Медведь и русалка (СИ)

Уж конечно, на праздник во дворце дедушки она бы так не оделась ни за что и никогда. Только по фигуре, только специально к этому разу сшитое платье, только… только. Всё должно быть идеально.
Но семейный праздник перенесён, никто не знает, на сколько, она днём связывалась с отцом и спрашивала, как идут дела, он сказал — идут, но медленнее, чем бы им всем хотелось. Нужны маги, работающие с очисткой воды, обратились к Луи де Рогану в «Четыре стихии», те обещали помочь, уже завтра. Так что — всё будет хорошо.
Вот и славно, думала Финнея. Она немного заколдовала себя от холода — потому что очень не хотелось надевать поверх платья тёплую куртку, а поверх тоненьких ажурных чулок, резинки которых чуть выглядывали из-под платья — тёплые штаны, и ботинки, а туфли нести в сумке. В общем, бежать по парку недалеко, не развалится.
Не развалилась. Прибежала сначала на факультет, водники второго курса всегда начинали праздновать в аудитории, где проходит практика по специальности. Обнялась со всеми, цапнула со стола стакан воды и корзиночку с рыбным паштетом, и ура, можно идти танцевать. Впрочем, вниз пошли не все, остались Лилиана и Тома, и Глория сказала — позже подойдёт, и ещё кто-то.
Финнея вошла в зал… ох ты, уже танцуют, да ещё и вальс. Так, нужно срочно кого-нибудь поймать, желательно — умелого. Лучше всего из боевиков, их специально учили весной.
Умелого боевика вынесло прямо к ней. Он едва рот не разинул, как её увидел, и она поняла — да, платье стоило надеть, всё правильно. И ей даже не пришлось почти ничего говорить — он сам позвал её в танец.
В танце Медведь смущался — вы вот видели смущённого медведя? А Финнея теперь да.
— Не смотри на ноги, ну их, — прошептала она, и коснулась кончиками пальцев его щеки.
Поймала его взгляд, улыбнулась. Ну красивый же парень, обаятельный, дикий только. Но может быть, со временем он станет чуть менее диким?
Сейчас же лишь только он перестал думать о своих ногах, те сразу же пошли, куда было надо и как было надо. Подхватил её за талию — и закружил. И так держал, что казалось — она вообще может не касаться ногами пола, он её просто подхватит и унесёт. Куда-то. У медведя должна быть берлога, она читала. Есть ли берлога у этого? Нужно спросить.
А пока музыка убыстрилась, и они летели по отполированному каменному полу — как звезда по ночному небу, как волна, подгоняемая ветром. И он не сводил с неё глаз, и уверенно вёл, и обруливал другие пары — вот, настоящий боевик, всё умеет, танцевать тоже. Ей определённо повезло.
А в финале мелодия убыстрилась совсем, и он просто закружил её на месте, а потом и вовсе поднял и провернул. Уф, здорово! Правда, почти сразу же поставил на пол, но руки-то её остались у него на плечах, вокруг шеи, так ведь?
Мелодия почти сразу сменилась просто медленным танцем — для тех, кто не танцует вальс, так сказала Софи с прикладного, одна из двух ведущих. И они медленно вплыли в этот танец — словно качаясь на поверхности воды. Да, как волна — медленно, ритмично, неотвратимо.
И поцеловались они — ещё и музыка не закончилась. Так и стояли, обнявшись и перетаптываясь — и целуя друг друга, отрываясь, чтобы взглянуть, вздохнуть — и снова, и ещё, и опять.
Кто первый придумал пойти в аудиторию по соседству? А кто ж его знает. Но как-то само собой получилось, что они так и пошли, не разнимая рук. Шли, шли… дверь была заперта, но отпереть труда не составило, все маги, замки отпирать умеют. Свет зажигать тоже умеют, но они не стали — прямо возле окна на улице светил необыкновенно яркий фонарь. Закрыть за собой дверь, переглянуться… а потом он подхватил её и посадил на стол.
И тут платье показало себя во всей красе — сползло не просто с плеч, а вообще хорошо так сползло, вся грудь наружу. Его глаза так и вспыхнули — не ожидал. А Финнея смеялась и задирала подол — показать, что чулки тоже не до ушей, и заканчиваются вполне так где надо. Он только ртом воздух ловил, а потом снова целовал её — во всех открывшихся ему местах и деталях.
Она же расстегнула его белую рубашку, и тоже дотянулась до шеи, до груди, до живота… ремень расстегнула тоже. Правда, джинсы с него не свалились, пришлось стянуть. Обхватить его ногами…
 
Дверь аудитории с воплем открылась, какой-то незнакомый парень громко сказал:
— Глянь, открыто! Пошли сюда! — и зажёг здоровенный осветительный шар.
— Дурак, тут занято, — со смехом ответила ему девушка, это Регина, водница-первокурсница.
Свет погас, дверь захлопнулась. Они оба проморгались и снова принялись целоваться.
Что, там танцуют? Ну и пусть. А нам и тут хорошо. Пока. Надоест — пойдём снова танцевать или в Зверинец.
И нет, не надоело, просто в какой-то момент оторвались друг от друга.
— Пойдём ко мне? — спросила она.
— Ага, — только и смог выдохнуть он.
И уж конечно, она совсем не ожидала, что он вдруг спросит:
— Скажи, ты пойдёшь послезавтра со мной на приём к Саважам?
Что-о-о? Ему было не с кем пойти к Саважам? В самом деле? И он зовёт её?
— Ты уверен? — спросила она. — Со мной, при всех? Наших и посторонних?
— Наши и так всё видели, а на посторонних класть с прибором, — отмахнулся он.
Что, это ей такая замена приёма в дедовом дворце? Она хочет, очень хочет. У неё нет здесь подходящего платья, потому что она не рассчитывала на такую удачу, но…
Нет ничего невозможного, вот.
Финнея улыбнулась Медведю и сказала:
— Да, я очень хочу пойти на приём к Саважам. Именно с тобой.
  
18. Как принцесса
 
Медведь смотрел на себя в зеркало и никак не мог въехать — это вообще он или кто другой. Потому что, ну, непривычно, что ли.
Эту одежду он до того надевал ровно один раз — прошлой весной, когда все они ездили на фестиваль в Лиме, и там ничего никого не парило. Жили они в простом хостеле, ели-пили сами как-то, как одевались — тоже никто не приглядывался особо. Оделись во что там полагается — и хорошо. А перед торжественным приёмом госпожа декан осмотрела всех первокурсников лично и лично же одобрила, и потом только позволила пойти в портал в Лимейский замок.
Сегодня госпожи декана рядом не было, но была мать. Она очень встревожилась от того, что Медведь пойдёт на приём к Саважам, и кудахтала с самого утра. Наверное, начала ещё до того, как он проснулся.
А спал он сегодня долго. Потому что вчера вернулся домой уже ближе к обеду, ведь с рыбой снова быстро не вышло. Они с ней как вцепились друг в друга в аудитории, так и пошло, правда, пару раз выходили наружу танцевать. И поискать поесть-выпить. Первый раз норм, прокатило, а второй раз он забыл надеть рубашку, а она — чулок. Вроде и ничего, но все ржали, кто увидел, а Саваж сказал — дураки, идите лучше в общагу. И вот тут Медведь искренне пожалел, что ему нельзя ходить тенями, потому что некроманты Шеню и Грейс Торнхилл предлагали прямо тут же проводить их до комнаты рыбы по-быстрому. Но когда уже один раз чуть не отбросил концы в таком месте, больше соваться не станешь, он рыбе так и сказал. Думал, она его оборжёт, но она ничего не сказала, мол — нельзя, так нельзя, мало ли, кому что нельзя, ей вот загорать нельзя, точнее — некоторые части тела нельзя подставлять солнцу, пересохнут, плохо будет, могут не успеть откачать. Ну да, рыба на берегу да на солнце — так себе картинка. Поэтому одеться, заколдоваться немного и ногами, ногами.
В уже знакомой комнате царил всё тот же хаос, но Медведю снова было наплевать. Потому что… она какая-то нереальная вообще, не оторваться. Даже в той тёмной аудитории он видел её, будто при самом ярком свете, казалось, что кожа её сияет, будто изнутри, и глаза тоже. Так же не бывает, да? Это же потому, что она рыба? Или потому, что сильный маг? Или всё разом?
В общем, к утру Медведь ощущал странное — как будто выжат досуха и разом с тем наполнен до краёв. Он не понимал, как такое может быть, но — есть же? Почему-то вспомнились слова госпожи декана — мол, если вы чего-то в жизни не видели, то это не значит, что его не бывает, как-то так. Это что, выходит, Медведь чего-то в жизни не видел? Он-то был свято уверен, что девчонки все одинаковые. Или… бывают девчонки, а бывают рыбы?