Часовщик (СИ)

Я видел, что парни использовали талант, чтобы захватывать побольше. Я же набирал понемногу, но замедлял время, и получалось, что за то же время загружаю ничуть не меньше. Первая тонна угля пролетела незаметно, но со скрипом, на второй и третьей я приловчился и работал быстрее, а вот потом мышцы устали и стало тяжело. После пятой тонны пришлось отдыхать, потому как мышцы одеревенели, а руки перестали слушаться. В итоге мы закончили разгрузку вагонов и погрузку на самосвалы только под утро. Гаранин разделил деньги поровну, потому как все внесли одинаковый вклад. Не знаю как у парней, ратники заметно покрепче физически, но у меня руки тряслись от усталости, а ноги подкашивались.
— Лёгкие деньги! — радовался Кирсанов весь мокрый от пота и перемазанный угольной пылью.
— Ага, по тебе заметно! — ухмыльнулся Гаранин.
— Да ладно, ничего смертельного. Слушай, а неплохо тут платят. Может, заглядывать к вам время от времени? Я ведь так за годы учёбы пару миллионов заработаю.
— Будь уверен, не заработаешь, — успокоил его Гаранин. — В этот раз все деньги за разгрузку вы забрали себе. В другой ситуации, когда нет такой срочности, тут ещё полно посредников, поэтому на руки вы получите от силы тысячи по четыре. Ладно, давайте в душ и переодевайтесь в свою одежду. Как обсохнете, отвезу вас домой.
— Чижов, а ты из крепкого десятка! — произнёс Никитский, когда мы шли к рабочим помещениям. — Пахал наравне с ратниками.
— Ты тоже неплох. Кстати, спасибо, что не засыпал углём. В какой-то момент мне показалось, что у тебя был шанс избавиться от соперника по турнирной сетке и отомстить за тот случай на Университетской площади.
— Много ли чести, чтобы так решать проблемы? — хмыкнул Фёдор.
— А много чести в том, чтобы втроём пинать одного?
Никитский заскрипел зубами, и я думал, что он промолчит, но на Федю сегодня явно снизошло красноречие:
— Это всё Кисловские замашки. Я ему говорил, что он не прав, но попробуй переспорить Платона. А уйти я не мог — моя семья находится под влиянием их дома. Вассалы! Кисловы жёстко пресекают любые попытки неповиновения.
— Выходит, и в академию ты поступил как телохранитель Платона?
— Не только… — ответил Фёдор и осёкся, поняв, что ляпнул что-то лишнее.
Интересно, что за цель у Кислова, если он рискнул своим будущим и связал жизнь с академией в Мурманске? Ещё и притащил сюда своих подельников. Я бы мог поверить, что Кисловы положили глаз на Арктику, но что-то подсказывало, что не всё так просто. Ещё и временное перемирие по инициативе самого Платона — не похоже это на него.
— Останови вот здесь, на углу! Хочу воздухом подышать перед сном, — попросил я водителя на обратном пути.
— Не надышался? — ухмыльнулся Кирсанов.
— Да какой там воздух? Одна угольная пыль, — отмахнулся я. — Коля, спасибо ещё раз за подработку. И спасибо всем за компанию. Вы лучшие!
Вышел из автобуса и направился в сторону дома. Конечно, я едва волочил ноги, а Гаранин без проблем мог подбросить меня до подъезда, но не хочу, чтобы кто-то знал где я живу. Это совсем не тайна, и выведать эту информацию не составит большого труда, но если кому будет нужно, пусть ищут, не хочу упрощать эту задачу.
Дома застал Серафимова, сидящего на кровати с кислым видом.
— Ты где пропадал? — поинтересовался Родион, переведя на меня взгляд, в котором читались грусть и обида.
— Решал наши финансовые вопросы. А что с лицом? Такое впечатление, что ты не с цыпочками отдыхал, а скучал по мне и все больницы с моргами обзвонил.
— Нет больше никаких цыпочек, — меланхолично произнёс Родя. — Бросила меня Одоевская.
— Это как?
— А как бросают? — оживился Серафимов. — Мы с ней сидели в кафешке, я предложил разделить счёт напополам, потому как у меня кончились деньги, а она вспылила. В общем, нет у меня теперь ни денег, ни девушки.
Версия Родиона была очень убедительной, хоть и выставляла Зою не в лучшем свете. Всё-таки у Серафимова кончились карманные деньги, а это косвенно указывает на тот факт, что его могли бросить из-за денег, и совершенно точно говорит о том, что за ноябрь аренду квартиры оплачивать мне. И я бы подумал об Одоевской что-то дурное, если бы на следующий день версию Роди в пух и прах не разнесла Лиза, когда мы встретились в гостином зале после пар.
 
— Братец, при чём тут деньги? Ты совсем идиот? — вспылила девушка, когда Серафимов пересказал ей свою историю.
— Как это причём? Это из-за них меня Одоевская бросила. Точнее, из-за их отсутствия.
— А у меня другая версия от самой Зои. Вчера в кафешке ты прямо при ней расхваливал задницу Чагиной. Было такое?
— Было. А что она передо мной виляет своей пятой точкой? Знает ведь, что я на неё глаз давно положил.
— Но ведь это не повод говорить такие вещи при своей девушке! А что ты официантке ляпнул, когда она принесла счёт?
— Что это грабёж, и я готов платить такие деньги, только если она отдастся мне на этом столе, — уже тише и виноватым тоном произнёс Родион.
— И ты думаешь, что проблема в Зое? — удивилась Лиза. — Арс, скажи ему хоть ты!
— А что сразу Арс? — накиунлся на сестру Серафимов. — Я — мужик, и у нас другие взгляды на женщин, ясно?
— Не, Родь, без обид, но ты реально идиот, — я говорил это совершенно серьёзно, но Лиза прыснула от смеха и утвердительно покачала головой.
— Ой, да ну вас в тундру! — обиделся парень. — Что мне делать, если я действительно не могу держать себя в руках, когда вижу Чагину?
— Может, пойти и признаться ей в своих чувствах?
— Хочешь, чтобы она из моих бубенцов сделала омлет? Эта мымра может…
— А они у тебя есть, бубенцы эти? Всё прикидываешься ребёнком, для которого жизнь — это очередные шалости. Нормальный парень уже давно бы повзрослел и не позволил бы так себя вести, а подошёл и объяснился в своих чувствах.
— Может, ты и права, — пробормотал Родион. — Может, ты действительно права…
Казалось, судьба решила сполна отыграться на Родионе, потому как в ближайшие дни его ждало ещё одно известие — у него родился брат.
— Алёшкой назвали! — радостно сообщила София по телефону. — Мама ещё в роддоме с малышом, но через три дня обещают выписать домой. Инга Витальевна сейчас с мамой и Лёшкой, но папа сказал, что она останется, пока малыш не подрастёт. И вообще, сильный целитель в доме просто на вес золота.
— Ага… — вяло отозвался Родион, восприняв эту новость без особого энтузиазма. А вот Лиза прыгала чуть ли не до потолка от радости.
Я разделял радость Серафимовых, но мыслями уже нацелился на четверть финала турнира, которая должна была пройти в эту субботу. Гаранин не стал мудрствовать лукаво и устроил очередной этап турнира на железнодорожном вокзале. Здесь, за пустыми вагонами, мы могли не волноваться о том, что нас заметят. Сторожу заранее предложили хорошую сумму, чтобы в ближайшие пару часов не мешал нам, а сами отправились по своим делам.
Погодин устроился внутри крытого вагона и наблюдал за поединками через открытые двери. Возле него уже суетилось с дюжину человек из выбывших участников турнира, которые хотели сделать ставки.
— Арсений! Рад тебя видеть! — голос Генриха Казаряна заставил меня обернуться. Вот уж не думал, что и он здесь. Не турнир, а какой-то проходной двор.
— Привет, Генрих!
— Как ты? Настроился перед боем?
— В общем, можно сказать, что да.
— Замечательно! Слушай, Арсений, у меня к тебе выгодное предложение! — Генрих отвёл меня в сторонку, чтобы никто не помешал нашему разговору. — Я помню, что у тебя проблемы с деньгами, поэтому хочу выручить, как настоящего друга. Вот, возьми эти десять тысяч!
Генрих вытянул из кармана заранее подготовленную сумму и протянул их мне. Казарян раздаёт деньги просто так? Нет, скорее, озеро Севан сольётся с Каспийским или Чёрным морем, чем Генрих кому-то даст денег без собственной выгоды. Такой уж он человек, что не упустит своего.
— Генрих, а что ты хочешь взамен?
— Слушай, сущий пустяк! Я хочу, чтобы ты проиграл на турнире. Только постарайся упасть в первом же раунде.