Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома (СИ)

— Чего вам? — спросила я.
Сестрицы кусали губы чуть не до крови.
Кланяться мне было им сложнее всего!
— Законник не сказал! — выпалила, наконец, одна из сестер.
— Велел нам самим с тобой поговорить! — подхватила вторая.
— Сказал — может, ты сжалишься! — снова вступила первая.
По лице ее пошли пунцовые пятна. Она ненавидела меня всей душой и завидовала так, что ее едва не рвало желчью.
— Сжалюсь? — удивилась я.
— Чертово завещание! — заверещала вторая сестра, стискивая кулаки так, что костяшки побелели.
— Завещание? — переспросила я.
— Завещание твоего отца! Копию которого привез Брат Умиротворения! Там написано, — сестрицы чуть не рыдали от отчаяния, — что и наш дом отписан тебе! Наш дом! А нам куда прикажешь деваться?!
— Ну, начнем с того, —хладнокровно ответила я, — что дом это мой. Моего отца и мой.
Сестры зубами от злости заскрипели.
— А у вас есть имущество, оставленное вам вашим родным отцом, — продолжила я, не обращая внимания на злые слезы, текущие по лицам девиц.
— Пф! — фыркнула она из них. — Ты сейчас серьезно?! Наш родной отец был не нищим, но и богатым его не назовешь!
— От него остался дом, где всего пять комнат! — в истерике завопила вторая сестра. — И это вместе с кухней! Мать его сдавала квартирантам! И квартиранты до сих пор там! Как нам прикажешь жить?!
Я лишь развела руками.
— Вас сильно интересовало, — холодно ответила я, — как я буду жить в этом доме, когда вы меня выгоняли? Вы отняли у меня все. Даже мои платья. Я буду великодушна; ваши вещи вы можете забрать. Все постельное белье, все наряды, все шляпки, туфли. Но раз закон гласит, что дом мой, так тому и быть. Нет, я не сжалюсь над вами. Главным образом потому, что жалеть вас незачем. Вы выгнали меня с младенцем на улицу. Ваш же дом, насколько я понимаю, обитаем. Там тепло, там не течет крыша, не проваливается пол. Вам стоит лишь выселить квартирантов.
— Невозможно! — выкрикнула одна из сестер. — Матушка подписала с ними договор! И пара комнат будет занята еще полгода! Нам придется жить с ними! С незнакомыми, посторонними людьми! Или придется вернуть деньги!
— Так верните.
— А жить мы на что будем?! Кто нас кормить станет?! Да и где денег взять, они давно потрачены!
Я снова пожала плечами.
— Почему с этими вопросами вы пришли ко мне?
— Но ведь это ты нас выгоняешь! Ты! — наперебой вопили они. — А мы не хотим жить в том доме! Там просто… убого!
— Там хватит места двум девушкам, — отрезала я. — Если жить скромно и найти себе дело, которое будет вас кормить.
— Да что за чушь ты несешь! — заверещала одна из сестер, та, что побойчее. Видно, мало розог ей всыпали. — Мы привыкли, в конце-то концов, к этому дому! Там все наше! Я не понимаю, почему мы должный уйти?! Только потому, что тебе так хочется? Потому что ты уперлась, как корова, из чистого упрямства?
Вторая дернула ее за юбку, призывая держать себя в руках.
Но ту уже понесло.
— Я прекрасно знаю, что ты теперь маркиза! — насмешливо произнесла она. — И мы тебе кланяться должны! Да только черта с два! Много чести! Ты думаешь, я тебя испугаюсь? Ну, уж дудки! Это другим ты можешь о титуле рассказывать и пихать под нос свою корону! Для меня-то ты всегда останешься маленькой дурочкой Эрикой! И я тебе напомню, что мы — одна семья! А перед семьей всегда есть обязательства! Ты обязана нас кормить! И заботиться о нас обязана! Тем более, что у тебя есть деньги! Твой жених тебе дает!
У меня даже глаза на лоб полезли от ее наглости.
— Что-то вы не вспоминали о своем долге передо мной, — ответила я.
— Наглости хватает прибедняться! — зашипели сестры. — Да мать тебе вон какой красивый дом отдала! Он вдвое больше нашего! И ты последнее хочешь у нас отнять?! Бессердечная! Кровопийца!
Нет, ну это уже ни в какие рамки!
— Ивонна! — закричала я так, что портнихи в испуге отпрянули от меня.
Ивонна тотчас появилась на пороге, словно все это время за дверямистояла и подслушивала.
— Этих двоих девиц, — процедила я зло, — выставить вон и больше никогда не пускать!
 
— Будет сделано! — радостно ответила Ивонна, ухватив обеих за шиворот. Хоть сестрицы и сопротивлялись.
— Господин законник ушел?
— Еще нет, госпожа маркиза!
— Передай ему, — холодно отчеканила, — что эти две дамы не заслуживают снисхождения! Пусть выселяет их как можно скорее!
— Нет! Нет! — заверещали сестры. Но из цепких рук Ивонны им было не вывернуться!
— Все их тряпки до последней пусть выкинут! — свирепствовала я.
— Как мы будем жить?! — орали они в два голоса, рыдая. — Как?! Как?!
— Работать пойдете, голубушки, — радостно пыхтела Ивонна, волоча их к выходу. — Ничего-о-о. Нужда быстро научит вас полы мыть!
***
Еще одна причина, по которой Кристиан запер меня с портнихами у меня дома, заключалась в беглой мадам Эванс.
Она куда-то исчезла, и я о ней совершенно позабыла.
Но не Кристиан.
Если меня не интересовало то, как она ведет свои дела и на что живет, то Кристиан все отслеживал.
Когда законник выселял ревущих сестриц, не я, а Кристиан был с ним рядом.
Сестрицы, казалось, хотели ободрать весь дом изнутри до камней, стащив с собой даже штукатурку и обои.
У них в узлах находили кухонную утварь и предметы мебели, что было лишним и возвращалось обратно.
Они кричали и рыдали, дрались за каждый половник, но законники, которых главный законник пригнал чуть ли не дюжину, были неумолимы.
Тряпки девицам отдали. И посуды на две персоны.
Две тарелки, два комплекта столовых приборов, кастрюлю и поварешку.
Но и только.
Разумеется, законники не позволяли себе никаких выражений злорадства или насмешек. Им было все равно; они исполняли свою работу.
Но девицы все равно кричали и плакали, будто их резали.
А Кристиан пристально следил за ними и оглядывался по сторонам, будто что-то искал.
Или кого-то…
— Ловите на живца, ваша светлость?
Кристиан обернулся.
Рядом с ним стоял тот самый странный Брат Умиротворения, так удивительно похожий на мадам Эванс.
— Вы тоже, — полувопросительно произнес Кристиан, чуть поклонившись Брату.
Тот неопределенно пожал плечами.
— Пытаюсь, — мягко ответил он.
В нем было много мягкости.
Казалось, он был весь соткан из нее. Из ласковой, всепрощающей мягкости.
В такую лишь руку погрузи, иона затянет тебя целиком, увлечет за собой.
— Но это для очистки совести, — продолжил Брат Умиротворения. — Я, к сожалению, знаю наверняка, что наша… м-м-м… добыча не придет защитить своих дочерей. Своя шкура ей ближе, дороже и уютнее.
Кристиан мельком глянул на Брата Умиротворения.
— Вы пытаетесь убить ее? — спросил он.
— Спасти, — чуть кивнул головой тот.
— Но, кажется, итог будет один и тот же? — уточнил Кристиан.
— Несомненно, — подтвердил Брат Умиротворения.
— Так в чем разница? —спросил Кристиан.
Брат Умиротворения вздохнул.
— Разница в том, — ответил он, — как она уйдет. Дело в ее выборе. Добровольно ли она уйдет, подав мне руку и доверившись Умиротворению, или с ненавистью полетит в бездну, куда вы ее приглашаете, яростно и отчаянно цепляясь за жизнь.
— Вам ее жаль? — спросил Кристиан.
Брат Умиротворения не стал отвечать на этот вопрос.
— Она зло, — сказал он. — И я понимаю, что от нее нужно отчистить мир. Потому что она несет в него только боль. Увы. Мы с вами делаем по сути одно и то же дело, ваша светлость. Стоим на страже. Служим людям так, как они не смогли бы сами себе послужить. Мы воины света. Только вам, паладин, нет дела до душ тех, кого вы изгоняете из этого мира. Ваша цель — убить. Моя — успокоить. Сделать прощальный дар уходящему. И да, — Брат Умиротворения кротко взглянул на Кристиана, — ловить на живца — это очень правильная стратегия. Просто приманка нужна другая.
Брат Умиротворения поклонился Кристиану и ушел.