Арабская принцесса
– Все, наверное, пришли сюда ради удовольствия… – комментирует Марыся, оглядываясь.
Рецепция сразу же напротив входа, очереди нет. Налево – широкий коридор, ведущий к отделению, в котором проводят осмотры педиатры и гинекологи. Войдя в просторную приемную, минуешь пару буфетов: с кофе и пирожными, натуральными соками, минеральной водой и горячими блюдами быстрого приготовления. Мини-пиццы и хот-доги просто кричат, чтобы их съели. Марыся подталкивает маму к бару.
– Аппетитно! Я страшно голодна, желудок уже прирос к позвоночнику, – жалуется она.
– Заскочим сюда после всего, – обещает Дорота. – Нужно спешить, ведь нам назначено на десять!
Она берет Марысю за руку и тянет за собой.
– Надеюсь, ты пришла натощак?
– Естественно.
Марыся прижимает рукой бурлящий живот.
– Не будь ребенком.
Людей множество, женщины с маленькими детьми на коленях и мужчины, играющие с малышами. Для всех есть места, удобные кресла вдоль стен и продолговатых кофейных столиков. На некоторых остатки еды или питья, игрушки, бутылки для новорожденных. Царит беспорядок, но не балаган. Каждую минуту приходит уборщик азиатского происхождения, который протирает пол и собирает мусор. Вода в больших баллонах доставляется non stop, потому что дети вечно хотят пить, к тому же им нравится сам процесс наполнения бумажной кружки в виде рожка. Удивляет факт, что маленькие саудовские дети в основном не орут, не мешают, слушают старших и интересуются младшими родственниками. Они сидят воспитанно на своих местах. Самые резкие движения, которые они совершают, – это болтание ножками. Родители тоже тихие. На что кричать? Марыся вспоминает семейные сходки в Триполи и приходит к выводу, что все малыши в этой клинике, должно быть, больны, потому что такое поведение детей ненормально. Даже новорожденные не плачут. Что-то невероятное. Ее Надя неплохо дает прикурить, хотя с момента появления кормилицы малышка не голодна и стала значительно спокойнее.
– Надеюсь, ты не принесла бакшиш [7] доктору Сингх?
Мать с беспокойством перехватывает Марысю перед входом.
– Если начнешь давать, то уже не перестанешь, а может, она даже сама начнет шантажировать.
Дорота тянет дочь в свою сторону и нервно заглядывает ей в глаза.
– Лучше всего прикидываться шлангом, как до сих пор.
– Мама, перестань нервничать. Принято, и не только в арабских странах, давать презент доктору в знак благодарности за заботу. Я ведь не буду говорить, что очень благодарна ей за то, что скрыла от мужа срок беременности и факт, что ребенок родился доношенным.
– Не говори этого так громко!
Дорота прикрывает дочери рот вспотевшей холодной ладонью, которую Марыся очень осторожно, но решительно отодвигает.
– Еще кто-то услышит, – шепчет мать в ужасе.
– Мамуля, мы разговариваем по-польски, поверь, что в этом зале нет ни одного человека, который был бы в состоянии нас понять. Перестань трепетать от страха, а то совсем ошалеешь.
Дочка обнимает расстроенную мать, и они входят в кабинет.
– Salam alejkum [8], – здоровается она, улыбаясь и сердечно пожимая маленькую руку индуски.
– А сколько ты ей хочешь дать? Чтоб не очень много, а то подумает, что это какое-то мошенничество, – по-прежнему горячится мать.
– Она специалист высокой квалификации и досконально все знает, – спокойно объясняет Марыся по-прежнему по-польски, но уже очень медленно. – Если врач признала и записала в карточке, что ребенок недоношенный, то сама является соучастницей обмана. Поверь мне, если дело выплывет, ее первой изобьют кнутом, бросят в тюрьму, а может, даже казнят. В ее интересах, чтобы обман не выплыл на свет божий.
– Alejkum as-Salam [9], – доктор мило приветствует пришедших и с интересом поглядывает на иностранок, шепчущихся о чем-то непонятном на шелестящем языке.
– На каком языке вы разговариваете? – спрашивает она заинтригованно.
Марыся прикладывает ладони к груди.
– Извините за бестактность. Моя мама – полька, я наполовину полька, наполовину ливийка, но очень неплохо говорю на этом в самом деле трудном европейском языке, – смеется она. – Госпожа доктор, я хотела вам сказать большое спасибо… – говорит женщина и кладет на письменный стол фирменный бумажный мешочек от Картье.
– Ну, не нужно было…
Сингх манерно жеманится, но через минуту протягивает руку и принимает презент, а медсестра-филиппинка поворачивается спиной, делая вид, что ничего не видит.
– Перейдем сразу к осмотру?
Марыся встает.
– Я хотела бы, чтобы это закончилось как можно быстрее. Это не очень приятно.
Марыся улыбается, немного нервничая.
Она раздевается за ширмой, кладет одежду на железную больничную кровать с мягким матрасом, застеленным толстым бумажным полотенцем. Медсестра накрывает девушку тонким пледом, чтобы она чувствовала себя комфортно. Гинеколог осматривает пациентку чрезвычайно осторожно. Прежде смазывает специальным обезболивающим гелем с мятой, а только потом, через минуту, применяет инструменты. Она ощупывает живот, придавливая его через ткань, чтобы никто не обвинил ее в том, что немусульманка прикасается к мусульманке. Дорота в это время сидит молча в кресле и смотрит перед собой невидящим взглядом. Лицо ее белое с легкой нездоровой желтизной. Она постоянно чистит ногти или грызет их. Видно, что ее что-то страшно раздражает.
– Вот – на исследование мочи и на свертываемость крови.
Доктор вручает Марысе распечатанные на принтере направления.
– Можете их сделать в течение недели с момента выдачи, необязательно сегодня, – заканчивает доктор, довольная общим состоянием здоровья молодой пациентки.
– Так вы сейчас идете к моей подруге-невропатологу? – посвященная в дело, она смотрит на Дороту, мило ей улыбаясь. – Она вас уже ждет.
– А для чего? Что происходит? – мать срывается со стула.
– У тебя послеродовая депрессия? – нетерпеливо спрашивает она дочь. – Каждая через это проходит. Это проходит само и не стоит колоть какие-то отупляющие лекарства.
– Мама, ты должна начать лечиться, – Марыся решается наконец, как с моста в воду плюхнуться, сказать ей правду. – Ты один сплошной комок нервов.
Доктор поворачивается боком к беседующим дамам и опускает взгляд.
– Ты с ума сошла! – Дорота выкрикивает это по– польски. – Может, ты бы хотела запереть меня в психиатрическое, потому что я слишком много знаю?! Потому что я знаю все твои позорные тайны, голубушка?!
– Мама!
– Да ты девка легкого поведения! Вы, арабы, всегда так поступаете! Вывезти в пустыню, запереть в клетке, замуровать, даже убить человека, чтобы скрыть свои позорные поступки!
Доктор Сингх машинально перекладывает бумаги на письменном столе, только поднятые вверх брови свидетельствуют о том, что она слышит скандал, который происходит на незнакомом ей языке.
– Мама! Успокойся, черт возьми! – кричит дочь, возбужденная до крайности. – Тебе должен помочь специалист, потому что ты не в состоянии с этим справиться!
– Пойми, мы все хотим тебе добра, – говорит она уже спокойнее.
– Так, значит, вся моя любимая семейка вступила в сговор?
– Никакого сговора нет! Пойдем отсюда, а то ведь ждут следующие пациентки.
Они выходят, бормоча слова прощания себе под нос и опустив от стыда головы.
– Ты хотела пойти что-нибудь съесть или выпить кофе, – мать берет Марысю под руку и при этом выглядит так, как будто из нее выпустили весь воздух.
– Но уже время…
– Это арабская страна, час или два в ту или другую сторону не имеет значения. Правда же? – она поднимает заплаканные поблекшие глаза и грустно смотрит: – Извини за мои слова, но…
– Ничего, – дочь прижимается к худенькому телу матери. – В семье разные вещи можно произносить. Главное – не держать обиды в сердце.