История Спарты (период архаики и классики)

Часть 24 из 121 Информация о книге

Наибольшую дискуссию вызывает тот пункт мирного договора, в котором речь идет об экономической стороне дальнейшего взаимодействия Мессении и Спарты. Павсаний, перечисливший все основные пункты договора, только его экономический компонент счел нужным подтвердить авторитетом Тиртея. Со ссылкой на Тиртея он сообщает, что мессенцы были обязаны доставлять в Спарту половину всего урожая (IV, 14, 3). Павсаний характеризует это наказание как оскорбительное для мессенцев и в подтверждение приводит три строки из поэмы Тиртея "Евномия":
{Wsper o[noi megavloi" a[cqesi teirovmenoi,
desposuvnoisi fevronte" ajnagkaivh" u{po lugrh'"
h{misu panto;" o{son karpo;n a[roura fevrei
(fr. 5 Diehl3).
Приведем, по возможности, дословный перевод: "Словно ослы, страдая от огромного бремени, под [гнетом] печальной неизбежности несут они господам половину всех плодов, сколько приносит пашня". И в комментарии Павсания к этому месту (ej" timwriva" dev, a}" u{brizon ej" tou;" Messhnivoi"), и в самом фрагменте Тиртея делается ударение на оскорбительном характере наказания. При этом не совсем понятно, что считалось наиболее оскорбительным: сам факт натурального обложения, его количество или обязательство доставлять продукты в Спарту [005_52]. Что касается слов Тиртея о половине урожая, то нет уверенности, что это не поэтический образ, в котором заключено представление об очень большом обложении. В народных сказках и эпосе обещание отдать половину от целого встречается обычно тогда, когда надо подчеркнуть особые, как правило, экстремальные условия, в которых находится та сторона, которая предлагает подобную сделку (вспомним сказочные рефрены типа: "царевна и половина царства в придачу" или "полцарства за коня"). У Гомера Гектор перед поединком с Ахиллом заявляет, что троянцам, в случае его отказа от поединка, придется отдать победителям Елену и половину всего имущества города в придачу (a[ndica pavnta davsasqai - Il. 22, 113-120).
Можно высказать и другое соображение против дословного понимания указания Тиртея о половине урожая. Половина урожая - такой огромный процент отчуждаемой продукции, который крайне редко встречается в исторической практике. Трудно себе представить механизм, с помощью которого спартанцы могли бы в реальной системе координат взимать с мессенцев половину их урожая, количество которого по определению не могло быть строго фиксированным. Сбор подобного налога невозможно было бы осуществить без постоянного и очень сильного давления на местное население и без прямого контроля над урожаем. В любом случае расплывчатое сообщение Тиртея о половине урожая (fr. 5 Diehl³) и свидетельство Плутарха о строго фиксированном натуральном налоге, получаемом с илотов каждой спартанской семьей (Lyc. 8, 7), надо толковать как два совершенно разных этапа развития отношений между спартанцами и мессенцами. Правда, следует заметить, что нельзя полностью исключить и иное объяснение этому разночтению в наших источниках. Ведь Плутарх говорит о фиксированном натуральном налоге применительно к Лаконии.
В свое время уже К. Ф. Германн заметил, что слова Тиртея о натуральном обложении мессенцев (fr. 5 Diehl³) вовсе не доказывают, что те были превращены в илотов уже в конце Первой Мессенской войны [005_53]. Существенным образом их положение ухудшилось только после Второй Мессенской войны, когда, согласно Павсанию, все мессенцы были зачислены в илоты (IV, 23, 1). После же Первой войны мессенцы еще не стали "правильными" илотами, их зависимость имела более мягкую форму. Мессения, скорее всего, находилась в вассальной зависимости от Спарты и выплачивала последней контрибуцию в виде части урожая. Как заметил Ю. В. Андреев (в отношении Крита), "в реальных исторических условиях периода завоевания общинное или государственное рабство могло означать только зависимость одной общины от другой, выражавшуюся в выплате натуральной дани" [005_54].
В любом случае надо признать, что предание о половине урожая не поддается однозначному толкованию. Все попытки современных ученых дать удовлетворительное объяснение этому пункту договора нельзя считать удовлетворительными [005_55].
Свидетельства Тиртея и Павсания относительно условий мирного соглашения объясняют, почему для мессенцев была характерна столь высокая степень сопротивляемости. Мессенцы испытывали повышенный по сравнению с лаконскими периеками политический и экономический гнет, сопровождаемый целой серией мер, направленных на морально-нравственное унижение нации. Но, скорее всего, вслед за Первой Мессенской войной Мессения не превратилась в аморфную в политическом отношении структуру. Она еще сохраняла остатки своей государственности. Так, судя по фрагментам Тиртея, после Первой Мессенской войны население Мессении в основной своей массе еще не было превращено в илотов. Ведь Вторая Мессенская война была борьбой между двумя гоплитскими армиями (Tyrt. fr. 8 v. 31 sq. и 9 v. 21 Diehl³), - народ же, превращенный в безоружных крепостных, вряд ли мог создать правильную армию и сражаться в качестве гоплитов. Содержание и общий дух элегий Тиртея не оставляет сомнений, что борьба шла между равными противниками. У Тиртея спартанцы воюют со свирепыми фалангами врагов, т. е. мессенцев (ai\ya de; dusmenevwn ajndrw'n e[treye favlagga" trhceiva" - "Грозные вражьи фаланги он в бегство тотчас обращает") (fr. 9 v. 21 Diehl³ / Пер. В. В. Латышева).
Можно предположить также, что далеко не вся территория Мессении была завоевана спартанцами. В их руках оказались, скорее всего, только две плодородные равнины на востоке страны: Макария по нижнему течению реки Памиса и Стениклер по верхнему его течению [005_56]. Но это были лучшие земли Мессении и к тому же близко расположенные к Лаконии. Сама река Памис в отличие от большинства рек на территории Греции была полноводной, изобиловала рыбой и даже являлась судоходной в нижней своей части (Strab. VIII, 4, 6, p. 361; Paus. IV, 34, 1). Об исключительном плодородии этих мест, особенно по сравнению с Лаконией, не раз упоминали древние авторы (см., например: Euripid. ap. Strab. VIII, 5, 6, p. 366). Вся западная часть Мессении, наоборот, представляла собой горную область, мало или совсем не пригодную для земледелия. Приморские города на западном и южном побережье Мессении, несмотря на попытки Спарты поставить их под контроль путем высылки туда колоний своих союзников (основание Асины - Paus. IV, 8, 3; 14, 3; 15, 8; 24, 4; 27, 8; 34, 9), сохранили свою независимость, и после Первой Мессенской войны вся территория Мессении, кроме собственно Мессенской равнины вдоль реки Памиса, скорее всего, находилась еще вне ареала спартанского влияния.
Это позволило Мессении спустя несколько десятилетий поднять всеобщее восстание, которое вошло в предание под названием Второй Мессенской войны. О том, что это было именно восстание, свидетельствуют Страбон (VIII, 4, 10, p. 362) и Павсаний (IV, 15, 1). Начав военные действия против Спарты, мессенцы тем самым нарушили одно из условий мирного договора и стали клятвопреступниками, что послужило для Спарты формальным поводом впредь узаконить состояние постоянной войны с Мессенией. Как полагает П. Олива, именно после победы во Второй Мессенской войне эфоры при вступлении в свою должность стали объявлять войну илотам [005_57]. Эти, странные на первый взгляд, ежегодные объявления войны уже не существующему в политическом отношении противнику были, по-видимому, формой легализации криптий, которые имитировали военные действия сначала против мессенских илотов, а после восстания 464 г. - против всех илотов вообще.
вернуться005_52
Ф. Кихле полагает, что автор или авторы, которыми пользовался Павсаний, имели в своем распоряжении сочинения Тиртея в полном объеме и понимали их смысл лучше, чем это возможно при нынешнем состоянии источника (Kiechle F. Messenische Studien. Kallmunz, 1959. S. 62 f.; см. также: Oliva P. Sparta... P. 109).
вернуться005_53
Hermann K. F. Lehrbuch der Griechischen Staatsaltertumer. Bd. I, Abt. I. S. 203, Anm. 3.
вернуться005_54
Андреев Ю. В. К вопросу об организации критских сисситий // Античный мир и археология. Вып. 1. Саратов, 1972. С. 64 сл.
вернуться005_55
Подробнее о существующих в науке гипотезах см.: Oliva P. Sparta... P. 109.
вернуться005_56
К. Краймс полагает, что Мессена (Messhvnh), которая оказалась в руках спартанцев после Первой Мессенской войны, означала только долину Памиса, куда входило две прибрежных равнины, Макария и Стениклер. Вся же северная, западная и южная Мессения еще оставалась независимой. К. Краймс приводит вполне убедительные доказательства того, что у Гомера и Тиртея Мессена (Messhvnh) включала в себя лишь малую часть исторической Мессении. В "Одиссее" Мессена - это прибрежный район близ Фер у Мессенского залива (XXI, 15; ср.: III, 488), а у Тиртея - это, скорее всего, равнина Макария (досл. "счастливая", "блаженная"), где "прекрасно пахать и прекрасно сажать плодовые деревья" (Messhvnhn ajgaqh;n me;n ajrou'n, ajgaqh;n de;) (fr. 4 v. 3 Diehl³) (Chrimes K. M. T. Ancient Sparta. P. 293 ff.). По мнению Ф. Кихле, Дж. Хаксли и Л. Джеффри, собственно Мессена - это только равнина Стениклер, расположенная в середине Мессении между Тайгетом и массивом горы Ифомы (Kiechle F. Messenische Studien. Ch. 4; Huxley G. L. Early Sparta. P. 32; Jeffery L. H. Archaic Greece. P. 115 и прим. P. 130). Только она, по их мнению, могла называться "средней землей" (этимология вполне ясная, от прилагательного mevsso" - средний), которая по традиции считалась домом мессенской царской фамилии. Во всяком случае, именно так можно понять сообщение Эфора, что Кресфонт, завладев Мессеной, устроил себе царскую резиденцию в городе Стениклер, который наподобие Спарты стал средоточием дорийского присутствия в Мессении (ap. Strab. VIII, 4, 7, p. 361; Paus. IV, 3, 7).
вернуться005_57
Oliva P. Sparta... P. 111.