Экспедиция (СИ)

Двинули вдоль ангаров по направлению к тому, где мой Медведь стоит.
— Я много думал над тем, что ты мне тогда написал, — начинает майор по дороге неуверенно. — Твой отец пилотировал Медведя прежде?
— Нет, дед.
Вздыхает и дальше уже посмеивается себе под нос.
— Кто бы мог подумать. Ты пилот Медведя. Человек без подготовки утёр всем нам нос. Скажи, дело ведь в свойствах самой машины? Знать бы насколько Медведь лучше наших мехов.
— В скорости в два раза, и на этом, пожалуй, всё.
— Всего–то⁈
— Да, Константин, всего–то.
— Интересно, — хмыкнул с нотками досады. — А с другой стороны, ты же особенный, такой же, как Анги.
Майор замялся, вероятно, уловив моё негодование. Но следом покаялся:
— Прости, Андрей. Меня переиграли по всем фронтам. Одно лишь радует, что у девочки нашей теперь всё хорошо.
Да заткнулся бы ты уже, так и подмывает ответить. Сколько гвардейцев мне будут ещё рассказывать, что у неё всё просто отлично⁇
— А ты хорош, японцам дал тогда просраться, — перевёл тему Зотов.
— Это был мой первый боевой вылет, — ответил без особой радости. — И мне просто повезло.
— Так уж и повезло, — усмехнулся и спросил вдруг пытливо: — слушай, ты можешь сделать кое–что для меня?
— Излагайте, товарищ майор.
— Сумеешь вырастить и моему мехару кисти с человеческими пальцами? Сам пробовал, не выходит.
— Не знаю, — ответил честно. — Но попытаться могу. Вот только мне нельзя…
— Я всё понимаю, ты оденешь моё кольцо управления.
— Зачем так рисковать?
— Ты не представляешь, какие это возможности! Наши учёные из Тулы мозговитые попались, всякое собирают в цеху, аж страшно! Им только волю дай и необходимые материалы. А с этим за Настей не постоит, она пробивная. Если всё выйдет, я тебе такое покажу!
— Хорошо.
Сорокалетний мужик аж запрыгал от радости.
Как и предполагал, зашли в нужный ангар только уже через большие ворота нараспашку. Слева десять мехаров выстроено, последний красный исполин бронёй блестит ярче всех прочих, пусть и от света далеко!
Справа восемь молодых и бравых меха–гвардейцев в синей форме с погонами корнетов выстроилось уже. Глазами пытливо в нашу сторону смотрят, меня изучают глазами светлыми и наивными.
И вот уже звучит команда от крайнего.
— Группа! Смирно!
И все лица устремляются синхронно вперёд. Что ж, строевая выучка на высоте. Тут и сердце почти взвыло от тоскливых воспоминаний.
Неловко стало, что сам я в форме не соответствующей. Хотя мой новенький мундир меха–гвардейца с погонами капитанскими висит в комнате бункера Небесной.
Но поздно. Да и мал он мне. Пуговицы в натяг будут, что у посмешища. Жрать надо меньше.
— Вольно! — Отвечает Зотов и идёт к середине строя.
Поспеваю за ним. Встаём напротив.
Тут даже отделения не наберётся. А по силе со своими боевыми машинами они должны оборону, как целый полк держать.
Такие надежды возлагаются на каких–то мальчишек. И всё потому, что лишь единицы из людей способны вообще соприкасаться с эрением безболезненно. Я уж об управлении мехарами не говорю. Иной сядет в кабину за ручки возьмётся, и стошнит его незамедлительно.
Слышал я, что некоторые и замертво падают.
— Господа офицеры, — начинает Зотов торжественно. — Хочу представить вам…
Вроде ничего такого не говорит перед строем, но расписывает меня, будто я тут ветеран меха–гвардии именитый. Хотя в училище года не проучился, а в кабине и двух месяцев не провёл. Я уж не говорю о том, что пусть и выглядят они, как щеглы, но кто на год, кто на два меня старше.
Неловко. Но, похоже, им и нужен такой герой, к достижениям которого они могут стремиться.
Об одном Зотов умолчал помимо моей грустной истории о том, как я к этому шёл.
Некоторые из них так и проходят с одной или двумя частицами на худой конец. Кто–то дослужится и до четырёх. Но ни один не сможет владеть кольцом с пятью.
А значит, никому из ребят не дано слиться с машиной полностью. И осознать, каково это.
Впервые подумал о том, что мне их всех жалко. И с этим чувством пришла некая волна одиночества. Никому из вас, господа меха–гвардейцы, меня не понять.
 
— Работаем! — В заключение объявил Зотов. — Вольно, по кабинам!
Ещё не дождавшись, пока влезут другие, поспешил к своему меху и я с пульсом, набирающим обороты. Уже нетерпеливо на ходу надеваю оба кольца!
Понял вдруг, что зря поторопился. Стоило второе кольцо надеть, почернело в глазах от контакта. Руки свело от ощущений магии, начинающей нещадно и стремительно пронизывать жилы. А она сперва иглами пошла, что выть хочется во всю глотку. Встал, опираясь на вертикальный турник конструкции, на ногах еле удержался. Челюсть сжал, чтоб не орать и не позориться. Особенно после слов Зотова вышло бы фиаско. Подышал глубоко полминуты, вентилируя лёгкие и привыкая к новым ощущениям. Пришлось отойти, когда машина корнета начала движение.
Кое–как пошёл дальше. К счастью, с каждым шагом всё легче. И вот я уже силу чувствую в мышцах особую и, наконец, чую связь с Медведем, который, похоже, тихонько стал пробуждаться. Вскоре руки начинают чесаться кого–то убить, сердце долбит, как бешеное, а в груди просыпается животная ярость. Будто та волна боевая ещё не схлынула, а теперь и вовсе накрыла меня тёпленького с головой.
Встаю перед Медведем своим. Могучим бордовым исполином с четырьмя крыльями, турбинами мощными, руками человеческими и клинками острыми.
— Ну здравствуй, друг мой верный, — шепчу, и мурашки по коше.
Медведь с тонким гулом раскрывает кабину приглашающе по воле моей мысли, словно живой и самый верный друг. Всё было будто сто лет назад.
Всё было будто вчера.
До последнего не верилось, что мне оказано столь высокое доверие. Пока не влез в кабину Медведя. Мысль промелькнула, что я могу просто отсюда сбежать, и никто меня не удержит и не догонит. А следом пришла и другая.
Теперь подводить Небесную никак нельзя.
В ангаре я пробыл дольше всех, потому как мне пришлось немного поумерить пыл. Новый контакт с мехаром вновь чуть не унёс моё сознание куда–то к звёздам. Слишком долгое отсутствие связи дало о себе знать, меня чуть не вывернуло завтраком в кабину.
Еле отдышался. А следом и сознание приняло новое восприятие мира.
— Андрей, всё в порядке? — Раздалось в эфире от Зотова с заметным беспокойством. — Слышишь меня?
Похоже, он уже какое–то время пытается до меня достучаться.
— Да слышу, слышу, — отвечаю негромко. Но даже так выдаю, что тяжело мне было.
— Вот как знал, — усмехнулся в ответ, намекая, что и раньше подслушивал. — Догоняй по радару, тут недалеко.
— Я тоже подлетаю, — раздаётся голос с помехами от Небесной в эфире. — Андрей, ты как?
Столько заботы в голосе от неё я ещё не слышал.
— Пойдёт, Насть, — ответил, как есть.
И понял вдруг, что назвал её по имени, как самую близкую подругу. Потеплело на душе. Помню ведь, отец её так и называл. Вот почему они всегда смотрели так необычно друг на друга…
Могучим исполином я вышел из ангара и щедро дал тяги сразу в четыре турбины, чтобы взмыть в воздух как можно скорее и показать этим гвардейцам, кто здесь хозяин неба.
Вот это загалдели сразу в эфире, заметив мои выкрутасы!
— Вот и как тебя догнать, а? — Ворчит Зотов и сам же посмеивается.
Полигону конца и края нет. Здесь хоть из орудий стреляй. Гектары леса в конце его просто выкошены нещадно. А там дальше ещё и пригорки, всё в землю вгрызается.
На огромном поле из низин и холмиков солдатики из батальона обеспечения уже заканчивают выставлять брёвна, выполняющие роль мишеней. Но Зотов гонит новобранцев сперва на полосу препятствий, где над канавой огромной наварен массивными балками целый лабиринт. Часть конструкций из дерева, часть из кирпича, множество следов неудачных попыток, выраженных в разрушениях и скором восстановлении подручными средствами. Проволокой, деревом, цементом.