Мадикен (сборник) (илл. Демидова)

– Мадикен умерла! – вопит Лисабет. – Мадикен умерла!
Но тут вовремя подоспел ангел-спаситель – прибежала Линус Ида.
– Право слово, вы, кажется, с ума посходили! Совсем оголтелые!
Твёрдой рукой она хватает Мию и Мадикен и растаскивает их в разные стороны.
– Ишь какую манеру взяли! Как не стыдно!
Мадикен и Лисабет сразу же устыдились. Зато Мия и Маттис – нисколечко. С перепугу они пустились наутёк, но, укрывшись в своём доме, стали из-за двери дразниться, показывая Мадикен и Лисабет длинный нос. На дворе уже начало смеркаться, но Мадикен и Лисабет ясно видят две копны рыжих волос и глумливые ухмылки на лицах.
– Получили по мордасам, соплячки, так вам и надо! – кричит Мия.
А Маттис ей подпевает:
– Эй, вы, подите сюда! Мы вам обеим врежем по мордасам!
– Ну и девочки! – ворчит Линус Ида. – Помяните моё слово, когда-нибудь они добьются, что сядут в тюрьму.
Оказывается, от драки можно устать. И Мадикен, и Лисабет очень рады, что сейчас могут отдохнуть в домике Линус Иды. Линус Ида ворчит на них и бранится:
– Нет, вы только посмотрите на себя! А на кого похожа Мадикен!
У Мадикен кровь так и льётся из носу, нарядное синее пальтишко стало пыльным и грязным. Но Линус Ида положила ей на нос холодную примочку, а пальтишко почистила щёткой, и оно опять сделалось нарядное, как было. Затем Линус Ида подбросила в очаг дров, и вот уже девочки с Линус Идой сидят у огня, пекут яблоки, а Линус Ида играет им на гитаре и поёт.
– Ещё, ещё! – просят Мадикен и Лисабет всякий раз, как Линус Ида кончает песню.
И Линус Ида поёт подряд все свои печальные песни: «Как веет хладный ветер», «Жил-был однажды чёрный раб» и «Скачет рыцарь Святой Мартин», а под конец спела даже «Железную дорогу в рай». Тогда Мадикен отняла от носа мокрую тряпочку и прижала её к глазам.
– Ха-ха! Это ты закрываешься, чтобы мы не видели, как ты плачешь! – говорит Лисабет.
Сама она никогда не плачет над песнями, какие бы они ни были грустные. Но Линус Ида уже отложила гитару.
– А теперь вам самое время отправляться домой, – говорит она девочкам. – А то мама начнёт беспокоиться, куда вы подевались.
И только тут Мадикен спохватилась: а как же горошина! А доктор! Ой-ой-ой! И как это она всё позабыла!
– Скорей, Лисабет! Поторапливайся! Бежим скорее! Вот тебе пальто… Держи! Побежали!
Линус Ида даже растерялась от неожиданности.
– Я же вас не гоню, девочки! Куда такая спешка? – говорит она.
Но Мадикен и Лисабет не слушают, что она говорит. Крикнув торопливо «до свиданья», они ускакали, не успев даже застегнуть пальтишки.
Через пять минут они уже звонят в дверь дяди Берглунда. У Мадикен от быстрого бега снова потекла из носа кровь, и дядя Берглунд, встретив её в дверях, даже отшатнулся от её страшного вида.
– Что за страсть такая? – говорит он. – Никак ты с кем-то сражалась?
– А что? Разве заметно? – спрашивает Мадикен.
– Заметно, – говорит дядя Берглунд, и это сущая правда.
Нос у Мадикен покраснел и распух, как картофелина. Её даже трудно узнать, потому что она совсем на себя не похожа.
Дядя Берглунд ведёт девочек в свой кабинет.
– Я ведь думал, что лечиться ко мне придёт Лисабет. По крайней мере, мне так сказала ваша мама.
– А что, мама вам звонила по телефону? – спрашивает Мадикен с тревогой в голосе.
– Звонила. И всего лишь три раза, – отвечает дядя Берглунд.
– Ой! – вскрикивает Мадикен.
– Ой! – вскрикивает Лисабет.
– Мама не знала, куда вы подевались, – говорит дядя Берглунд. – Она уже беспокоилась, живы ли вы вообще.
– Да уж живы, конечно, – бормочет пристыженная Мадикен.
Дядя Берглунд усаживает её на стул и засовывает ей в обе ноздри толстые ватные тампоны. Лисабет смотрит на неё и заливается хохотом.
– С ума сойти, Мадикен! – говорит она. – Ты стала как улитка. Вон у тебя белые рожки торчат.
Но после этих слов Лисабет замолчала, потому что подошёл дядя Берглунд и полез ей в нос маленькими смешными крючочками. Это было не больно, но ужасно щекотно. Сначала он полез в правую ноздрю, потом в левую, потом опять в правую.
 
– Припомни, пожалуйста, в какую ноздрюльку ты засунула горошину! – просит дядя Берглунд.
– Вот в эту, – говорит Лисабет и показывает на левую.
Дядя Берглунд ещё раз суёт ей в нос свой крючок и вертит туда-сюда, так что Лисабет становится совсем невтерпёж от щекотки.
– Чудеса, да и только! – говорит наконец дядя Берглунд. – Но горошины там нет как нет!
– Конечно же нет! – говорит Лисабет. – Она же выскочила, когда мы подрались с Маттис, раз – и нету!
В этот вечер Мадикен и Лисабет никак не могут уснуть. За день столько всего случилось, и обо всём надо поговорить, лёжа в постели!
Конечно, им немножко попало, когда они вернулись домой, но не так чтобы слишком. Мама была рада, что они не совсем заблудились и в конце концов нашлись, а папа только и сказал:
– Сейчас мы девочек быстренько в щёчку чмок, потом надаём шлёпок, и сразу в постель и спать!
На самом деле девочек только почмокали и уложили в постель без всяких шлёпок, а вот спать у них никак не получается, хотя лампа в детской давно уже погашена.
– Можно я приду к тебе в кроватку? – спрашивает Лисабет.
– Иди. Только смотри осторожно! Не задень меня по носу, – говорит Мадикен.
Лисабет обещает лезть осторожно и крадучись перебегает из своей кроватки к Мадикен.
– Можно я лягу головой тебе на плечо? – спрашивает она.
– Можно, – разрешает Мадикен.
Она любит, когда Лисабет кладёт головку ей на плечо. Тогда ей кажется, что она совсем большая, а Лисабет очень маленькая, и от этого у неё теплеет на душе.
– Надо бы этой Маттис дать по мордасам, – говорит Лисабет, которая сегодня усвоила несколько новых слов.
– И Мии тоже надо бы дать по мордасам, – говорит Мадикен.
– Каттегоритчески! – говорит Лисабет. – А что, она и в школе такая же дурочка?
– Да вроде того, – говорит Мадикен. – Почти совсем дурочка дурочкой. Можешь себе представить, что она один раз сказала, когда учительница спрашивала нас по Библии?
Нет, Лисабет не может себе представить.
– Понимаешь, там было про то, как Бог создал первых людей. Это было в Эдемском саду. И вот, значит, Мию вызвали рассказать, как он это сделал. Так знаешь, что она сказала?
Нет, Лисабет совсем не знает.
– Она и говорит: «Бог навёл на человека крепкий сон, а потом взял ведро и создал женщину» [5].
– А разве не так? – спрашивает Лисабет.
– Ну, знаешь! Ты точно такая же дурочка, как Мия. Он вовсе не ведро взял!
– А что же он тогда взял? – спрашивает Лисабет.
– Да ребро же!
– А откуда он взял ребро? – допытывается Лисабет.
– Ну почём я знаю! Так написано в Библии. Там же в саду было много зверей, вот он и взял ребро у кого-нибудь!
– А как же тогда зверь? – спрашивает Лисабет.
– Ну почём я знаю! В Библии об этом ничего не сказано.
Лисабет задумалась над этой историей, а подумав, сказала:
– Надо дать этой Мии по мордасам!.. Выдумала тоже – ведро! Вот уж дурочка!
И девочки дружно решили, что Мия – дурочка. Но тут вдруг Мадикен вспоминает, какое страшное слово сказала Мия. И Мадикен приходит в совершенное отчаяние. Мадикен, конечно, согласна, что Мия заслужила получить по мордасам. Но какой ужас, что ей суждено попасть в ад! И всё из-за того, что Лисабет запихала в нос горошину! В сущности, во всём виновата горошина. Иначе они с Лисабет не пошли бы в гости к Линус Иде, и не было бы никакой драки, и Мия не сказала бы такого ужасного слова. Когда Мадикен растолковала сестре, что к чему, та заойкала: «Ой-ой-ой!»
Поражённые ужасом, девочки притихли. Обе не знают, как тут быть и как помочь такому горю.