либо Унаги забыла обо мне, либо наказание попросту закончилось.
– Так, я сегодня с Пенсне, – Месяц положил листочек со своим нарядом в карман и перешел к следующему. – Тоба, ты в прачечную.
– Хорошо, – кивнула круглолицая девочка. Я вспомнил, что это она предлагала спрятать украденный виски в туалете нихилов.
– А я? – прошептал невзрачный мальчик с непропорционально большой головой. Я тщетно пытался вспомнить его имя, но тут подоспел Месяц.
– Сегодня Сундук должен дать припасы. Ты на разгрузке, Головастик, – я опустил голову, стараясь спрятать улыбку. Поразительно, как я умудрился забыть его имя, если напоминание всегда было перед глазами? Головастик тоже предпочитал молчать и был очень тихим. Он даже спал в отдалении от остальных нихилов, почти у самой двери в умывальню. – Ну и у примаров на подхвате, если понадобится что-то. Аши, ты с Молчуном в саду сегодня. Лучок сказал, что двоих хватит. Если что, перекинем кого-нибудь к вам.