Англия, Англия

Они сидели у нее на диване, полусоприкасаясь пальцами, все еще оставляя себе пути к отступлению, шансы все благоразумно взвесить и передумать.
— Послушай, — сказала она. — Лучше, если я скажу без обиняков. Я не завожу интрижек с мужчинами, с которыми вместе работаю, и не встречаюсь с мужчинами, которые моложе меня.
— За исключением тех случаев, когда они ниже ростом и носят очки, — ответил он.
— Ни с мужчинами, которые зарабатывают меньше меня.
— За исключением тех случаев, когда они ниже ростом.
— Ни с мужчинами, которые ниже меня ростом.
— За исключением тех случаев, когда они носят очки.
— Вообще-то против очков я ничего не имею… — произнесла она, но он начал ее целовать прежде, чем она докончила фразу.
В постели, когда дело вновь дошло до слов, Пол обнаружил, что его мозг превратился в губку для впитывания счастья, а язык — в сорвиголову.
— А что ж ты о моих принципах не спросила, — произнес он.
— О которых?
— Что ж, у меня тоже есть принципы. Насчет женщин, с которыми я работаю, женщин, которые старше меня, женщин, которые зарабатывают больше меня.
— Да, полагаю, принципы у тебя должны быть. — Она почувствовала, что ее выбранили, и скорее за бестактность, чем за агрессию.
— Да еще какие. Мои принципы предписывают всех их обожать.
— При условии, что они не выше тебя ростом.
— Вот уж чего не переношу, того не переношу.
— И волосы у них не, э-э, темно-каштановые и не коротко остриженные.
— Нет, подайте мне блондинок.
— И сексом им не нравится заниматься.
— Нет, я всегда отдаю предпочтение женщинам, которые лежат, как мертвые.
Они несли чушь, но сердцем Марта чувствовала: нет никакого списка запретных тем. Она чувствовала, что не вызовет у него ни шока, ни ревности — он просто поймет. Ее следующая фраза была произнесена не для того, чтобы его испытать.
— Когда-то чья-то рука побывала там, где сейчас твоя.
— Мерзавец, — пробурчал Пол. — Точнее, мерзавец со вкусом.
— И знаешь, что он сказал?
— Если сердце у него было хотя бы на пять процентов человеческое, он лишился бы речи. Даже «мама» не смог бы сказать.
— Правдивая лесть, — заметила она. — Удивительно, как от нее становится приятно. Все страны должны овладеть этим искусством. Тогда прекратятся войны.
— И что же он сказал? — Этот вопрос словно бы задали его пальцы.
— О, я ждала, что он скажет что-нибудь хорошее.
— Правдивая лесть.
— Именно. И я почти чувствовала, как крутятся у него в голове шестеренки. А потом он сказал: «Наверно, ты носишь 34-С».
— Идиот. Дебил. Я его не знаю? Она помотала головой. Не знаешь.
— Полный идиот, — повторил он. — Ты носишь 34-й-В, это же ясно.
Она стукнула его подушкой.
Позднее, очнувшись от полудремы, он произнес:
— Можно задать один вопрос?
— На все вопросы отвечаем. Это обещание. — Такое же обещание она одновременно дала и самой себе.
— Расскажи о твоем замужестве.
— Моем замужестве?
— Да, замужестве. Я присутствовал при твоем собеседовании. Я — тот самый, кого ты не заметила. Когда плясала с сэром Джеком.
— Что ж, если ты никому не скажешь…
— Обещаю.
— На каждом собеседовании я всегда позволяю себе одну тактическую ложь. Это была она.
— Значит, тебе не придется разводиться, перед тем как выйти за меня.
— По-моему, тут есть более серьезные препятствия.
— К примеру?
— Не слишком люблю заниматься сексом.
Когда он сходил пописать и вернулся, она спросила: ‘- Пол, как ты узнал, что я ношу 34-й-В?
— Да так, ерунда. Чисто за счет моей феноменальной интуиции и знания женской натуры.
— Продолжай.
— «Продолжай»?
— Извини. Я хотела сказать: «А еще как?»
— Ну, ты, вероятно, заметила, что с твоим лифчиком я управился ценой большого труда. Боюсь, я случайно прочел ярлычок. В смысле, не нарочно.
Прежде чем они уснули, он сказал: «Итак, подведем итоги переговоров: если я сменю место работы, получу прибавку к зарплате, переправлю в документах дату рождения и повешусь на двери для увеличения роста, а также надену контактные линзы, будет шанс, что ты решишь со мной встречаться».
 
— Я рассмотрю этот вариант.
— А ты взамен поработаешь над устранением препятствий с твоей стороны.
— Которых?
— Замужества и нелюбви к сексу.
— Да, — ответила она и почувствовала, как ее захлестывает нежданная, не имеющая оправдания печаль. Нет, оправдание есть, поскольку печаль означала: «Ты этого не стоишь, чем бы оно ни оказалось в реальности. Это наступило, чтобы над тобой посмеяться».
— Вот только… Я хочу сказать, я не знаю, возможно, ты с кем-то встречаешься.
— Да, думаю, что да, — ответила она и, ощутив, как напряглась его рука, поспешила добавить: — Прямо в данное мгновение.
На следующее утро, после того как она разбудила его спозаранок, чтобы он успел съездить на другой конец Лондона и прибыть в «Питмен-Хауз» с нормальной стороны и в нормальной одежде, она подумала: «А что, да, может быть».
Респондент — мужчина сорока девяти лет. Опрос провел доктор Макс.
Респондент — белый, представитель среднего класса, коренной житель Англии, хотя свое генеалогическое древо
может проследить не дальше прадедов. Мать родилась на границе с Уэльсом, отец — в Северном Мидленде. Начальное образование получил в государственной школе, учился достаточно хорошо, чтобы удостоиться стипендий для обучения в частной средней школе и университете. Работает в сфере гуманитарных наук и СМИ. Сколькими иностранными языками владеет — одним. Считает себя культурным, осведомленным, умным, хорошо информированным человеком. Условиям теста соответствует — то есть никогда не изучал историю как профильную дисциплину и не работал в областях, связанных с этой наукой.
Цель опроса не указывалась. Для отвода глаз упоминались маркетинговые исследования по заказу широко известного производителя безалкогольных напитков. Присутствие доктора Макса не педалировалось. Вопросы задавала женщина в одежде нейтрального стиля.
Респондента спросили, что произошло во время битвы при Гастингсе.
Респондент ответил:
— 1066-й.
Вопрос был повторен. Респондент рассмеялся:
— Битва при Гастингсе, 1066-й. — Пауза. — Король Гарольд. Получил стрелу в глаз.
Респондент вел себя так, как будто ответил на вопрос. Респондента спросили, может ли он назвать других участников битвы, прокомментировать стратегию, указать возможные причины конфликта и его последствия.
Респондент молчал двадцать пять секунд.
— Герцог, — кажется, герцог — Вильгельм Нормандский переправился со своей армией, из Франции через море, хотя тогда это, кажется, была еще не Франция — ну, эта его родина, — победил в битве и стал Вильгельмом Завоевателем. Или он уже был Вильгельмом Завоевателем и стал Вильгельмом Первым. Нет, беру назад, я правильно ответил сначала. Первым настоящим королем Англии. То есть были еще Эдуард Исповедник и этот, который лепешки сжег, Альфред [16], но они в счет не идут, верно? Кажется, он был в родстве с Гарольдом. Скорее всего двоюродный брат. В те времена они все были родственники, так ведь? Все они были нормандцы. То есть Гарольд-то был сакс, наверное…
Респондента попросили поразмышлять над вопросом, действительно ли он считает Гарольда саксом. Респондент молчал двадцать секунд,
— А что, почему нет. Наверно, сакс. Хотя если хорошенько подумать — вряд ли. По-моему, он тоже был нормандец, но какой-то другой. Раз уж Вильгельм ему приходился двоюродным братом. Или не двоюродным? Тут врать не буду.
Респондента спросили, где именно произошла битва. Респондент:
— Это что, вопрос с подковыркой?
Респондента уверили, что вопросы с подковыркой в анкете отсутствуют. Респондент:
— В Гастингсе. Ну, думаю, что не в самом городе. Хотя город, наверно, тогда был совсем небольшой. На берегу?
Респондента спросили, что произошло между битвой при Гастингсе и коронацией Вильгельма Завоевателя. Респондент: