Секс и ничего личного

Рядом с ле Ру расположился Тома Фонтэн – ухоженный, одетый с иголочки блондин, весь худощавый и изысканный настолько, что будь в нашем мире эльфы, они бы однозначно выглядели так. От блестящих носков модных туфель до высокородного взгляда сверху вниз. И тот, кто судит только по одежке, в жизни бы не догадался, что этот как будто только что сошедший с обложки журнала тип – на самом деле один из главных бедокуров Академии. С Ле Ру они ставили на уши то общежитие, то столовую, а, бывало, и аудитории… однако, важно отдать должное, с рук им все сходило не из-за влиятельных родителей, а потому что не попадались. А родители у Фонтэна имелись еще какие, отец – самый продаваемый художник страны, а мать одна из первых бизнес-леди.
Ну и завершал компанию Вивьен, сидящий ко мне спиной, а потому даже не подозревающий о том, что на его голову сейчас нагрянет.
Честно говоря, я понятия не имела, как именно буду убеждать гросс Теккера, что ему это нужно даже больше, чем мне (потому что иначе зачем ему вообще соглашаться меня выручать?), но времени на то, чтобы продумывать тактику и стратегию не было, поэтому я просто подошла к столику, за которым веселилась вся компания и окликнула:
– Гросс Теккер.
Ржущие парни замолкли, и все пять взглядов обратились на меня как один. Примерно в каждом из них читалось “что за на фиг?”.
– Мне с тобой поговорить надо, можешь выйти?
Я смотрела только на него, сидящего передо мной в полуобороте, сверху-вниз, не обращая внимания на остальных. Мне до них нет дела, а если им до меня есть, то я буду решать проблемы по мере их поступления.
– Пойдем, – спокойно кивнул он и поднялся, под протяжные “у-у-у” и “о-о-о”.
– Вив, если она тебе морду будет бить, ты зови, мы поможем!
– Мне или ей? – бросил он через плечо, вперед меня направляясь к выходу под слаженный дружеский гогот.
После спертой душной атмосферы переполненного бара, зимний воздух ущипнул щеки и подарил глоток жизни. Теккер, по-джентльменски придержавший для меня дверь, пропуская вперед, теперь стоял у меня за спиной, и от этого присутствия почему-то щекотало между лопатками.
Отбросив мысли об этом ощущении, я круто развернулась и вывалила как на духу тоном, не предполагающим обсуждений:
– Мсье терр Мулья знает, что ты не писал работу, у нас есть два дня на то, чтобы ты выучил тему так, будто родился уже с ее знанием.
Гросс Теккер молчал, глядя на меня, и было совершенно непонятно, что стоит за этим молчанием. Откажет? Не откажет? Ему ведь тоже не нужны проблемы, верно? Но с другой стороны, одна списанная (доказанно списанная!) работа это не отчисление и он это прекрасно знает…
А еще он смотрел на меня, и не в глаза, а на губы, отчего похолодевшим щекам делалось горячо, и ненасытное желание снова заворочалось в животе. Гадство, что ж ты, собака, так хорош?!
Но уговаривать тебя я не буду, даже не надейся. Откажется – и хрен с ним, придумаю что-нибудь, не дура же.
– Ладно, – неожиданно согласился Вивьен, когда я уже готовилась к тому, чтобы его послать. – Но это будет очень дорого тебе стоить.
И как он это сказал. В животе остро екнуло, а пальчики на ногах поджались.
– Нет, – голос мой, однако, не дрогнул. – Это мое репетиторство будет дорого стоить тебе. Иди бери презервативы и смазку, и ко мне!
– Смазку?..
– У тебя нет, что ли? – я вздернула бровь, чувствуя, как ко мне возвращается слегка пошатнувшаяся после разговора с деканом уверенность. – Ну, что за человек! Ладно, мою будем использовать, я включу ее в счет!..
Вивьен
С нашей позапрошлой встречи Морель здорово похорошела. Не исключаю, это связано с тем, что теперь я знал, какая она там, под этой заучкинской одеждой: тоненькая, узенькая, гладкая…
От этих мыслей в штанах стало тесновато, но отвлечься и призвать организм успокоиться я даже и не пытался. Зачем? Прекрасное времяпровождение мне уже обещано!
Кассандра шагала по расчищенной академической дорожке чуть впереди, слегка вьющиеся каштановые волосы выбивались из под шапки и блестели в свете фонарей случайными упавшими с деревьев снежинками.
 
Никогда раньше не обращал на нее внимания. Да и никто не обращал. Кто бы мог подумать, что такая сладкая и страстная девочка прячется под прикрытием стервозного сухаря.
На полпути к женскому общежитию Морель вдруг остановилась и обернулась. Светло-серые глаза с темной окаемкой уставились на меня в упор.
– Мужское общежитие в другой стороне.
– А зачем мне туда? – я приподнял брови и похлопал по карману джинсов. – Презервативы у меня всегда с собой!
Девчонка хлопнула ресницами.
– А! Или ты не хотела, чтобы нас видели вместе? Не вопрос, отстану и приду через пять минут. Будем беречь твою девичью честь.
Кассандра независимо пожала плечами.
– Мне все равно.
Но уголок губ все равно недовольно дернулся, вызвав желание эти самые губы укусить.
То ли ей моя понятливость не понравилась, то ли покладистость.
Хотя покладистость, вроде бы, в прошлый раз как раз устраивала!
Она снова повернулась ко мне спиной и зашагала дальше.
Я остался стоять, засунув руки в карманы. Потому что если девушка с недовольным видом говорит, что ей все равно, значит вовсе даже не все и не равно! А довольство девушки прямо пропорционально качеству секса. А кто этого не знает, тот самдурак.
Морель открыла на мой стук в подчеркнуто обыденном виде: джинсы, рубашка, и даже пушистые волосы успела собрать в какой-то незатейливый узел.
Конспирация-с, понимать надо!
Это, значит, на случай, если кто нас сейчас увидит.
А никто и не увидел, ай-яй, какая жалость!
– Надо бы нам мобильными обменяться, – сказал я ей, разглядывая обтянутую джинсами попу, которая удалялась к заваленному книгами столу. – А то телесными жидкостями обменялись, а телефонами – нет…
Морель взглянула на меня снисходительно, всем выражением личика давая понять, что я дурак, и шутки у меня дурацкие. Я обаятельно улыбнулся в ответ: ага, знаю! Морель закатила глаза, покачала головой…
Проделала всё то, что неоспоримо свидетельствовало о её интеллектуальном превосходстве, словом.
– Вешалка там!
А, точно! Снять куртку!
Раздевался я не спеша. Медленно.
Расстегнул молнию. Стянул куртку с плеч, глядя на Морель в упор и едва-едва улыбаясь.
И с удовольствием поймал изменившееся дыхание Кассандры, и легкий румянец, и поплывший на мгновение взгляд… Потом Морель отвернулась, и я выделываться перестал. Ну, жарко же!
В два шага догнав девушку я положил руки ей на плечи, наслаждаясь, какие они хрупкие под моими ладонями, скользнул ниже, на спину. Плотно прижимаясь к ткани рубашки, пополз ладонями вверх. Навис над ней, такой маленькой, всем своим ростом – а ростом меня природа не обделила! Жарко выдохнул на завиток над ухом, выбившийся из узла. Подцепил пальцами торчащий из узла карандаш (мадемуазель серьезно подходит к конспирации!), и потянул его на себя: освободить пушистое богатство, превратить Морель из сухаря-заучки в жаркую девчонку…
Она повернулась ко мне (мои руки соскользнули с ее плеч и очень удачно приземлились на бедра), встала на цыпочки, подалась вперед, закрыв глаза, запрокинув лицо…
Мы целовались, как одержимые. Я стискивал, мял ее ягодицы сквозь грубую джинсу, чувствуя, как острые ноготки царапают мою грудь, и прижимал ее к себе, вжимая ее в себя, а себя в неё… Морель всхлипывала, языки скользили, зубы от жадности стукали о зубы, а крыша медленно отъезжала.
Кассандра
– Стой. Остановись. По-дож-ди!
Сердце колотилось где-то в горле. Мозги утекли куда-то туда, где всё так сладко терлось о Вива. Голос на несчастных трех словах сорвался дважды.
Но своего добилась: гросс Теккер остановился. Не без труда сфокусировал на мне взгляд карих глаз с расплывшимися во всю радужку зрачками:
– А? Что?.. Что-то не так?