Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ)

  
Глава 5
 
Мы оставили в шкатулке записку, в которой описали, что вернулись в поместье с лекарем, и тот общается с дядей. После собрали мои вещи в небольшую кожаную сумку — всего три платья и несколько пар белья; Лорель попробовала было возмутиться и уговорить меня взять весь гардероб, но я справедливо парировала:
— А сама-то ты взяла лишь одно платье и исподнее! Если я возьму весь свой шкаф, то и твой берём, и никак иначе.
Она поворчала на меня, но застегнула молнию на сумке, затем оставила её на стуле, а сверху положила свою котомку. Я взглянула на время — мы справились за пятнадцать минут.
Кстати о времени… я снова позвала Лорель:
— Можешь открыть шкатулку, пожалуйста? Сейчас придётся снять браслет и поменять ленты.
Когда она передала мне её, я быстро выполнила все манипуляции и закрыла шкатулку, но тут она тускло засветилась и вновь распахнулась сама по себе.
В новой записке было:
«Отлично. Ваш дядя согласился. Следуйте указаниям Энклса и не забывайте о драматической составляющей плана.»
Я несдержанно фыркнула: драматическая составляющая? У нас тут прямо драм-кружок, не иначе! Как умудрились пройти кастинг две не самые блестящие актрисы, тот ещё вопрос.
— Лорель, — окликнула я её и только хотела спросить, куда мы упакуем шкатулку, как в дверь громко постучали.
Как же тут не уважают племянницу дяди! Любой может грохотать по двери со всей дури, если у него есть указание позвать меня! Или виноват чересчур восприимчивый слух?.. Кажется, я даже смогла расслышать дыхание за дверью, и это совершенно невыносимо.
— Госпожа Сансат, госпожа Янир, лекарь просит вам передать, — прозвучал из-за досок поставленный баритон дворецкого. Лорель открыла дверь едва-едва, только чтобы рука пролезла, и втянула в комнату свёрток из чёрной бумаги. Перетянутые бечёвкой угольные листы скрывали что-то увесистое и плотное, судя по тому, как Лорель было неудобно держать это одной рукой, пока она вновь запирала дверь.
Я помогла ей, забирая посылку. Вместе мы распаковали её, достали оттуда длинный тёмный плащ, широкий глубокий капор, отдельно надеваемый на шею, маску на лицо, перчатки и ботинки странной формы, напоминающие валенки.
Я мученически вздохнула, понимая, что в этом наряде мне придётся трястись в духоте повозки, ехать под палящим солнцем, и неизвестно, будет ли возможность хотя бы после выезда из города это снять…
Лорель с сочувствием во взгляде раскрыла плащ, приглашая меня надеть его.
Когда мы были готовы к выходу, я к своему удивлению вовсе не умирала от нехватки воздуха. Странная ткань немного холодила кожу даже сквозь платье, а маска и перчатки были такими тонкими и невесомыми, как будто не были барьером в принципе. Я в который раз мысленно поблагодарила неожиданно повстречавшихся мне хороших людей, которые столько сделали, чтобы вызволить нас с Лорель из поместья. Я ещё не разобралась в здешней валюте, в цене тех или иных вещей, но могу представить, как дорого стоят все эти артефакты, которые просто так отдали мне Вереск и Энклс.
Если они скажут вернуть всё, что я получила, я сделаю это незамедлительно. И позже все равно постараюсь расплатиться с ними, даже если они будут отнекиваться.
Мы ждали, когда же нас позовут, и я успела перепроверить вещи, пройти по комнате кругов десять и утомить Лорель своим мельтешением.
— Госпожа, сядьте, пожалуйста, — взмолилась она, тоже, очевидно, утомлённая ожиданием.
— Но почему так долго… — вскинулась я, и тут острый слух донёс до меня шаги по коридору, а потом странное головокружение и тяжесть в грудной клетке заставили меня отклониться назад, чуть не упасть, и я оперлась о подоконник. Сквозь шум в ушах, словно рядом низвергался водопад, я слышала далёкий голос няни, но потом послышался очень чёткий, громкий голос… дяди.
Опять?..
«Проблемная девчонка, — говорил он или… думал? — Где она шатается, пока я не вижу, что умудрилась заболеть такой мерзостью! Она не могла заразиться на балу, не могла и от домочадцев. Эта поганка убегает по ночам?! Ну посмотри у меня, вылечишься — мало не покажется! Запру и буду выкачивать резервы амулетами куда похуже, чем эта игрушка! Дело дрянь… пока она лечится, надо заменить кулон на что-то посильнее, чтобы работало на большом расстоянии… иначе будут проблемы, когда прохвосты из высшего света начнут совать свой нос в моё тонкое поле, проверяя, не ослабел ли. Гады…»
 
Я хватала ртом воздух, чувствуя, как Лорель поднимает меня с пола. Монолог дяди проносился, как молнии, образами и голосом, будто я напрямую подключилась к его сознанию.
И он продолжался:
«Надо приставить к ним охрану… незаметно, чтобы провожали повозку. Мне надо проверить, от этого лекаря мороз по коже. Я не могу вспомнить его лицо! Такого не должно быть… — траектория мыслей неестественно резко сменилась, — повозку надо сопровождать… и я должен связаться с, — имя оказалось искажено, — …он должен знать, как влияет болезнь на кулон… отправлю… записку, чтобы… знала, что в исследованиях предвидится новый виток.»
Шум в ушах резко прекратился, и я словно поднялась со дна озера к поверхности, вынырнула из-под давящей толщи воды и смогла нормально дышать.
Его мысли…
Я даже не успела додумать, как дверь распахнулась, несмотря на закрытую щеколду, и в комнату вошёл дядя. Его сведённые на переносице брови образовывали тяжёлые толстые складки кожи на лбу. Он оглядел моё плачевное состояние и велел:
— Идите вниз. Карета ждёт. Едете прямо сейчас.
Оглядев комнату, он бросил на меня ещё один взгляд и ушёл к лестнице.
Лорель шепнула:
— Отчего такая срочность? Я думала, что он отправит нас хотя бы завтра… Пойдёмте, госпожа. Вы можете идти?
Я заторможенно кивнула, до сих пор оглушённая произошедшим, и подняла со стула свою сумку. Лорель подхватила котомку, быстро сунула туда шкатулку, и мы направились вниз.
В зале никого не было, кроме дяди и дворецкого. Увидев меня, дядя пристально вгляделся мне в лицо, а потом позвал:
— Эмилия, иди сюда.
Я вспомнила, что он хотел поменять кулон на другой проклятый предмет, и с ужасом поняла, что Вереск ещё не успел передать мне защитный артефакт. Он не ожидал, что дядя отправит нас так рано!
Неужели гениальный Вереск не подумал о таком развитии событий? Я не могла в это поверить.
Я с тяжёлым сердцем подошла к дяде, понимая, что сейчас придётся испытать на себе если не всё, то по крайней мере большую часть влияния нового проклятого предмета. Когда я оказалась рядом, дядя сказал:
— Достань кулон.
Мне пришлось снять капор, чтобы без труда найти цепочку и вытянуть проклятую вещь наружу. Дядя махнул рукой, цепочка вдруг разомкнулась, и я от неожиданности уронила её на пол. Не глядя в сторону упавшего амулета, дядя достал из кармана новый кулон на толстой цепи. Я увидела массивный чёрный камень, от которого не получалось отвести взгляд, и ощутила жуткую тревогу…
Дядя без лишних слов накинул эту цепь, похожу на рабский ошейник больше, чем на украшение, и я сразу ощутила тот самый леденящий холод, растекающийся по венам. От затопившего душу инстинктивного страха перестала дышать. Слишком было похоже на смерть в прошлой жизни. Вот что чувствовала девятилетняя Эмилия, надев предыдущий кулон…
Могло ли случиться такое, что кулон… разрушил её душу? Вдруг я оказалась здесь после того, как он окончательно уничтожил настоящую Эмилию?
Дядя шагнул назад, глядя на то, как чёрный камень голодно мерцает на ткани моего плаща. Меня затошнило. Если Эмилия умерла из-за того кулона, если он довёл её до смерти за девять лет… то за сколько справится этот?
И знает ли о таком действии кулона дядя?
Хотел ли он её — меня — убить?
— Можешь идти, — кивнул он и указал взглядом на выход. Я ощутила судорожную хватку Лорель, непослушными руками натянула капюшон и спотыкаясь поплелась на улицу.
Хватка Лорель ослабла только на крыльце, она бережно обняла меня за плечи и повела вслед за Варреном к карете. Я не видела их лиц, перед глазами плавали чёрные круги. Хотелось сказать Варрену, что мне нужна защита от нового проклятья, но не могла произнести ни звука. Губы и язык будто онемели.