Лирой (СИ)

Он упал на спинку кресла, словно из него вытянули всю жизненную силу. В кабинете повисла тяжелая тишина.
— Ясно, — я тяжело вздохнул, пытаясь унять гнев, который сжимал горло. — Но ты мог хотя бы предупредить. Сказать, кто они на самом деле.
Борис опустил голову, словно признавая свою вину. А что действительно мог сделать обычный владелец гаража, когда к нему приходят люди, которым невозможно отказать? Люди, чьи тени тянутся до самых верхов GAB?
Глядя на сломленную фигуру Бориса, я почувствовал, как гнев уступает место сочувствию. Он не был злодеем, он был жертвой, как и я. Жертвой обстоятельств, которые оказались сильнее нас обоих.
— Ладно, Борис, — сказал я, мой голос смягчился. — Что сделано, то сделано. Теперь нам нужно думать, как быть дальше.
Борис поднял на меня удивленный взгляд.
— Спасибо, Сергей, — сказал он. — Я рад, что ты меня понимаешь.
После разговора с Борисом я вернулся к работе над ЗИСом. Работа, обычно приносившая удовлетворение, сейчас казалась бессмысленной. Каждая деталь, каждый винтик напоминал о том, в какой ловушке мы оказались. Я понимал, что ЗИС — это лишь прелюдия, первый шаг в опасной игре, которую затеяла Инквизиция.
Мои мысли постоянно возвращались к Камилле. Ее образ преследовал меня: холодная, рассчитывающая, неуловимая, как тень. Я чувствовал в ней скрытую угрозу, опасность, которая исходила не только от ее статуса дочери главы Инквизиции, но и от нее самой. Ее взгляд, пронзительный и холодный, будоражил, заставляя меня забыть обо всем. Тонкие черты лица, строгий костюм, подчеркивающий ее грациозность, — все в ней вызывало тревожное волнение, которое я не мог объяснить.
Но, что самое интересное — Камилла меня возбуждала. Эта мысль возникала внезапно, пульсировала в сознании, заставляя меня краснеть от стыда. Что это? Защитная реакция на хищную грацию этой женщины? Необъяснимая привлекательность опасности? Или у меня с головой не все в порядке? В конце концов, провести двести лет в криосне — это не шутки.
Я пытался заглушить эти мысли, отвлечься, сосредоточившись на работе. Но образ Камиллы всплывал в моей голове снова и снова, не давая мне покоя.
Я понимал, что это безумие. Опасное, разрушительное безумие. Камилла — дочь главы Инквизиции, человек, который может сломать мне жизнь одним щелчком пальцев. Но что-то в ней, какая-то необъяснимая сила притяжения, заставляла меня забывать об опасности, притягивала меня к ней, словно мотылька к огню.
Ближе к вечеру, когда я уже практически закончил работу, в мастерской словно ураган пронеслась Ева. Я не услышал, как она вошла, — казалось, она материализовалась из воздуха прямо посреди гаража.
— Ну что, сенсей, — провозгласила она своим звонким голосом, — Когда начнем урок вождения? Терпение лопнуло!
На ней были облегающие черные лосины и ярко-красная спортивная куртка, которая подчеркивала ее стройную фигуру. Длинные темные волосы были собраны в высокий хвост, а на губах играла легкая, чуть насмешливая улыбка. Она выглядела потрясающе, и я почувствовал, как щеки непроизвольно покрываются румянцем. Черт побери, да я же краснею, как школьник! Двести лет прошло, а ничего не изменилось!
— Ева! — я был искренне рад ее появлению, хотя и старался не показывать этого.
— Так что, когда начнем? Не терпится порулить этим древним монстром!
— Давай прямо сейчас, — согласился я, забыв обо всем на свете. Камилла, Инквизиция, опасность… Все это померкло перед сияющей энергией Евы. — Садись за руль.
Она уселась в кабину ЗИСа, и я начал объяснять ей основы управления, указывая на педали, рычаг переключения передач, руль. Ее глаза горели азартным блеском, она ловила каждое мое слово, задавая много вопросов.
— А это что? — спросила она, указывая на рычажок под рулем. — Похоже на штуку из какого-то старого фильма…
— Это ручной тормоз, — улыбнулся я. — В ваше время таких уже не делают.
— В нем столько всего интересного! — воскликнула Ева.
Ее энтузиазм был заразителен. Я поймал себя на мысли, что улыбаюсь впервые за последние дни.
 
— Ну что, поехали? — нетерпеливо спросила она, ее руки уже лежали на руле.
— Поехали, — согласился я, чувствуя, как внутри меня борются два противоположных чувства: холодная тревога из-за Камиллы и Инквизиции и теплое, растущее влечение к этой живой, искренней девушке, которая сидела рядом со мной.
И в этот момент я понял, что мне не хочется выбирать. Я хотел просто наслаждаться моментом, забыть обо всем на свете и научить Еву водить ЗИС, этот символ прошлого, который вдруг стал связующим звеном между нами.
Мы выехали из гаража на площадку перед «Стальными конями». Ева, сжимая руль, внимательно слушала мои инструкции. Первые попытки тронуться с места были неуклюжими, ЗИС дергался, глох, словно протестуя против неумелого обращения. Но Ева не сдавалась. Ее азарт только разгорался с каждой ошибкой.
— Давай, давай, старичок, не капризничай! — подбадривала она ЗИС, и я не мог сдержать улыбки.
Постепенно она начала чувствовать машину. ЗИС тронулся плавно, послушно отвечая на повороты руля. Ева визжала от восторга, когда ей удавалось проехать без рывков.
— Чувствуешь, какая у него плавность хода? — с гордостью спросил я. — Не то, что ваши аэроциклы, прыгающие по воздуху.
— Ага, — кивнула Ева, не отрывая взгляда от дороги. — Он словно плывет. Это потрясающе!
Мы сделали несколько кругов по площадке. Ева с каждым разом чувствовала себя увереннее. Ее волнение улеглось, улыбка стала более спокойной и счастливой.
— Знаешь, — сказала она, когда мы остановились, — ты был прав. В этой машине есть душа. Я словно прикоснулась к истории.
Ее улыбка, сияющая, как солнце, согрела меня изнутри. В этот миг я забыл о Камилле, об Инквизиции, о нависшей над нами опасности. Была только Ева, ЗИС и этот незабываемый момент чистой, неподдельной радости.
Когда мы подъехали к гаражу, Ева неожиданно остановила машину. Она повернулась ко мне, и в ее глазах сверкали искорки благодарности и чего-то еще, более глубокого, что я не мог расшифровать.
— Сергей, спасибо тебе, — прошептала она, и ее лицо оказалось совсем рядом с моим. — Мне так хорошо с тобой… Ты не похож на других.
Прежде чем я успел что-либо ответить, ее губы коснулись моих в легком, но полном чувственности поцелуе. Я замер, ошеломленный ее спонтанностью и смелостью. Но потом ответил на поцелуй, чувствуя, как волна тепла и нежности разливается по всему телу. В этот момент я забыл о Камилле, о Инквизиции, о нависшей над нами опасности. Была только Ева, ее близость, ее тепло…
Внезапно тишину разорвал резкий звук открывающейся двери. Мы обернулись. На пороге гаража стояли Камилла и Евгений Владимирович. Они только что вышли из черной машины с тонированными стеклами, которая незаметно подъехала к «Стальным коням».
— Какая умилительная сцена! — раздался холодный, словно ледяной ветер, голос Камиллы.
Я поспешно отстранился от Евы, сердце заколотилось в груди. Камилла стояла неподвижно, ее фигура в строгом сером костюме выделялась на фоне сумеречного гаража как статуя из холодного металла. Ее глаза, обычно бесстрастные, сейчас горели холодным огнем.
Стоп! Я чего это я так реагирую? Кто мне эта Воронова? Я разозлился.
 Глава 15 
Я почувствовал, как жар поднимается к щекам.
— Добрый вечер, — произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. — Не ожидал вас увидеть сегодня.
Камилла бросила быстрый взгляд на Еву, затем перевела его на меня. Ее брови слегка приподнялись, словно она пыталась понять, есть ли в моей реплике скрытый смысл. Я крепко сжимал руль, будто боясь его потерять.
— Мы с Евгением Владимировичем приехали, чтобы обсудить детали проекта с Борисом, — сказала она. Ее голос был ровным, но в глазах мелькнуло что-то напоминающее веселье, — А я смотрю, вы учите подрастающее поколение ездить на антиквариате?