Креольская принцесса

Он поскребся в дверь Софии.
– Софи! Вставай и приготовь мне завтрак! Я голоден! – Когда изнутри послышался жалобный стон, он рассмеялся. – Потом поедем кататься на лошадях. Поспеши, давай одевайся!
– Уходи!
– Софи…
– Бери Лиз… Она любит рано вставать, между прочим.
Рафаэль посмотрел на соседнюю дверь, стараясь выбросить из головы непристойные мысли. Ему все равно придется ее разбудить. Им надо начать работу над закодированным письмом Дейзи.
– Рафаэль? Что ты делаешь?
Испанец вздрогнул. Лиз стояла внизу возле лестницы, глядя на него снизу вверх. На ней было простое, очень скромное желтое платье, а волосы были заколоты набок, словно бы она сделала это, не глядя в зеркало. Как он мог не услышать ее?
Взяв себя в руки, Рафаэль начал спускаться.
– Доброе утро, кузина! Я вижу, что вы не так ленивы, как моя сестра, и я вас поздравляю. Хотите присоединиться ко мне за завтраком, а потом покататься на лошадях?
Она покачала головой, отчего ее волосы немного растрепались.
– Здесь завтраки не в почете. Но я думала о сообщении для Дейзи и записала кое-что. Хотите взглянуть?
Конечно, он хотел взглянуть. Он спустился по лестнице, чувствуя себя, как тупица Одиссей, о котором они когда-то разговаривали. Этот недотепа распорядился привязать себя к мачте, чтобы иметь возможность слушать красивые женские голоса. А теперь Лиз рассказывает ему об обычаях его дома? Никакого завтрака? Весь мир перевернулся.
– Да, но я голоден. – Он взял ее за локоть и осторожно повел на кухню. – Симон спустился?
– Он уже ушел… куда-то. – Она неопределенно махнула рукой. – Он сказал, что вы будете спать до полудня, а он к тому времени уже вернется.
Оскорбившись, Рафаэль остановился и нахмурился.
– Я никогда не сплю до полудня. А потом губернатор скажет, что мы опаздываем с письмом. У меня, между прочим, есть еще другие дела, которые я должен сегодня выполнить, а теперь мне придется их отложить.
– Да я же пытаюсь вам сказать, что письмо почти готово. Я просто хочу, чтобы вы прочитали мои записи, потом я перепишу все начисто и вы сможете его забрать.
– Как оно может быть готово, если я еще даже… Ох, забудьте. Я полагаю, вы даже не послали Мануэля за кофе.
Лиз озадаченно посмотрела на него, потом покачала головой и пихнула его.
– Садитесь, и я принесу кофе. Горячее молоко тоже нести?
Он наблюдал за тем, как она порхает по кухне, уверенно управляясь с кофемолкой, тяжелым чайником и кувшином с молоком. Когда перед ним на столе появилась дымящаяся чашка кофе с цикорием и сладкая булочка с маслом, он пришел к выводу, что Лиз – очень полезное приобретение для их семьи. Он определенно должен убедить ее остаться.
Лиз села на соседний стул, держа в руках кружку, и посмотрела на Рафаэля.
– Так лучше?
– Утром вы намного веселее, чем ваш брат.
И симпатичнее. Прядь непослушных темных волос прикрывала ее маленькое ушко.
Покраснев, девушка поправила волосы.
– Мы с Дейзи уже давно придумали, как писать друг другу закодированные письма. Это случилось после того, как Симон нашел мой дневник и прочитал его всем, кто пожелал слушать. Каждое четвертое слово является закодированным посланием. Мы так уже много лет переписываемся. Это весело.
– Довольно незамысловато. А что, если письмо сначала прочитает ее отец?
– Мы для него две маленькие девочки. Я не думаю, что ему захочется его читать, он не считает нас достаточно смышлеными для того, чтобы передавать в письме что-то важное. Но даже если прочитает, то ничего не поймет, потому что слова в письме будут иметь скрытый смысл. Слово «семь», например, может означать «неделя», а «двадцать четыре» – «день», и так далее.
Рафаэль выпрямился, окончательно проснувшись.
– Как интересно. Значит, в первом письме вы даете список слов, которые она может использовать для передачи информации. Из-за этого код будет сложнее распознать, если вдруг кто-то что-то заподозрит.
– Я уже подумала об этом! – Она ухмыльнулась, достав из кармана лист бумаги и передав ему. – Вот мой список всего того, что, как я считаю, может пригодиться, вместе с расшифровкой. Возможно, вы захотите что-нибудь добавить.
 
Он пробежал список глазами, все больше поражаясь ее сообразительности. Надо бы добавить пару вещей, но не более того.
– Я рад, что вы на нашей стороне, – медленно сказал он.
Мобил
Конец октября 1778 года
Все считали, что ее отец – настоящий лев, который управляет Мобилом и фортом Шарлотт, используя когти, клыки и грозный рев. Дейзи могла бы рассказать любому, кто согласился бы слушать, что при должном обращении одна улыбчивая молодая леди с железным характером может заставить льва подчиниться своей воле.
Ей понадобилось чуть более недели постоянного плача, истерик и скандалов, чтобы заставить отца разрешить ей отлучаться на рынок на час без сопровождения несчастного, всегда занятого капрала Тулли. Когда отец смягчился, отлучки Дейзи из форта начали постепенно становиться все более продолжительными. Она даже несколько раз ходила в Спринг-Хилл, чтобы проведать Жюстин и Шарля Ланье.
Возвращаясь после второй такой прогулки и неся в руках сверток, который Жюстин попросила ее передать Люк-Антуану, она повернула на дорогу, ведущую к поместью Дюссоев. Она уже довольно давно не посещала местные вечеринки. После обострения отношений между Англией и Францией Дюссои попытались продолжить давать балы, но британские лоялисты относились к ним с подозрением. Из-за блокады торговля почти прекратилась, поэтому у бывших французских подданных, вроде Дюссоев, не осталось свободных денег на подобные вещи. Кроме того, открытая ненависть мадам Дюссой к Лиз и ее семье не вызывала у Дейзи желания дружить с ней.
Но Жюстин, которая не могла выйти из дома из-за больных детей, волновалась о старшем сыне. Люк-Антуан посещал маму и деда по воскресеньям, когда у него был выходной, но с начала октября он не был у них ни разу. Дейзи согласилась зайти к Дюссоям, чтобы узнать, как у него дела, и сообщить Жюстин, если он тоже заболел.
Она пошла вдоль грунтовой дороги, обсаженной большими магнолиями, кизилом и дубами. Белый гравий приятно хрустел под ногами. В воздухе чувствовалось приближение осени. Недалеко среди деревьев слышался тихий шум одного из ручейков, которые питали реку Дог-Ривер. Вскоре она увидела первые постройки, а потом и сам дом, немного заросший мхом и покосившийся от старости. Семья д’Эйот владела этим домом почти столько же, сколько Ланье своим. Они годами спорили и ссорились из-за границ, детских проказ и забредшего на чужую территорию скота. Разрыв отношений, вызванный поступком Антуана, когда он выставил Изабель на посмешище, лишь немного забылся, когда она вышла замуж за обедневшего аристократа Мишеля Дюссоя. Она привела его в родной дом, где они жили во второй спальне, пока старый граф д’Эйот не скончался, оставив Изабель и ее умному молодому супругу судоходную компанию, которая лишь немного уступала по доходности делу Ланье.
Дейзи только качала головой, размышляя о любви французов к династиям. Такие семьи, как д’Эйоты, чьи предки приплыли в эти места на кораблях под командованием д’Ибервиля [42] и его брата Бенвиля, всегда ходили задрав нос, вне зависимости от того, были у них деньги и земля или нет. Они все еще называли себя креолами с таким видом, что любой посторонний человек чувствовал себя рядом с ними настоящим варваром.
Семья Лиз была исключением. Старый мистер Шаз одинаково гордился как своими индейскими корнями, так и тем, что он был сыном Марк-Антуана Ланье, который подростком приплыл из Канады с лордом Бенвилем. В его доме всегда были рады всем, будь то британец, чероки или последний из рабов.
Дейзи так сильно погрузилась в размышления, что не заметила, как очутилась возле открытой кузницы, откуда доносился рев огня и стук молота о наковальню. Девушка вздрогнула и огляделась, затем осторожно приблизилась. Каин, чей оголенный торс блестел от пота, работал над какой-то громоздкой железной конструкцией, возможно над лемехом. Он махал огромным молотом, поднимая его над головой и с оглушающим стуком опуская на наковальню.