Креольская принцесса

Большие глаза Скарлет смягчились.
– Я понимаю, что у тебя много вопросов. На некоторые я могу ответить, на другие нет. Но они велели мне привезти тебя, потому что мисс София очень хочет познакомиться с девушкой из Западной Флориды, которая похитила сердце ее брата!
Лиз посмотрела через плечо на зеркало.
– Хорошо, я только сейчас…
– Ты хорошо выглядишь, пойдем. – Улыбаясь, Скарлет схватила Лиз за руку и потащила к лестнице по длинному, покрытому ковром коридору.
– Похоже, что ты не первый раз в этом доме, – с удивлением заметила Лиз.
– Да, я жила здесь несколько дней после того, как Рафаэль купил меня на невольничьем рынке. Гальвесы очень добры, не так ли?
– Действительно. – Когда они спустились, Лиз дернула Скарлет за руку и остановилась. – Моя кузина, мне так жаль, что тебе столько пришлось пережить. Эта ужасная Изабель Дюссой ответит за свои грехи.
– Да, но я не отвечаю злом на зло. Бог ей судья, а не я.
Девушки посмотрели друг на друга. Лиз бы не была столь всепрощающей на месте Скарлет. Она заметила в кузине какую-то безмятежность, источник которой ей был не до конца понятен. Возможно, Лиз было чему поучиться у Скарлет.
Кузина улыбнулась и направилась к открытой французской двери, ведущей в гостиную.
– Вот она!
Скарлет почти впихнула Лиз в комнату.
Лиз сразу заметила мадам Гальвес, которая сидела на канапе рядом с красивой девушкой, которая была вылитой копией Рафаэля. Третья женщина, которая была старше мадам Гальвес где-то на пятнадцать лет, встала со стула с высокой спинкой и приблизилась к ней неспешной, царственной походкой.
– Как поживаете, дорогая? Я донья Евангелина Гонсалес. Мы с нетерпением ждали разрешения губернатора прийти сюда.
Женщина взяла Лиз за руки, поцеловала ее в щеку и отступила на шаг, рассматривая ее лицо, словно картину в галерее.
– Мадам.
Присев в реверансе, Лиз почувствовала, что краснеет до корней волос. Мать Рафаэля, строгая донья Гонсалес, оказалась красивой женщиной, а ее роскошное бледно-желтое платье, вероятно, было пошито в Париже. Лиз чувствовала себя рядом с ней настоящей деревенщиной.
Донья Евангелина, вероятно, осталась довольна увиденным, поскольку отпустила Лиз с улыбкой и показала на девушку, сидевшую рядом с мадам Гальвес.
– А это моя дочь София. Следи за манерами, Софи!
Но было слишком поздно. София вскочила на ноги, подбежала к Лиз и крепко обняла ее.
– О, я так рада наконец-то познакомиться с тобой! Рафаэль говорил, что ты симпатичная, но не сказал, что ты красивая, словно полотно Гойи! – София отпустила Лиз, чмокнув ее в щеку, хихикнула и закружилась на месте. – А эти кружева выбрала для меня ты, чтобы я могла украсить ими свое любимое платье и показать тебе! Видишь?
Лиз, восхищаясь платьем, одобрительно кивнула. Кружева смотрелись очень хорошо, как она и предполагала. Она посмотрела на мадам Гальвес, надеясь, что она ее спасет.
Мадам Гальвес медленно встала.
– Мисс Ланье, простите, если мое желание удивить обескуражило вас. Я знаю, что у вас есть много вопросов, на которые я могу ответить в отсутствие мужа. Однако определенный… протокол должен быть соблюден.
Лиз посмотрела на Скарлет, стоявшую у двери.
– Конечно, мадам. Я понимаю.
Хотя она ничего не понимала. Она хотела спросить о Рафаэле. Кто-то должен был рано или поздно объяснить, что с ним случилось.
– Хорошо. – Мадам Гальвес кивнула. – Теперь давайте попьем чаю… – она кивнула Эдуардо, который замер у двери, – и лучше познакомимся друг с другом.
Лиз заняла единственный оставшийся стул после того, как все леди расселись. Ее опыт в подобного рода общении был ограничен, но она знала достаточно, чтобы позволить старшим женщинам взять инициативу в свои руки.
Даже бойкая София покорно уселась на диван, сложив руки на коленях. Их с Лиз глаза встретились.
Женщины начали разговор с обсуждения несущественных тем. Когда Эдуардо принес чай и, забрав Скарлет, закрыл за собой дверь, мадам Гальвес повернулась к матери Софии.
– Донья Евангелина, теперь вы должны понять, почему я послала Скарлет к вам. Она не любовница Рафаэля, а любимая родственница мисс Ланье. Мой муж закончил заполнять бумаги на ее освобождение из рабства…
 
Лиз не сдержалась и вскрикнула от радости, вскочив на ноги.
– О мадам! Я не знаю, как мне вас благодарить!
Мадам Гальвес снисходительно улыбнулась ей и тут же серьезно ответила:
– Мы сейчас до этого дойдем, дорогая.
– О! Да, мадам. – Лиз села на стул. – Но это так прекрасно.
Она радостно улыбнулась.
Донья Евангелина не казалась столь оптимистичной.
– Тогда чей это ребенок?
– Возможно, Лиз сможет рассказать нам, – предположила мадам Гальвес.
– Моя кузина была замужем за кузнецом мадам Дюссой, светской дамы из Мобила. Ну, возможно, не официально, но она считала себя замужней женщиной. Мадам Дюссой давно ненавидит мою семью. Она часто выражала эту ненависть, делая всякие мелкие гадости. Поэтому она продала Скарлет отдельно от ее мужа. Я не думаю, что она знала о ребенке, потому что в таком случае она могла сделать что-то еще более ужасное.
Донья Евангелина замигала:
– Понимаю. – Она посмотрела на мадам Гальвес. – Пожалуйста, продолжайте, леди.
Мадам Гальвес кивнула.
– Мой муж хотел, чтобы Скарлет и мисс Ланье снова были вместе, но сначала ему надо было убедиться, что оценка Рафаэля основана на фактах, а не на чувствах.
– На… чувствах?
Лиз посмотрела на хозяйку дома. У этого загадочного объяснения явно был какой-то подтекст.
– Да. Даже родители Рафаэля не знали, что он служит стране в немного ином и более опасном ключе, чем кажется всем вокруг. Дон Хоакин, его отец, служил при генерал-губернаторе Алехандро О’Рейли, как и мой муж, а его братья служат на испанском флоте. Но Рафаэль, занявшись торговлей вместе с Оливером Поллоком, служил также связным между Американским Континентальным конгрессом и двором в Мадриде. Его Величество и мой муж, как его представитель, высоко ценят информацию, добытую Рафаэлем во время его путешествий на кораблях Поллока по английским портам.
Лиз была поражена. Рафаэль был шпионом. Ей следовало догадаться раньше. Его экстравагантное поведение и шутовские манеры были лишь ширмой, скрывавшей острый ум. Как он умудрялся оказываться в нужное время в нужном месте! Как он моментально забрал ее из Мобила, как смог найти и спасти Скарлет! Он несомненно знал, куда отправился Симон.
Лиз вздрогнула. Все, что он ей говорил, каждый его романтический и милый поступок по отношению к ней был обусловлен некими тайными целями, и ей никогда не было суждено понять, где правда, а где ложь.
Он ее называл мое сердце.
Нет, она была его дурочкой.
Заставив себя успокоиться, она сложила руки на коленях и подняла взгляд на мадам Гальвес.
– Я полагаю, что взамен за освобождение Скарлет вы хотите что-то от меня. Я сделаю все, что попросите.
Мадам Гальвес, казалось, поняла, что творится у нее в душе. Она криво улыбнулась:
– Не спешите соглашаться, дорогая. Вы должны знать еще кое-что. Ваша семья уже сослужила нам хорошую службу. Но это хранилось в секрете. Даже Рафаэль узнал об этом лишь недавно. Ваш брат Симон…
– Симон! Но он же ненавидит испанцев! – выпалила Лиз.
– У него были на то свои причины, но ваш брат практичный молодой человек. У него и вашего деда все еще сохраняются крепкие связи с вашей семьей здесь, в Новом Орлеане.
Лиз вспомнила о разговоре с Симоном после прогулки по заливу с Рафаэлем. Симон вел себя так, словно ненавидит Рафаэля, но, когда Лиз задала ему вопросы о восстании, в его ответах было что-то подозрительное. По всей видимости, Симон был актер не хуже, чем Рафаэль.
– Значит… Симон тоже сочувствует американцам?
Лиз все еще не могла в это поверить.
– Да. Он сейчас с Рафаэлем. Я не могу сказать где.
Столько потрясений для одного дня было слишком. Сначала она сидела у себя в комнате и скучала, а теперь здесь, в гостиной, весь ее мир переворачивается с ног на голову.