Алиса (СИ)

— Ну так нам её полтора года прятать что ли? — не сдержался Дима. — Или ты думаешь, что в один прекрасный день она проснётся и тренировочной трусцой побежит признавать свои ошибки?
Лицо Марины сморщилось, из глаз брызнула новая порция слёз.
Алиса извинилась и спряталась в пищеблоке: выпить чаю и отдохнуть немного в сравнительной тишине (стены были тонкие, и завывания Майиной подружки слышались и на кухне).
Из этого дома скорби и ругани Алиса вырвалась только к вечеру, но к мегере не поехала. Завалилась в квартиру Майи и уснула, морально выпотрошенная.
Не то чтобы скандалистка и шантажистка Варя была ей симпатична, но в логике девочке не откажешь. Местные звёзды эстрады вбивали в голову стойкую ассоциацию между успехом и жировыми отложениями, а лишать детей вообще всяких вкусов до совершеннолетия Алиса и сама считала изуверством. Так какие претензии к ребёнку?
Но о своих соображениях она благоразумно помалкивала.
И надеялась, что Марине хватит ума и храбрости подключить к битве с сестрой их мать. Не то поедет мозгами точно, да и свадьба в конце лета опять не состоится…
Во вторник утром гостья из другого измерения забрала вещи из дома Маиной матушки и весь оставшийся день провела на кухне, готовя праздничный ужин к приезду Паши. Это было глупо, потому что ел он немного, а посидеть за столом было нельзя, да и стола как такового толком не имелось. Но она не могла остановиться, и в результате подготовила фуршет. Свои шедевры расставила на блюдах по шкафчикам кухни, а на «парту» водрузила разделочную доску с мраморными разводами — нашла такую в супермаркете и решила, что она похожа на тарелку. Потому набрала целых пять штук.
Ещё она расставила на своём шведском столе и «партах» свечи.
Получилось очень красиво и, очевидно, максимально необыкновенно для здешних реалий.
Только бы он не убежал в страхе или, чего доброго, отвращении. Но почему-то казалось, что именно Паша так не сделает. Вроде бы, она успела достаточно его узнать. Но всё-таки не могла не нервничать.
Алисе думалось, что без электрического света эта вакханалия не столь неприлична, как в его беспощадных лучах.
Наконец-то приехавший Паша выглядел ещё хуже, чем когда она в последний раз навещала его в воскресенье. Под глазами были уже не синяки, а настоящие впадины. К тому же начали лезть волосы: над правым виском образовалась заметная плешь.
— Похоже, пора бриться налысо, — нарочито шутливо отметил он, заметив, куда Алиса смотрит. — Пойдём на опережение.
— Я… тебе сюрприз подготовила, — часто моргая, сказала Алиса. — Вот, проходи. Сюрприз в пищеблоке. Я подожду тебя.
Паша снял обувь и смерил её задумчивым взглядом.
— Пока отец был жив, они с матерью всегда принимали пищу вместе, — осторожно сказал он. — Можешь посидеть со мной?
— Конечно, — просияла Алиса. — С удовольствием!
Фуршет произвёл настоящий фурор.
— Я даже представить себе никогда не мог чего-то подобного, — оправившись от первого шока, лишившего его дара речи, взялся бубнить Павел, застывший на пороге кухни. Алиса выключила в коридоре лампочки, чтобы свечи смотрелись эффектнее. — Ну-ка признавайся: я уже умер и попал в рай? — уточнил он, поворачивая к ней голову.
— Не шути так, пожалуйста, — дрогнувшим голосом попросила Алиса. У неё всё сжималось внутри от подобных слов. Мысли о Пашиной болезни вонзали в грудь кинжалы. — Рай лет через семьдесят, — сглотнув, объявила она, пытаясь разрядить обстановку. — В плохом случае шестьдесят. Договорились?
— Ну, если ты настаиваешь…
В пищеблоке было душновато, и это немного портило атмосферу. А ей очень хотелось, чтобы первый общий ужин прошёл на все сто. Алиса не удержалась, и подглядывала, как он кладёт на доску-тарелку кусочки кушаний пищевой рукавицей, стараясь не нарушать сервировку: еда была украшена зеленью, каплями соусов и фигурками из овощей, тщательно составленными по памяти: в здешнем интернете найти инструкции не получилось. Сама повариха была сыта: успела не раз всё попробовать в процессе подготовки.
 
Когда он наконец присел, и их затылки соприкоснулись над спинками «парт», Алиса поняла, что от этого у неё всё трепещет внутри. А забытый звук чужого жевания казался сейчас таким пронзительно-интимным и даже будто бы действительно немного непристойным.
— Майя… Это потрясающе… вкусно… — проговорил он наконец. — Сказочно.
— Знаешь… — почти шепотом ответила она, глядя, как дрожит на кафельной поверхности отблеск огонька свечи. — Мать хотела назвать меня Алисой, она недавно мне рассказала. Мне кажется, это имя подходит мне больше.
— Алиса, — проговорил он, словно пробуя имя на вкус. — Очень красиво. Хочешь, я буду звать тебя Алисой?
— Очень хочу.
— А можно… можно я на тебя взгляну? Сейчас.
Она тут же встала и повернулась к нему.
Исхудавшее лицо Паши без буйосеты было одновременно чужим и словно бы знакомым. Он оказался гладко выбрит. Щёки немного ввалились. Но в мягком жёлтом свете десятка свечей почти не были видны плачевные последствия первого курса химиотерапии.
Алиса протянула руку и провела по его щеке, а потом, помедлив только секунду, очень осторожно вытерла подушечкой пальца соус в уголке Пашиных губ.
Он не отшатнулся.
— Ты удивительно красивая, — сглотнув, проговорил Павел и тоже поднялся на ноги. Они оказались лицом к лицу. — Я ещё никогда… не видел женщину без буйосеты. Только в инэте.
— Правда? — улыбнулась Алиса, и его глаза вспыхнули.
— У тебя потрясающая улыбка.
— Спасибо.
— Жаль, что я не видел её всё это время. Но, если бы она была на виду, тебя бы точно украли.
— Ты очень… — она сглотнула. — Очень романтичный. И ещё без этой штуки у тебя совсем другой голос. Такой… глубокий… и… не знаю, как объяснить… голос очень искажается из-за трубки в буйосете, ты знаешь? Голоса — это же моё слабое место. Для меня это вообще самое важное в мужчине, представляешь? — нервно хихикнула Алиса. — И я очень сильно…
Она недоговорила, потому что Паша сделал что-то совершенно невероятное.
Подался вперёд и коснулся её губ своими.
  
Глава 17
 
Любовь и колбаска
 
У него очень быстро заканчивались силы, и в постели основную активность Алиса брала на себя. Паша в свою очередь был очень нежен. С ним она чувствовала себя глубоко, но как-то тревожно счастливой.
Паша не уставал восторгаться Алисиными кулинарными шедеврами. Они быстро перестали есть в пищеблоки, устраивая непристойные вакханалии прямо посреди спальни. Алиса освободила от пластиковых полок и Майиных книжек письменный стол и купила к офисному стулу ещё один складной для походов.
Паша даже помогал ей на кухне, когда у него хватало на это сил.
Шутил, что на работе всех бы хватил удар, если бы увидали это бесстыдство.
Вечером второго дня они побрили Пашину голову налысо, и Алиса какое-то время привыкала к изменениям. Но вскоре уже с трудом могла представить его снова лохматым. Лысый Паша стал таким родным, словно она знала его и жила с ним всю свою жизнь.
Ещё они выпивали. Немного, по паре стаканчиков, задёрнув шторы и сняв буйосеты, совершенно не стесняясь друг друга и очень прямо обсуждая столь пикантный вопрос.
— У алкоголя специфический и будоражащий вкус, — делился своими впечатлениями Паша. — Мне нравится, как медленно приходит опьянение. Как горячо становится в горле и желудке. С этими ощущениями ничто не сравнится. Пить хорошо, это удовольствие тела. А по-другому просто сносит башню…
Когда изъятые из старой квартиры бутылки виски закончились, Павел научил свою подругу добывать новые — через специальный сайт в даркнэте.
Дома царила полнейшая идиллия. А вот на работе всё складывалось не так гладко.
В заколдованность должности администратора бронирований верили только Слава и мегера, постоянно сталкивающиеся с проявлениями необъяснимой мистики. Остальные сотрудники отеля, а слух о том, что тыкающая в пару кнопок экс-проститутка Майя получает астрономическую зарплату, дошёл уже до всякой уборщицы, записали выскочку в чёрный список.