Выбирая жизнь (СИ)
…
Виррис посыпала свежий творог малиной, блаженно прикрывала глаза, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд мужа, всё ещё временного, ненастоящего мужа. Середина весны, а от темноглазого виконта ни весточки. Порой ей казалось, что после встречи с Элге, долгих-долгих посиделок и бесконечных разговоров её отпустит. Зеленоглазке она могла доверить — и доверила свою тайну, а появившейся подруге — нет. И пусть не со всеми суждениями младшей сестры она соглашалась, но так хотелось просто выговориться, взять из её рук особый заваренный чай, почувствовать, как руки Элге мягко похлопывают её по спине. Раньше эти нехитрые действия помогали, наполняли силой, распрямляли осанку.
Элге смотрела чуточку виновато и успокаивала: у неё всё хорошо, тоже скучает и надеется на скорую встречу. Но где она — никто так и не говорил.
— Бьорд, в одиннадцать приедет господин Ди…
Виррис осеклась на середине фразы: её муж сидел напротив с отрешённым лицом, светлые до прозрачности глаза смотрели куда-то внутрь, и мягко светился, переливаясь всеми гранями, крупный аквамарин на руке. Девушка уже выяснила, что в такие моменты Зоратт общается со своей семьёй, преимущественно с графом Вейсдгаром, матерью племянника или самим Арви. Несколько раз Виррис просила представить её Ольверским хотя бы через кристалл связи, и лучше бы не настаивала на знакомстве. В тот день она так сильно волновалась, что боялась испортить о себе всё впечатление: губы дрожали, голос не хотел подчиняться. С усилием вспомнила, что она — леди, урождённая Адорейн.
Из развернувшегося объёмного изображения на неё глянул только один чело…ортейр. Сильный, властный, с тяжёлой аурой, придавившей девушку даже с такого расстояния, даже будучи разделённым морем и присыпанными снегом островами. Его волосы украшала седина, на строгом волевом лице почти не наблюдалось морщин, но возраст выдавали глаза и жёсткая складка тонких губ. Губы у Бьорда — похожие на отцовские, и что-то общее в овале лица. И немного глаза, хотя у Сибрана Вейсдгара они серо-стальные, немного светлее, чем у внука, но гораздо темнее бьордовых, вот только тёмная, почти чёрная обводка по краю радужек — та же. И никакой горбинки на носу. Весь облик указывал: глава рода, хозяин жизни.
Приятного знакомства не вышло. Холодная вежливость, не более. Густой баритон самого старшего из Ольверских проморозил Виррис до костей и взгляд добавил льда, но ни единого резкого, неподобающего слова. С сыном Сибран говорил немного теплее.
— Я понимаю выбор Бьордхарда, — кивнул ей граф Вейсдгар, и на этом всё.
Никакого «Добро пожаловать в семью». Бьорд, едва погасив сферу, извинился, но госпожа Зоратт лишь слабо махнула рукой и сморщила носик: переживёт. О дальнейшем общении с Вейсдгарами Виррис не заикалась, с облегчением вспоминая, насколько отличается от них Арви. Он был как зимнее солнышко.
Виррис сморгнула неуместное воспоминание, принялась за еду, мысленно прокручивая в голове планы на день. К одиннадцати явится госпо…
— Виррис?
Муж вернулся в здесь и сейчас. Она повернулась к нему с дежурной улыбкой.
— Как вы смотрите на то, чтобы оказать радушный приём нашему общему гостю? Недельки через две?
— Кому? — чувствуя, как сбивается дыхание, проговорила девушка.
Брови Бьорда нахмурились, крылья носа едва заметно дёрнулись.
— Арви собирается в Калдигерн, отплывает дней через пять. Вам…неприятно?
— Нет, почему?
— Ваш запах меняется, — задумчиво признался муж, разглядывая её пристально. — Мне показалось, вы вполне поладили, но, если вам неудобно… Хотя я очень жду камни, Арви обещал привезти.
— Конечно, я… Самый лучший приём, я распоряжусь, всё подготовят. Я не испытываю к вашему племяннику ни малейшей неприязни, с чего вы взяли, Бьорд?
Виррис заставила себя ободряюще улыбнуться, опустила взгляд в тарелку.
В том, что твой супруг полукровка, пусть и неполноценный, почти никакой, тем не менее есть свои неудобства. Значит, нельзя забываться, нельзя терять контроль ни на минуту. И дышать ровно, чтобы тонкий звериный слух не почуял, как грохочет глупое сердце.
— Что ж, вот и славно. В этот раз племянник не связан никакими особыми поручениями, и я смогу уделить ему больше времени, как и полагается гостеприимному хозяину. Буду рад, если вы поможете мне составить программу развлечений.
— Помогу, — заверила Виррис.
Арви приезжает. Светлое Небо, сделай так, чтобы эти две недели пролетели быстро-быстро!
***
Небо нечасто баловало кареглазую красавицу своей милостью, вот и в этот раз обратило время в кисель. И плюс в этом был только один: временная хозяйка дома закончила внутреннюю отделку ещё двух помещений и на этом ремонт остановила.
— Неудобно как-то при гостях продолжать всё это, — сказала она Бьорду. — После отъезда лорда Арви можно будет продолжить, если вы не против. Я хотела бы ещё третий этаж привести в порядок.
Муж с улыбкой кивнул.
А потом позвал её с собой, пройтись по саду, и к хозяйственным постройкам, в сторону…конюшни. Виррис шла и хмурила красиво очерченные брови: зачем? Особой страсти к лошадям она в своём супруге не замечала, о крупных покупках знала бы, Берг докладывал. Зоратт остановил девушку на открытой площадке перед самой конюшней, и попросил закрыть глаза. Глупость какая-то, как с ребёнком!..
— Прошу вас, Виррис, — в его голосе вибрировала тёплая улыбка, и она, вздохнув, подчинилась.
Осторожное прикосновение к запястью, взял за руку и по шажочку повёл. Вир ни о чём не спрашивала, просто шла за мужем, стараясь довериться этому движению в относительной темноте: в лицо било весёлое солнце, и сквозь сомкнутые веки мир выглядел оранжево-алым. Бьорд замедлился, мягко тронул её за локти.
— Можно, — проговорил он почти в самое ухо.
Вздрогнув, девушка распахнула глаза.
Они стояли возле ограждения, а там, по другую сторону загона, конюх водил по периметру белоснежное чудо. С губ Виррис сам собой слетел восторженный выдох. Длинная сильная шея, грациозные изгибы, бесконечные тонкие ноги, шкура белая, почти слепит глаза, а длинная волнистая грива и хвост… серебристо-серые. Почти как волосы виконта Вейсдгара. Красавица повернула голову, и Виррис поразилась глубокой черноте лошадиных глаз.
— Отк-куда она у вас, когда вы её купили? Это же она, верно?
— Верно, — так же, почти в ухо, отозвался Бьорд.
Он стоял сзади, и не сразу девушка осознала, что он обнимает её за талию, немного неуверенно, вопросительно как-то, и чуть прижимает к себе, так удобно, что голова сама собой ложится на его плечо. А конюх медленно вёл кобылу к краю ограждения, и обе, животное и женщина, не размыкали взглядов.
— Она ваша, — просочилось в её сознание несколько звуков, значения которых Виррис не сразу поняла.
Девушка моргнула, избавляясь от наваждения, подалась вперёд, разрывая недопустимое, несколько мгновений казавшееся таким естественным объятие, шагнула к ограде. Чёрные глаза на конской морде близко-близко; она протянула ладонь, погладила. Кобыла не отстранилась, лишь фыркнула негромко и насмешливо.
— Вам нравится?
Виррис обернулась к мужу, смутилась под его горящим взглядом.
— М-моя? — дошло до неё. — Это…мне?
Бьорд улыбнулся, жадно рассматривая заблестевшие карие глаза, дрогнувшие ресницы, порозовевшие скулы. Его жена хлопнула ресницами раз, другой, поднесла руку к горлу и тут же отдёрнула её, оглянулась на белоснежное чудо.
— Бьорд, вы что? Зачем?
— В нашем договоре не указано, что муж не имеет права делать подарки своей жене, — пожал он плечами чуть нервно: никак не мог разгадать, примет или нет.
Виррис открыла и закрыла рот. Снова положила ладонь на морду лошади, осторожно провела до самого носа.
— Вы с ума сошли…
— Вам нравится?
— Очень. Как её зовут?
— Грация, — облегчённо улыбнулся Зоратт. — Вы умеете ездить верхом?