Изгой. Пенталогия (СИ)
Конечно, можно было просто расспросить охотников, но, воодушевленный успешным возвращением группы Литаса, я решил хорошенько осмотреть ущелье собственными глазами. Пожалуй, я единственный из всего поселения, кто столь мало бывает за его пределами – мужчины выходят на охоту, женщины вместе с детьми постарше собирают растительную пищу. И только я, словно сыч, сижу в четырех стенах и не сую нос наружу. Непорядок. Ну и самая главная причина – я хотел отвлечься от тяжелых раздумий о будущем. Каждодневные проблемы давили на меня, и поездка на лошадях по ущелью самое то, чтобы развеяться.
Помимо бессменного няньки Рикара со мной поехал рыжий Лени. Он обогнал нас на пару лошадиных корпусов и старательно крутил головой по сторонам, высматривая возможную опасность с взведенным арбалетом в руках. Это была единственная моя уступка здоровяку, пытавшемуся навязать мне десяток воинов в охрану – рабочих рук и так не хватает, а отъезжать далеко от стены я не собирался. К тому же, едва занялся рассвет, Литас увел людей на охоту, прихватив с собой лошадей. В моем распоряжении осталось лишь четыре коняги. Имито я и воспользовался.
К моему несказанному удивлению, в последний момент с нами напросилась Аля. Пока я думал, как помягче ей отказать и не обидеть при этом, здоровяк зычно крикнул Лени, чтобы подготовили лошадь для баронессы. Пришлось мне довольствоваться злым взглядом в сторону Рикара, который тот предпочел не заметить. Нарушать шаткое перемирие с Аллариссой не хотелось.
Так мы и ехали, растянувшись цепочкой по ущелью, следуя по оставленной охотниками борозде. Морозный воздух не располагал к беседе, и каждый думал о своем. Я размышлял о поразительной доброте здоровяка к Аллариссе. Вообще Рикар в последнее время едва ли не на руках носит девчонку, и та беззастенчиво пользуется его уступчивостью. С чего бы это? Столь непрошибаемый здоровяк так хорошо относился к девушке?
«Неужто влюбился, старый склирс? – мелькнуло у меня в голове, и, рассмеявшись этой мысли, я дернул за поводья, объезжая занесенный снегом валун. – Глупости. Она ему во внучки годится. Хотя не скрою, красотой ее Создатель не обделил. Тут и дряхлый старец оживет».
– Ох и красивая чертовка! – прогудел у меня над ухом незаметно подъехавший Рикар. – А ведь молоденькая совсем, еще и не расцвела.
«Он что, мысли читает? Опаньки! Похоже, я угадал. Влюбилсятаки!»
Неожиданное открытие так рассмешило меня, что я до крови закусил губу, только бы не заржать во весь голос – обижать почти родного мне здоровяка я никак не хотел. Из глубин памяти выплыло изречение – любви все возрасты покорны. Вот и здоровяк не устоял перед этим недугом.
Собрав все силы и состроив серьезную мину, я кивнул и сквозь зубы выдавил:
– Угу. Очень.
– А ведь самый возраст для замужества! Что скажете, господин? – продолжал свое здоровяк, ничуть не смущаясь, отмечая мою немногословность.
– Точно, – согласился я и поспешно отвернулся в сторону, чтобы скрыть расползающуюся на лице улыбку.
– И ведь, что самое удивительное, так ведь и по титулу подходит. Ну не странно ли? И священник под боком все одно без дела сидит…
– Ага, – машинально кивнул я, и тут до меня дошло. – Что?! Что ты сказал?!
– По титулу подходит, говорю, – благостно повторил здоровяк. – Не странно ли?
– Рикар!
– А что Рикар? – деланно удивился здоровяк, разведя руками. – Я дело говорю.
– Дело?! Да ты никак женить меня вздумал?! Даже о священнике позаботился! – взорвался было я, но, заметив удивленный взгляд Али, осекся и продолжил почти шепотом: – Спятил?!
– Господин, о вас же забочусь, – несказанно обиделся Рикар. – Ладно я, пень замшелый, свое уже отгулял. А вы?
– А что я?
– Раньше каждый подол задрать норовили, а в последнее время на женщин и не смотрите вовсе! – выложил Рикар свой главный козырь. – А без ентого дела никак нельзя – такая тоска подступает, что и до удавки недалеко. Уж ято знаю! Достаточно на гарнизонах насиделся!
– Ты по себе не суди! – огрызнулся я, лихорадочно прикидывая, доносятся ли звуки нашей «семейной» перепалки до баронессы. Надеялся, что нет, иначе позора не оберешься. – У меня с этим проблем не бывало.
– Господин, может, после той охоты окаянной случилось что? – не отставал здоровяк. – Ну… с этим самым? Вы же мне как родной, уж не таитесь от меня – я и травки особые знаю, ежели что. Вмиг заварю настойчик.
– Себе завари! Рикар, нормально у меня все! Не понимаешь?
– Ежели я чего и не понимаю, господин, – ворчливо ответил здоровяк, – так это когда молодой парень на девок не заглядывается! О вас же забочусь! С утра до ночи по хозяйству носитесь, дела решаете… Сгорите вы так, господин. Отвлекаться надо!
– Ох… – простонал я. – Рикар, твою ж так… Слушай! Последний раз говорю – нормально у меня все с этим делом! Самомуто когда последний раз молодка постель стелила?
– Ну, молодка, аль не молодка, а случается, – с достоинством прогудел Рикар, поглаживая бороду. – Как без этого?
– Нууу… ну и ладно, – несколько ошарашенно буркнул я. – А я сам какнибудь разберусь! Понял?
– Понял, господин. Вот только пока вы разбираться будете, уведут ее! Девкато справная!
– Да за милую душу! Еще и ручкой вслед помашу! Рикар, надеюсь, ты с таким же вопросом к Але не подкатывал? А? – спохватился я.
– К баронессе? – уточнил здоровяк. – А что ее спрашиватьто? Чай не шурда в постель подкладываем. Она еще благодарить должна, что вы ей такую милость оказываете!
Ну да. Представив, как именно «отблагодарит» меня баронесса, узнав о коварных планах здоровяка, я не выдержал и расхохотался. Так «отблагодарит», что мало не покажется ни мне, ни чрезмерно заботливому опекуну.
– Вы у нас мужик справный, рукиноги на месте, да и титулом не обделены. Приданного, опять же, не требуем, – степенно рассуждал здоровяк, покачиваясь в седле. – А ежели случись чего, и орелик ваш сонный просыпаться не возжелает, так я вмиг с настойчиком подоспею.
Когда я осознал, что именно подразумевается под словосочетанием «сонный орелик», мой смех словно отрезало, и, захлопнув рот, я возмущенно уставился на Рикара.
– Все! Рикар, я тебе последний раз говорю – все у меня там в порядке! И хватит на этом! Тоже мне… сват нашелся.
– Как скажете, господин, – сокрушенно вздохнул здоровяк и, притихнув, поехал молча, лишь изредка поглядывая на меня укоряющим взором.
По оставленной охотниками борозде мы проехали еще с поллиги, затем я окликнул Лени и развернул коня. Дальше ехать не требовалось – я убедился, что леса в ущелье более чем достаточно для наших нужд. Осталось только срубить и, обрубив сучья, оттащить бревна к поселению. Хорошая новость. Без крайней нужды я не хотел высовывать носа за пределы ущелья. Одно дело – бесшумно передвигающиеся охотники, оставляющие за собой минимум следов, и совсем другой расклад, когда вразнобой стучат топоры и пронзительно визжат пилы лесорубов. Такой шум и мертвого поднимет из земли… причем в буквальном смысле этого выражения.
Мне это надо? Ответ очевиден.
– Алларисса, на сегодня достаточно. Возвращаемся домой. Не замерзла? – несколько смущенно поинтересовался я – за все время поездки мы не перемолвились ни словом.
– Нет, – улыбнулась девушка, стряхивая с воротника налипший снег. – Раньше мерзла, а потом привыкла. Зимы здесь очень холодные.
– Я и забыл, что ты не первый год в Диких Землях, – удивленно произнес я и, спохватившись, повернулся к здоровяку. – Рикар, а с кормом для лошадей что делать будем?
– Травы здесь полно, господин, – отозвался здоровяк. – Вдоль старого русла ручья целые заросли вымахали. Знай собирай.
Взглянув в указанную Рикаром сторону, я на самом деле заметил чернеющие в снегу стебли растений. Сегодня же надо отрядить людей для сбора травы – пускать лошадей на мясо не хотелось.
– Господин, вы только взгляните! – воскликнул Рикар, возбужденно тыча толстым пальцем в склонившееся под шапкой снега деревце. – Не думал, не гадал, что увижу здесь долгоцвет.