История Спарты (период архаики и классики)

Часть 14 из 121 Информация о книге

По словам Плутарха, инициаторами поправки к Большой Ретре были цари эпохи Первой Мессенской войны (2-я половина VIII в.) Феопомп и Полидор [003_133]. Они убедили народ принять подобное дополнение благодаря утверждению, что такова воля богов (Lyc. 6, 9). Тиртей, вспоминая об этих событиях в своей поэме "Евномия", прямо говорит, что цари обращались за божественной санкцией в Дельфы (ap. Plut. Lyc. 6, 10). Так что и здесь, как в случае с Ликургом, имеет место апелляция к Аполлону. Таким образом, налицо корректировка в аристократическом духе. Изначально в конституции Спарты аристократическая компонента находила свое выражение в том, что наряду с народным собранием очень важными институтами были совет старейшин и царская власть. Поправка только усилила эту аристократическую линию. Как полагает Г. Вейд-Джери, согласие основной массы граждан на подобное принципиальное ограничение суверенитета апеллы - это знак политического инфантилизма общества и "самый неуклюжий из компромиссов" [003_134].
До нас дошло две версии одного и того же фрагмента Тиртея, где речь идет о соотношении властей. Связь данного фрагмента Тиртея с Большой Ретрой и ее поправкой совершенно очевидна. В версии, процитированной Плутархом, приоритеты расставлены в таком порядке: сначала цари, затем геронты и только потом народное собрание:
Те, кто в пещере Пифона услышали Феба реченье,
Мудрое слово богов в дом свой родной принесли:
Пусть в Совете цари, которых боги почтили,
Первыми будут; пускай милую Спарту хранят
С ними советники-старцы, за ними - мужи из народа (dhmovta" a[ndra"),
Те, что должны отвечать речью прямой на вопрос
(Tyrt. ap. Plut. Lyc. 6, 10 = fr. 3b Diehl³ / Пер. C. П. Маркиша).
Судя по расставленным акцентам, сам Тиртей был сторонником царей и, как считает О. Мюррей, сознательно никогда не упоминал в своей поэзии имени Ликурга [003_135]. Добавление к тому же самому фрагменту еще четырех строк (в изложении Диодора) придает ему несколько иное звучание:
"Пусть (мужи из народа) только благое вещают и правое делают дело,
Умыслов злых не тая против отчизны своей, -
И не покинет народ тогда ни победа, ни сила".
Так свою волю явил городу нашему Феб
(Tyrt. ap. Diod. VII, 14 = fr. 3a Diehl³ / Пер. Г. Церетели).
В этом дополнении с большей силой прокламируется господствующее положение гражданского большинства в государстве. Так, в 9-й строке мы читаем: "Пусть победа и сила сопутствуют народу (dhvmou de; plhvqei nivkhn kai; kavrto" e{pesqai)". Считая оба варианта данного фрагмента Тиртея подлинными [003_136], отметим один, на наш взгляд, принципиальный момент, проистекающий из иной расстановки акцентов во втором варианте фрагмента: в архаической Спарте вопрос о соотношении властей между собой был, очевидно, предметом постоянных споров. Однако усматривать в них отражение диаметрально противоположных политических тенденций, как это делает М. Арнхейм, вряд ли возможно [003_137].
Наряду с усилением власти герусии царям Феопомпу и Полидору приписывают также и учреждение эфората. Это была вторая по значению конституционная перемена после законов Ликурга. Эфорат, по словам Аристотеля, был введен царем Феопомпом (Pol. V, 9, 1, 1313 а 25-34) и первоначально мыслился как своеобразный противовес царям. Царя Феопомпа, конечно, имел в виду и Платон, говоря, что эфорат учредил "третий спаситель" государства (Leg. III, 692 a) [003_138].
Свидетельство Аристотеля и Платона кажется тем более надежным, что в Большой Ретре эфорат не фигурирует. После Аристотеля традиция о позднем происхождении эфората стала общепринятой. Ее следы мы находим у Полибия, Диодора, Страбона, а из латинских авторов - у Цицерона.
Впрочем, версии Аристотеля противоречат свидетельства более ранних авторов - Геродота (I, 65, 4), Ксенофонта (Lac. pol. 8, 3) и Исократа (Panath. 153), которые утверждают, что эфорат - это ликургов институт [003_139]. Геродот, связывая эфорат с Ликургом, по-видимому, только передавал традиционную точку зрения современных ему спартанцев (I, 65, 4 - "как сами спартанцы говорят (wJ" d' j aujtoi; Lakedaimovnioi levgousi)". Иногда этот взгляд встречается и в более поздних источниках, например у Юстина (III, 3). Но в любом случае защитники ликургова происхождения эфората уже во времена Аристотеля были в меньшинстве.
Среди ученых также нет единства мнений о времени появления эфората в Спарте. В науке обсуждалось три возможных варианта возникновения эфората: до Ликурга, при Ликурге или после Ликурга [003_140]. Так, не раз высказывалось мнение о том, что эфорат - древний дорийский институт, точно так же, как апелла, цари и совет старейшин. Впервые оно было высказано еще К. О. Мюллером и поддерживается Эд. Мейером и Г. Вейд-Джери [003_141]. Они считают, что эфоры являлись судьями в дорийских общинах и соответствовали афинским фесмофетам. Ликург не создал эфорат, а преобразовал, установив количество эфоров соответственно числу об, т. е. руководствуясь новым территориальным принципом. В доказательство доликургова происхождения эфората приводили поздние надписи из лаконских городов, где среди магистратов названы и эфоры [003_142], а также вспоминали космов критских городов, в которых Аристотель видел близкую аналогию спартанским эфорам (Pol. II, 7, 4-7, 1272 a-b).
Эд. Мейер, для которого эфорат был древним дорийским институтом, резко критиковал предание о позднем происхождении эфората. Он выдвинул гипотезу, согласно которой традиция о постликурговом происхождении эфората восходит своими корнями к царю Павсанию, в изгнании написавшему политический трактат пропагандистского толка. Растиражированное в поздней традиции, это ложное, по его словам, предание стало восприниматься как единственно верное [003_143].
Г. Бузольт, который сам относил эфорат к ликурговым институтам, предлагает свое объяснение тому, как в древности мог возникнуть взгляд, что эфорат - постликургово учреждение. Он, так же как и Эд. Мейер, считает, что подобная версия возникла в Греции не ранее конца V в., но возникновение ее объясняет иначе. С точки зрения Г. Бузольта, именно в это время в Греции ревностно стали заниматься списками должностных лиц, в том числе и спартанскими. Поняв, что список эфоров никак нельзя связать с Ликургом, так как, согласно всем древним расчетам, Ликург принадлежал к более раннему периоду, объявили эфорат неликурговым учреждением. Данное мнение, как полагает Г. Бузольт, было уже широко распространено в IV в. [003_144]
К чему иногда приводит желание совместить несовместимые варианты предания, можно показать на примере Дж. Хаксли. Он, желая примирить разноречивые свидетельства Геродота и Аристотеля, совершает насилие над традицией, ибо делает Ликурга и Феопомпа современниками. "Эта должность, - пишет он, - вероятно, была учреждена Ликургом от имени молодого царя Феопомпа перед окончанием Первой Мессенской войны" [003_145].
вернуться003_133
Древние хронографы, опираясь на авторитет Тиртея, считали Феопомпа и Полидора современниками. Разбор традиции о времени их правления см. у Дж. Хаксли (Huxley G. L. Early Sparta. P. 40 и прим.). Но существует иная традиция, следы которой мы находим только у Павсания. Согласно этой традиции, царь Полидор отличался ли-беральными взглядами и пользовался поддержкой рядовых граждан. Именно за свой демократизм он в конце концов стал жертвой реак-ции и был убит знатным спартиатом по имени Полемарх (III, 3, 2-3). Дж. Хаксли, для которого и Ликург и Полидор - персонажи VII в. и притом современники, приняв на веру сомнительное позднее предание, полагает, что "с точки зрения аристократии Полидор был предателем своего класса и справедливо понес наказание за свою поддержку реформ Ликурга". Дж. Хаксли называет Полидора популистом, не участвовавшим в принятии поправки к Большой Ретре (Huxley G. L. Early Sparta. P. 50 f.).
вернуться003_134
Wade-Gery H. T. The Growth of the Dorian States. P. 561.
вернуться003_135
Murray O. Early Greece. P. 169.
вернуться003_136
Как считает Н. Хэммонд, нет никакой необходимости предполагать, что один вариант подлинный, а другой - поздняя фальшивка. Не исключено, что автором обеих версий является Тиртей, который развил одну и ту же тему в двух разных поэмах или в двух местах одной и той же поэмы. Вполне может быть, перед нами просто две авторские версии (Hammond N. G. L. The Creation of Classical Sparta. Р. 60).
вернуться003_137
Arnheim M. T. W. Aristocracy in Greek Society. P. 91.
вернуться003_138
Meyer Ed. Lykurgos von Sparta. S. 246.
вернуться003_139
Возможно, той же версии придерживался и Эфор, хотя прямых свидетельств на этот счет не существует. Свои аргументы в пользу такого решения приводят Э. Кесслер (Kessler E. Plutarchs Leben des Lykurgus. Berlin, 1910. S. 35) и У. Карштедт (Kahrstedt U. Lykurgos. Sp. 2444 f.).
вернуться003_140
Автор статьи об эфорате в "Реальной энциклопедии" Сцанто полагает, что в древности не существовало достоверной традиции о возникновении этой должности и ее появление теряется в глубине веков. "Был ли эфорат ликурговой или доликурговой магистратурой, вопрос, который, вероятно, не стоит и поднимать" (Szanto. Ephoroi // RE. Bd. V. 1905. Sp. 2861).
вернуться003_141
Meyer Ed. Lykurgos von Sparta. S. 252 f.; Wade-Gery H. T. The Growth of the Dorian States. P. 561.
вернуться003_142
См., например: Chrimes K. Ancient Sparta. P. 283. Как известно, эфоры были главными магистратами в большинстве лаконских городов после их освобождения от Спарты. На этот счет существует около 20 над-писей, большая часть которых относится ко II-I вв. В некоторых из них присутствуют три эфора, а не пять, как в Спарте (IG, V, 1, 1114; 1240-41), что, с точки зрения К. Краймс, является доказательством их связи с тремя традиционными дорийскими филами. Дж. Хаксли и А. Джонс, напротив, считают эфорат чисто спартанским изобрете-нием, а присутствие эфоров в лаконских надписях объясняет непо-средственным заимствованием из Спарты (Huxley G. L. Early Sparta. P. 38; Jones A. H. M. Sparta. P. 29). Но данному взгляду противо-речит, в частности, свидетельство о наличии эфоров в восстановленной Мессене (Polyb. IV, 4, 2).
вернуться003_143
Meyer Ed. Lykurgos von Sparta. S. 235 f., 250 ff.
вернуться003_144
Busolt G., Swoboda H. Griechische Staatskunde. Hf. II. S. 683.
вернуться003_145
Huxley G. L. Early Sparta. P. 39.