Злой наследник

— Доброе утро, Глэдис! – обратилась я к медсестре, выдающей множество лекарств, которые Мара принимала ежедневно. Каждая из этих маленьких таблеток равнялась ночи работы барменом в «Синем кролике». Казалось безумием платить так много и принимать столько таблеток за столь незаметный эффект. Но медсестры заверили меня, что они ей нужны, а моя мать получала то, в чем нуждалась. К черту расходы. Мне больше не на что было тратить деньги в этом мире.
— Доброе утро, дорогая. Мара будет рада тебя видеть, – ответила Глэдис.
 Рада, пожалуй, было преувеличением, но мне нравилось думать, что мама знала, что я здесь, и ценила мой постоянный график посещений.
— Надеюсь, что так. Я принесла твои любимые кокосовые макаруны, – сказала я, поднимая коробку сине-зеленого цвета.
— Вот это другой разговор!
 Глэдис направилась прямиком к моей сумке, а я пошла искать свою мать.
 Она сидела в инвалидном кресле и смотрела в окно. Оно было высоковато для нее, поэтому мама не могла видеть сады - не то чтобы они были очень красивыми в центре города, - но она могла видеть небо. Я не была уверена, видит ли она что-нибудь сейчас, но мне нравилось представлять, что видит.
— Да благословит Господь «Синего кролика» и Рафаэля с его диетой для танцовщиц, – пробормотала Глэдис.
 Она достала дорогую упаковку макарун La Duree и открыла ее. Я взяла одно печенье, прежде чем сесть на кровать.
 Богатые мужчины заваливали танцовщиц в «Синем кролике» подарками. Это были самые разные вещи - от дорогих шоколадных конфет и косметики до изысканных вин и нижнего белья. Они и не подозревали, что все это попадает в корзину у двери, где сотрудники, мужчины и женщины, могут рыться в ней и брать то, что им хочется. Танцовщицам не рекомендовалось есть жирную пищу.
— Привет, мам. Как ты сегодня?
 Я пододвинула стул, чтобы сесть рядом с ней.
 Мара Мэдисон, когда-то самая богатая женщина в Вудхэйвене и наследница огромного состояния, теперь превратилась в инвалида без гроша в доме престарелых, который едва могла себе позволить ее такая же нищая дочь. Как пали сильные мира сего. Иногда жизнь поступает так. Вычеркните это. Жизнь поступает так чаще всего. Мы все видели в интернете фотографии и вдохновляющие истории людей, которые потеряли всё и, благодаря удаче и упорному труду, смогли вернуться на прежний уровень и даже превзойти его.
 Аллилуйя, вот так чудо!
 Были ли эти истории правдой или нет, угнетенные обычно оставались в самом низу этого мира. Если жизнь сильно била тебя, то вслед за этим следовал нокаутирующий удар в лицо, который вырубал тебя окончательно.
 Я погладила тонкую кожу маминой руки. Затем достала из сумки увлажняющий крем. Дорогой бренд и только для лица, но сегодня это был лосьон для рук моей драгоценной мамы. Я сомневалась, что таков был замысел мужчины, который подарил его одной из танцовщиц, но мне было все равно.
— Как работа? – спросила Глэдис.
— Пока что она оплачивает счета. Придется найти что-то дополнительное для повышения дохода. Ты же знаешь, как это бывает, – пробормотала я, чувствуя себя виноватой за то, что жаловалась на расходы, когда Глэдис получала минимальную зарплату.
— Знаю, милая. Клянусь, однажды, с таким лицом тебе больше не придется беспокоиться о деньгах. Я уверена в этом, Лори. Если уж на то пошло, ты найдешь какого-нибудь богатого парня, за которого выйдешь замуж, и он будет так тебя обожать, что возьмет все твои заботы на себя.
 Глэдис улыбнулась, несомненно, полагая, что успокаивает меня, но это произвело обратный эффект.
— Я встретила кое-кого. Или, вернее, воссоединилась с ним. Это старый друг, – призналась я, втирая лосьон в кожу моей матери, пока она молча сидела рядом с нами.
— Только не говори мне, что это тот самый Кирилл?
— Да, тот самый, – подтвердила я.
 Глэдис взвизгнула и шлепнула меня по колену.
— Видишь? Я же говорила тебе, Лори. Удача улыбается тебе.
— Наверное, еще рановато принимать решение, но я надеюсь на это. Иногда любовь может сделать все лучше. А иногда... гораздо хуже. Моя мать любила отца и доверяла ему, – отметила я.
 
 Глэдис молчала. Она знала достаточно обо всей этой грязной истории, чтобы не настаивать на своем. Счастливые концы были не для всех. Они были редкостью, но это не означало, что я не надеялась на свой собственный.
— Как бы то ни было, я заскочила лишь ненадолго. Мне нужно успеть добраться в другой конец города к четырем часам. – Я заставила себя подняться на ноги.
— Милая, у тебя очень мало времени. Возьми такси, – сказала Глэдис.
 Я подняла бровь, и мы обе рассмеялись. Печально, что для Глэдис, трудолюбивого медицинского работника, вариант такси казался неприемлемым. В случае со мной, вероятно, это было правильно. Мне нечего было предложить, поэтому вполне логично, что я не могла найти работу, за которую хоть что-то платили бы.
 Если нечего дать, ничего не получишь.
 Глэдис проводила меня до двери.
— Береги себя. Я беспокоюсь о тебе, такая молодая девушка, красивая, как картинка, и совсем одна.
— Я не одна. Я живу с отцом, помнишь?
 Мой тон был горько-ироничным, поскольку кулаки моего отца угрожали мне гораздо больше, чем что-либо другое.
 Глэдис кивнула, ее темные глаза были печальны.
— О, я помню, милая. Я помню.
 Выбежав за дверь, я резко остановилась, когда увидела машину Макса у обочины. Он стоял рядом и я направилась к нему.
— Только не говори мне, что у меня снова есть шофер?
— Нет, всего лишь я. Босс подумал, что ты, наверное, захочешь пропустить сегодня поездку на метро. Ходят слухи, что возможны длительные задержки.
— Ты продолжаешь называть Кирилла боссом, но я не знаю, чем вы, ребята занимаетесь, – сказала ему, усаживаясь в машину рядом с Максом. На этот раз он сел за руль, а я - на переднее сиденье.
— В основном инвестициями. Коммерческая деятельность, что-то в этом роде.
— Финансы? Странно, раньше он не интересовался ничем подобным, – заметила я.
 Макс просто кивнул, на его губах заиграла ухмылка.
— Это семейный бизнес. Его отец втянул его в это.
— Он все еще видится со своим отцом? В прошлом они не ладили, – размышляла я, вспоминая ту ночь и то, как неохотно я отпустила его к отцу за помощью.
— Не знаю, стали ли они ладить лучше, но они работают вместе. Задашь больше вопросов, и, боюсь, я буду ссылаться на пятую поправку2. Поговори об этом с Кириллом, – сказал Макс, поднимая руку, словно сдаваясь.
 Я смотрела, как город проносится мимо.
— Как ты всегда знаешь, где я?
 Назойливый вопрос наконец вырвался на поверхность моего измученного мозга.
— Знать - это моя работа. Ты хорошо провела ночь?
 Его вопрос отвлек меня и вызвал горячий румянец на моих щеках.
 Макс ухмыльнулся.
— Я расцениваю это как «да».
— Прекрати. Ты меня смущаешь. Да, я хорошо провела ночь. Очень хорошо, но мой босс будет недоволен.
— Ты знаешь, кто он? Твой босс? – внезапно спросил Макс.
 Я покачала головой.
— Выглядит как высокомерный миллионер, разыгрывающий из себя владельца клуба.
 Макс рассмеялся.
— Тебе лучше, чтобы он этого не слышал. И ты ошибаешься, просто для протокола.
— Правда? Я не удивлена. Я не умею читать людей. Я всегда доверяла не тем, кому следовало, за исключением Кирилла.
 Макс ненадолго замолчал.
— Кому ты доверяешь ошибочно сейчас? Рафаэлю? Или своей подруге Федерике?
— В чем твоя проблема с Феде? Тебя задело, что она не купилась на твой жесткий, татуированный образ зверя?
— Эй, кто сказал, что это образ? Я настоящий зверь, детка, – сказал Макс с невозмутимым лицом.
 Я рассмеялась.
— Хотелось бы, чтобы твой босс вспомнил, что у него тоже когда-то было чувство юмора. Он больше никогда не смеется. Ты заметил?