Изгой. Пенталогия (СИ)
Священник, не ожидая от меня такого подвоха, удивленно распахнул глаза, но, мгновенно овладев собой, вернул на лицо маску каменного шлема. Пристально изучив мое лицо, выдержал паузу и лишь затем ответил:
– Конечно, сын мой, это долг каждого священника – выслушать и поддержать заблудшую душу.
– Я больше нуждаюсь не в утешении, а в просвещении, отец Флатис. А насчет заблудшей души точно подмечено – я и впрямь несколько заплутал, пока пытался разобраться со всеми недомолвками, что вас окружают.
– Недомолвки? – поднял кустистые брови священник. – Сын мой, какие недомолвки могут быть у простого священника?
– А вы и не догадываетесь? – саркастически спросил я.
– Нет. К тому же, насколько я помню, мы уже разговаривали на эту тему, и я ответил на все твои вопросы.
– Отец Флатис, в прошлой нашей беседе вы рассказали лишь то, что посчитали нужным. Не более. А теперь я хочу получить ответы. Прямо сейчас.
– Думаю, мне стоит проверить раненых, – буркнул священник и развернулся к лестнице.
С трудом подавив приступ внезапного бешенства, я сжал зубы и как можно спокойней произнес, обращаясь к удаляющейся спине священника:
– Отец Флатис! Я обязан вам своей жизнью и ценю это! Поверьте. Но не стоит забывать… кто здесь хозяин.
Словно запнувшись на ходу, отец Флатис медленно обернулся и, вперив в меня взгляд своих пронзительносиних глаз, спросил:
– Это угроза… сын мой?
– Лишь предупреждение, святой отец, – ответил я. – Есть древняя поговорка – худой мир лучше доброй ссоры. Достаточно мудрое изречение, чтобы прислушаться к нему.
Видя, что священник продолжает сверлить меня взглядом и молчать, словно каменный истукан, я пожал плечами и добавил:
– Решать вам. Но знайте – в этом поселении останутся лишь те, кому я могу доверять. Пока вы к этой категории не относитесь. Не хочу оставлять за спиной того, кто может воткнуть мне кинжал в спину. Знаете… Я хорошенько расспросил своих людей и очень удивился, узнав, что никто толком не может вспомнить, как именно вы присоединились к нашему отряду. Самто я по понятной причине этого вспомнить не могу, но памяти Рикара вполне доверяю. Вы просто появились, словно ниоткуда. Может, хватит отговорок и недомолвок?
Помедлив, святой отец протяжно выдохнул и, взглянув мне в глаза, сказал:
– Что ты хочешь знать?
– Все, – не задумываясь, ответил я и демонстративно похлопал по покрытому снегом бревну. – Садитесь. Сейчас прикажу принести вам кружку горячего отвара, а потом мы побеседуем.
* * *
Отец Флатис осторожно отхлебнул глоток горячего травяного отвара и выжидательно взглянул на меня. Решив не обманывать его ожидания, я задал первый вопрос:
– Отец Флатис, давайте начнем с малого. Буквально вчера вы мимоходом упомянули, что обучались в имперской академии магов. Както это не вяжется с духовным саном.
– Здесь все просто, сын мой. Я обучался в академии еще в отрочестве, когда меня забрали из родной деревни.
– И какой же у вас дар? Хотя я уже догадываюсь – судя по тому, как мастерски исцеляете раны, вы не иначе как магцелитель.
– Твоя догадка ошибочна, – покачав головой, ехидно рассмеялся священник. – Я обладаю… обладал талантом огненной стихии. Просто я хорошо знаю лечебные травы и умею…
– Простите, святой отец, – перебил я. – Что значит «обладали»? Разве магический талант может исчезнуть?
– Нет. Талант дарован нам свыше, а Создатель свои дары не забирает. Зато это научились делать имперские маги – меня лишили дара, когда я решил посвятить жизнь церкви и покинул имперскую службу. Таков закон. Боевые маги могут использовать свои способности лишь на службе Империи. Последняя разрушительная война магов наглядно показала, на что способны независимые маги. – Священник промочил горло и, взглянув на меня, сказал: – Я ни о чем не сожалею. Это был правильный выбор.
– Возможно. Это ваше решение, вам и думать. – Я поднял голову и взглянул священнику в глаза. – Вот только не могу понять, с чего это всем обеспеченный боевой маг захотел променять вышитые золотом облачения на скромный холщовый хитон священника. Каковы причины?
– А вот это только мое дело! – сверкнул глазами отец Флатис. – И случилось это, когда тебя и на светето еще не было! Не тебе судить!
– Да я и не пытаюсь судить! – взорвался я. – Я пытаюсь решить, могу ли я вам доверять! Вы ослепли?! Не видите, что происходит вокруг? Взгляните, к примеру, вон на те столы. – Я яростно указал пальцем на столы с неподвижно застывшими железными фигурами ниргалов, над которыми в поте лица трудился здоровяк. – Знаете, что самое интересное? Они пришли за мной! Ради того, чтобы прикончить никчемного баронского сынка они преодолели долгий путь по Диким Землям, нашли место нашего поселения, знали, как я выгляжу, мой титул и имя! Откуда такая осведомленность? Почему хотят моей смерти? Вот я и задумался, святой отец. Ведь вы на них столь похожи – знаете многое, но сами остаетесь тайной за семью печатями. Вот и расскажите – для чего вы здесь? Зачем присоединились к отряду, идущему на верную смерть?
– Церковь идет своим путем, – начал было отец Флатис, но, наткнувшись на мой взгляд, осекся и продолжил совсем другими тоном: – Это очень долгая история, сын мой. Иногда лучше жить в неведении, чем столкнуться с истиной.
– Времени у нас достаточно, святой отец, – подбодрил я отца Флатиса. – Давайте уж выясним все раз и навсегда.
– Хорошо. Хочешь знать правду? Так знай – я здесь, чтобы приглядывать за тобой… и ждать.
– Что?! – ошарашено сказал я, едва не выронив кружку. – Отец Флатис, вы самито поняли, что сейчас сказали? Зачем церкви приглядывать за мной? Вы меня ни с кем не спутали случаем?
– Церковь здесь не замешана. Это мое решение, последовать за тобой. Для чего именно? Ответь, что ты помнишь о том времени, когда ты ожидал приговора суда в тюремной камере?
– Ответ на этот вопрос вы знаете не хуже меня – ничего. Мои воспоминания начинаются с того момента, как я пришел в себя на залитой кровью траве.
– Ну, тогда я тебя немного просвещу – после совершенного убийства ты ожидал суда в тюремной камере, под надежным присмотром стражи. Вот только присутствие многочисленных тюремщиков нисколько не помешало нескольким неизвестным забрать тебя из камеры и увезти на целую ночь в наглухо закрытой карете! Вернули тебя в камеру следующим утром в бессознательном состоянии. Только Темный знает, что с тобой сотворили, но гораздо важнее, кто это сделал! Не перебивай! – рявкнул священник, заметив, как я, ошеломленный услышанным, открываю рот для вопроса. – Хотел знать – вот и слушай!
Дождавшись моего молчаливого кивка, отец Флатис продолжил:
– Хочешь, я тебе опишу тех, кто забирал тебя из камеры? Думаю, они покажутся тебе знакомыми. Молчаливые, черные плащи до пола, глухие капюшоны полностью скрывают лицо, а толстенные каменные плиты двора не выдерживают тяжести их шагов и с треском ломаются. Описание никого не напоминает?
Вот теперь меня проняло не на шутку. Бросив со стены взгляд на мертвых ниргалов, все еще укутанных в обрывки черных плащей, я поднял палец, останавливая разошедшегося священника, и заорал, обращаясь к здоровяку:
– Рикар! Бросай все и бегом сюда!
Здоровяк не заставил себя ждать и через несколько мгновений уже стоял рядом со мной:
– Слушаю, господин. Случилось что?
– Случилось, Рикар, случилось. Ты присядь и слушай, – кивнул я. – Святой отец, а теперь расскажите нам эту историю с самого начала и поподробней.
Отец Флатис, поерзав, поудобней утвердился на бревне и, помогая себе в трудных местах жестами, начал повествование. Напряженно вслушиваясь, я старался не пропустить ни одного слова, и постепенно перед нами открывалась весьма неприглядная история с моим непосредственным участием в оной.
Решив поведать нам все без утайки, священник начал рассказ с себя, и мы узнали совсем иную ипостась отца Флатиса – оказалось, что наш святоша со столь безобидной внешностью принадлежит некоему ордену с мрачным названием «Искореняющие ересь». Интересно. Судя по заметно напрягшемуся здоровяку, это название ему знакомо. Значит, орден не из простых и, скорей всего, занимается не проповедями и не сбором пожертвований. Что же это за орден такой? Проклятье! Как я устал быть самым неосведомленным!